— Я же сказал — пиздатее всего, но в жизни не всегда все выходит пиздато, — пояснил Дж’Онни. — И мы идем помогать Валланто, там лучше действовать командой. Вот благодарность ее потом лучше принимать по одиночке, а то ее ж разорвет!

Маты на всех языках, как правило были связаны с жизнью и смертью, то есть размножением и угрозами убить. Поэтому Матершинника то и дело сносило в сторону секса и насилия, хотя он прекрасно знал, что никакой любви с Валланто не будет.

Но старому кентавру просто нравилась эта тема.

— И потом я съебусь домой, буду там скакать в одиночку, хотя нет, заведу гарем пиздатых и умных кобылок, чтобы могли записывать мои мемуары, пока я буду их ебать.

— А не проще только одной из них делать же ребенка, — от этих слов Бранда Дж’Онни нахмурился, затем засмеялся.

— Ебать, Бранд, ты не только старый, ты еще и старые, как говно демонов, шутки любишь! Да, проще, но я же герой, наверняка мне станет скучно и потянет на трудности, так что надо будет усложнить и там, натягивать веревку над пропастью в скалистых горах и делать все на ней, одновременно с этим отбиваясь от врагов и диктуя мемуары!

— А назовешь ты их — хуевая жизнь? — не удержался Бранд.

Вайдабор все еще старательно внимал, но до него уже начало доходить, что тренировкой тут и не пахнет.

— Я пойду тогда? — спросил он. — Работа ждет?

Работа его была связана и с книгами, и с продажами, и с чтением, только Вайдабор трудился на таможне. По торговому пути везли все, включая книги, и Вайдабор читал их, оценивал, искал контрабанду и запрещенные книги, оценивал магические пособия, в общем выступал чтецом-консультантом широкого профиля. Разумеется, должность эта была создана под него (дублированы и сведены воедино функции нескольких уже работающих живых) и Бранду пришлось читать лекцию еще и о том, почему это нормально и опять касаться вопросов взаимоотношений героев и властей.

Все время их пребывания в Ишмире было одним огромным вопросом таких взаимоотношений.

— Конечно, мы тут, думаю, еще пару схваток сами уже проведем, да…

— Дед, дед, дед! — из гостиницы, на заднем дворе которой они устраивали тренировки, донесся вопль Минта.

Собравшиеся поглазеть на тренировки (но чинно, издалека) купцы и аристократы оживились, предвкушая ежедневное развлечение. Минт не подвел, выскочил на улицу практически в чем мать родила, прикрываясь хлопьями мыльной пены.

— Какое изощренное коварство! — кричал он на бегу, демонстрируя, что с атрибутом Выносливости у него все в порядке. — Владелец гостиницы решил отблагодарить меня за мое волшебное пение и подарил флакон особой пены, добываемой откуда-то из моря!

Из желез особой рыбы-пенки, обитающей на изрядной глубине. Пену она выделяла для защиты, и та совмещала в себе разъедающие и ядовитые свойства. Мало кто из живых мог опуститься на такую глубину, а те, кто мог, вроде Бранда, обычно были заняты другими делами, поэтому пенку продавали только глубинники и стоила она немало. Цена затем взлетала еще выше, так как железы обрабатывали, вымачивали в недешевых растворах и колдовали над ними, но в результате получалась эта самая особая пена, которую за все вышеперечисленное нередко именовали королевской. Стойкость — пузыри пены на Минте и не думали лопаться, продолжая скрывать половину его тела, разъедание любой грязи, освежающие и омолаживающие (якобы) эффекты.

— Огромная ванна, бассейн, теплая вода, приятные напитки, только я расслабился и вернул себе душевное спокойствие, как выяснилось, что там ОНА!!! — Минт подбежал уже вплотную, но продолжал орать во весь голос, развлекая публику вокруг.

— Чего ты выебываешься? — спросил Дж’Онни. — Целая герцогиня хочет потереть тебе спинку и помыть ноги и просто отдаться, а ты сбегаешь!

— Да я тоже хочу! — еще громче заорал Минт. — Уж ты-то об этом прекрасно знаешь, дружище!! Хочу, но не могу, какая это мука!!

Лицо его исказилось, похоже, Минт действительно страдал, не играл на публику. Иронично, подумал Бранд, ведь барды так любили петь о сладких муках любви, томлении, страданиях и рассказывать, как те помогают им в творчестве, и мало того, заражали этой своей дурью окружающих живых. Нет, доля правды в их рассказах была, как и в книгах, стихах, и прочих творениях искусства, но на эту правду наворачивалось несколько слоев лжи.

Лжи, в которую верили живые.

Как с богами и демонами и их войной, подумал Бранд зло. Куда ни ткни, повсюду ложь, вранье, суеверия, считающиеся правдой, и вполне возможно, что и в книге Ордалии тоже было вранье, специально для самого Бранда. Вслух он подкалывать юного барда не стал, все же Минт страдал из-за божественного проклятия и тем самым невольно получал немного сочувствия со стороны Бранда.

— Чем так страдать, уж лучше вовсе сдохнуть! Любовь — я был всегда твоим певцом, но стал теперь лишь жертвенным овцом! — орал Минт какую-то странную помесь песни и стихов. — Тебе, любовь, я поклонялся, но лишь в грязи я оказался, святое втоптано и вбито в пыль, и о моих страданиях поет ковыль!

Вышедшая из гостиницы герцогиня утерла слезу, вдруг развернулась и ушла, а зааплодировавшая было публика притихла и переглядывалась с опаской.

— Дед! Уедем, дед! — Минт, раскачивавшийся на коленях, вдруг вцепился в ногу Бранда. — Пусть там нас ждет хоть сотня бед, но ты же понимаешь, дед, что от такой вот муки, отсохнут у меня, как барда, руки!

— По-моему, ему совсем уж нехорошо, — пророкотал Вайдабор.

— Если вдруг пена не только из тела, но и изо рта пойдет, сразу надо к целителю тащить, — авторитетно заявил Дж’Онни.

— Ладно, — проворчал Бранд, — собирайте вещи. И Минт.

— Да?

— Хорош меня обмазывать пеной, оденься уже.

Порт Ишмира был огромен и вытянут вдоль подковы бухты. Не зная местности, легко можно было заблудиться, попасть не туда, выйти из темных переулков без денег и вещей или, наоборот, с ненужными вещами, которые продали ушлые перекупщики, задурманив мозги умениями.

Перетаскивали тюки и кипы, катили бочки, ремонтировались, искали живых в команду или, наоборот, хотели наняться. Ветер опять дул откуда со стороны степей, отгонял в море запахи гнилой рыбы и немытых тел. Ноздри Бранда поймали запах оружия из Турфы, вина из Долины Лоз, масла производства Морании. Огромные приземистые грузовые баржи, только и красться вдоль берегов Клина, в принципе можно было плыть на любой из них.

Залив Клина пускай и не кишел пиратами, но там их хватало. Слишком далеко было забираться на север, идти через горы Оплота Севера и потом спускаться обратно к югу, поэтому основной поток грузов с Сии и обратно шел кораблями. Их грабили пираты и было все это настолько прибыльным, что власти никак не могли их вывести.

По слухам им помогали еще и глубинники и города Белого моря.

— Поплывем бесплатно за охрану! — крикнул Бранд капитану одного из нормальных кораблей. — И отдельную каюту для нашего нежного барда!

Капитан, бородатый и загорелый, повернул голову, Оценил, собирался уже согласиться, но затем увидел барда.

— Охрану в любой момент, но несравненного барда? Нет.

— Я слишком ценный! — надулся от важности Минт.

— У герцогини Грандиус слишком длинные руки и хорошая память, — ответил капитан, подтвердив подозрения Бранда.

— Такие же указания даны всем магам-портальщикам, Укротителям, всем, кто возит живых любыми способами в любых направлениях из Ишмира, — добавила подошедшая Валланто и пояснила. — Сама вначале не поверила, сходила, проверила, так все и есть.

— Да она ебанулась! — засмеялся Дж’Онни, пристукнув копытом.

— Герцогиня потеряла голову от любви ко мне, — вдруг заявил Минт с притворной скромностью.

На публику играет, подумал Бранд. Как бы то ни было, Саё нарушила договор, использовала власть, пусть не в прямой борьбе за Минта, но все же. Попытки удержать его так в Ишмире — глупо, глупо.

— А может проебать ее буквально. Бранд? — намекающе спросил Дж’Онни.