— Бедные, — сказала я. — Они слишком маленькие.

— Такова жизнь, — отозвался их отец.

Он казался смирившимся. Мне, конечно, не стоило вмешиваться. Это было неразумно и опасно для меня же самой.

— А если бы можно было спасти одного сына? — спросила я. — Ты согласился бы на это?

— Что бы ты сделал на моем месте? — спросила я, глядя в синие глаза мальчишки.

У него были такие наивные глаза. Вилис еще не успел повзрослеть.

— Почему нельзя было спасти обоих?

— У меня бы не хватило мастерства. Если бы я пришла раньше, то может быть… А так… В них едва теплилась жизнь, понимаешь? Даже если бы я позвала участвовать в обряде родителей, это не дало бы успеха… Искра от близнеца — иное дело. У близнецов сродство самое высокое.

Мне было стыдно смотреть на Вила, но я заставила себя поднять взгляд. Бедный мальчик выглядел потрясенным.

— И что ты сделала, Эйна? У тебя получилось?

На мой вопрос он не ответил, но я не стала настаивать.

— После того случая я уехала из Клемисса и решила не колдовать никогда больше.

— Но ведь потом ты все равно передумала?

— Я не смогла отказать в помощи человеку. Так это всегда и бывает… От колдовства нельзя отказаться.

Вилис выглядел задумчивым, и я решила, что это хорошо. Мне было тяжело рассказывать о прошлом, но если моя история могла сберечь Вила от ошибок… Я помнила события того вечера, как если бы они произошли вчера. Я искренне хотела помочь и сразу поняла, какой ужасный поступок едва не совершила.

— Я пойду, Эйна… Мне нужно подумать…

— Иди.

Вил неуклюже поднялся и отступил к двери.

— Вил! — окликнула я ученика, когда тот готовился выйти. — Я не убивала ребенка. Я собиралась, но я не убила.

Мальчик вздрогнул. Он, похоже, глубоко ушел в свои мысли.

— Почему?

— Мать близнецов проснулась и остановила обряд. Она решила не выбирать, кому из сыновей жить. Все потому, что я долго колебалась. Потому, что я никак не могла решиться…

— И что было потом?

— Оба умерли той же ночью.

Вилис кивнул, словно соглашаясь с какими-то своими мыслями.

— Я почему-то так и подумал, — сказал он тихо.

Мальчик опустил голову. Уходить он передумал.

— Вот так работает колдовство, Вилис. Оно марает тебя. Я не стала убийцей. Я сохранила чистые руки, но разве моя совесть теперь чистая? Один из детей умер, а второй умер напрасно… А можно было иначе: сохранить чистую совесть, но замарать руки.

Мальчик прикусил губу. Я бы дорого отдала, чтобы узнать, о чем он думал. Круглое мальчишеское лицо выглядело необычайно серьезным.

— Это случилось потому, что тебе не хватило умений. Нужно придумать новые способы колдовать и тогда…

Я почувствовала, что мне становится смешно.

— Эй… Почему ты смеешься? Эйна?

— Моя наставница говорила так же.

Глаза мальчишки округлились.

— Моя наставница была хорошим человеком. Она хотела сделать так, чтобы колдовские обряды престали требовать человеческих жертв.

— А… — Вил выдохнул. — У нее получилось?

Я пожала плечами.

— Она действовала из благородных побуждений, но с каждым годом от них оставалось все меньше и меньше. В итоге Ас… моя наставница изменилась сама. Ради этих благородных побуждений она начала творить ужасные вещи.

— Какие?

В его глазах вспыхнуло любопытство. Это показалось мне плохим признаком.

— Нет, Вил. Я уже много рассказала.

Он сдулся.

— Я понял. Я пойду, ладно?

— Иди.

— Эйна?

Вилис остановился на пороге.

— Что?

— А ты нашла свои рецепты? Тот сборник?

— Нет, Вил. Не нашла.

— Ясно…

Он вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я вернулась к шитью, но вскоре отложила иголку. На улице окончательно стемнело, и свечка больше не давала достаточно света. Разговор с Вилисом разбередил мою память.

Отец спешно готовил Белоножку к долгой дороге. Его огромные руки двигались с отработанной годами скоростью. До рассвета оставалось несколько часов.

Я мяла в руках мешок с вещами. Наверное, их стоило сразу положить в фургон.

— Тебя не станут обвинять, даже если они расскажут. Прости, папа…

Отец продолжал хмуриться, поэтому я добавила:

— Мне жаль. Неправильно все получилось.

— Тебе жаль? Дура! Тебя же казнят! Они донесут, и тебя казнят!

Он провел рукой по непокрытой голове.

— Уезжай подальше, на юг, в другую страну… И брось это дело! Никогда не занимайся этим!

— Хорошо, — пообещала я. — Я не буду.

Хассмель хлопнул лошадь по крупу, а затем передал мне поводья. Теперь, когда отцу стало нечем занять руки, он принялся нервно тереть ладони друг о друга. Ему было неловко. Мне тоже.

— Давай, поезжай. Удачи, Эйя!

— И тебе…

Когда фургон тронулся с места, в одном из клемисских домов распахнулась дверь. На крыльцо выскочила растрепанная женщина в домашней одежде и побежала в мою сторону. За обезумевшей матерью несся муж, которому никак не удавалось поймать жену. Из отчаянных криков женщины я и узнала про две смерти, которые случились той ночью.

— Вон там торговцы из Ларслирии. Видишь, какие у них смешные шапки?

Тейла кивнула.

— А вон те?

— Те с Кирлиса.

— А те?

— Эти наши. Только они с севера, с границ с Алааазией.

— Но они так странно одеты?

— Ага, — сказал Тид. — Там холоднее, чем тут.

Тейла с любопытством вращала головой.

— Так много приезжих…

— Конечно… Вон там, видишь? — Тид указал рукой на приземистое здание, находящееся в центре приюта странников. — Это торговый дом. Внутри купцы заключают сделки… Тебе нравится?

Он мог бы и не спрашивать — глаза Тейлы говорили вместо слов.

— Очень! Спасибо тебе… Один раз я уже пыталась посмотреть на приют странников, но меня поймали и отвели к родителям.

Тейла не казалась послушной дочерью, поэтому Тид удивился.

— Ты больше не пыталась сюда приходить?

— Нет. Я дала обещание, что не пойду одна, а слово обязательно нужно держать. Так говорит мой брат.

— Который маг? — спросил Тид.

— Он… На самом деле у меня трое братьев, но маг из них только один. Он говорит, что слова важны. Нужно уметь с ними обращаться и нельзя давать ложных обещаний… Я никогда не обманываю.

— Здорово! — сказал Тид. — Что хочешь посмотреть еще?

Тейла задумчиво глядела улицу, так сильно отличающуюся от богатых огородков Кинара.

— А можно погладить лошадь? — спросила она.

Судя по яркой улыбке Тидела, просьба не показалась ему необычной.

— Конечно! Я покажу, где! В конюшне дядюшки Домата, меня ни за что не прогонят!

Он побежал вперед, но заметил, как Тейла покачнулась, и развернулся.

— Что с тобой? — встревожился Тид.

— Голова, — жалобно ответила девочка. — У меня кружится голова… Так странно…

— Это потому что жарко, — неуверенно предположил мальчик. — Давай, я отведу тебя к себе домой? Тетушка придумает, что делать.

— Давай…

Он взял девочку за руку и аккуратно направил в сторону «Белой ласточки».

— Открой дверь, Велиард! Я желаю тебя видеть.

Кернел прислушался. Изнутри не доносилось ни звука, поэтому он постучал снова. Требовательно и настойчиво — Велиард должен был понять.

— Я могу тебе приказать! Не забывай, что я все еще твой лорд!

Пошло не менее минуты, как перед Кернелом появилось измученное лицо брата. Не медля более, лорд распахнул дверь, отодвинул хозяина комнаты с дороги и прошел внутрь. Велиард замер с растерянным видом.

От прочих покоев резиденции Лироса владения второго сына отличались яркими цветами и обилием декора. Стены покрывали изображения природы и легкие драпировки, часть из которых была сейчас сорвана. Велиард перестал впускать к себе служанок, поэтому помещение выглядело запущенным.