Я не придумала подходящего ответа, поэтому просто ждала, пока магесса отпустит меня. Однако она продолжала изучать мое лицо. Я могла только догадываться, что Лавенора пыталась в нем увидеть.

— Придешь завтра в дом Мавли, травница, — внезапно приказала она.

— Да, госпожа.

— Научи меня готовить напиток, который понравился Кернелу. Возьми с собой все, что может понадобится.

— Да… почтенная…

Лавенора отвернулась. Когда она скрылась, Форк повел меня дальше. Теперь старик выглядел довольным. Его плечи развернулись, а посадка головы стала еще более надменной.

— Почтенный лорд любит разнообразие, госпожа. Я всякий раз готовлю по новому рецепту.

— Ты хорошо сказала! — согласилась Лавена. — Разнообразие во вкусе Кернела.

— Благодарю, госпожа.

Руки травницы действовали ловко, хотя взгляд был потуплен. Эта женщина не выглядела красивее служанок в резиденции дома Лироса, но Кернел выбрал именно ее. Он что-то разглядел в ней, и Лавена не понимала, что именно. Она посмотрела на мать, сидевшую у стола в центре комнаты. От внимательного взгляда Мирабелии никогда и ничто не могло укрыться…

Леди была напряжена, и это беспокоило молодую магессу.

— Ты предлагаешь моей дочери проводить часы у жаровни, подбирая удачный вкус? — спросила Мирабелия.

Маленькое лицо травницы раскраснелось от пара.

— Почтенная, вы всегда можете послать в «Белую ласточку» за нужным сбором. Мы продаем травы всем желающим.

Ее голос звучал сладко, почти угодливо. Лавена с трудом удержалась от того, чтобы не поморщится. Что-то не позволяло относиться к этой женщине так же равнодушно, как к приглянувшимся Кернелу служанкам.

Эйна разлила зеленоватый напиток по крошечным чашечкам и с поклоном поднесла магессам.

— Кернел всегда был эксцентричным, — сказала Мирабелия, сделав глоток. — Иногда он принимает странные решения, и ничего с этим не поделать.

— А нужно ли, матушка? — подхватила Лавена. — У всех могут быть свои маленькие слабости.

— Действительно.

Мирабелия сложила губы в усмешке.

— Влиятельным мужчинам простительно иметь маленькие увлечения. Если, конечно, те остаются маленькими…

Эйна поклонилась… Когда травница ушла, две магессы остались наедине.

— Неприятная ситуация, — заключила Мирабелия, с отвращением отодвигая от себя поднос с чашками.

— Мама?

— Мне совсем не нравится эта женщина.

— У Кернела было много таких, — возразила Лавена.

— Не совсем.

Мирабелия прикрыла глаза, обдумывая что-то. Ее дочь терпеливо ждала, глядя на клубы пара над чайничком с травяным отваром, и пыталась понять, что именно нашел в этом напитке Кернел. Найж, который делала Лавенора, искусно вплетая в отвар чары, бодрил намного лучше и обладал более утонченным вкусом. Кернел хвалил его, но никогда не просил невесту готовить для себя.

— Она строит из себя скромницу. Такие женщины опаснее всего.

— Мама?

Лавена прикусила губу.

— Эта Эйна хитра и осторожна. Она правильно поняла, зачем ты ее позвала, и проявила больше такта, чем я ожидала, — Мирабелия вздохнула. — Это нехорошо. Опасайся умных скромниц, Венора.

— Форк клянется, что между ней и господином ничего не было.

— И что это значит? — спросила Мирабелия, с жалостью посмотрев на дочь. — Не набивает ли она себе цену?

Старшая магесса снова вздохнула, а затем погладила Лавену по щеке. Девушка приняла ласку, доверчиво прижавшись к руке матери.

— Не бери в голову, моя дорогая девочка. Мы подождем.

— Чего?

— Я надеюсь, что все закончится ничем, Венора. Или травница окажется достаточно упряма, чтобы не становится любовницей, или ее отказ означает желание продать себя подороже. В этом случае она быстро наскучит Кернелу…

Магесса внезапно замолчала. Затем ее лицо ожесточилось.

— Впрочем нет! Мы поступим иначе!

— Иначе?

— Мы древний благородный дом! Нам ли ждать? Я увижусь с лордом и сама расспрошу его про травницу. Я сумею понять, насколько Кернел серьезен.

Венора встревожилась.

— Не нужно, мама. Ему это не понравится.

Мирабелия улыбнулась дочери.

— Кого ты учишь, девочка? Я знаю, как обращаться с мужчинами. Твой Кернел будет вынужден проговориться, желает он того или нет.

Люди шли мимо ворот «Белой ласточки», и никому не было дела до обитателей конюшни. Вил почесал лоб, гадая чем бы себя занять. Эйну очень удачно пригласил к себе благородный дом, а Тид пропадал где-то с самого утра. Приятель обещал вернуться вечером, но Вилис все равно чувствовал нетерпение. Скорее бы… Эйна и Тидел могли объявиться раньше обещанного срока.

Когда в воротах показалась высокая фигура, мальчик бросился навстречу.

— Ты вовремя! — обрадовался Вил. — Все как раз ушли и…

— Тише! — перебил алаазиец. — Много шума.

— Прости…

Вилис прикусил щеку изнутри и преданно уставился на человека перед ним. Колдун же равнодушно скользнул взглядом сначала по мальчику, а затем с большим вниманием осмотрел двор. Вилу стало мучительно стыдно за свое убогое жилье.

— Пойдем. Ну пойдем же! — заторопился мальчик. — Я думал ты придешь раньше. Сейчас как раз…

— Я прихожу, когда считаю нужным, — сухо произнес колдун. — Или ты меня попрекаешь?

Вилис несколько раз моргнул.

— Нет… Конечно нет… Только скоро может вернуться Эйна, а ты не хотел с ней встречаться.

Алаазиец уже направлялся в сторону в жилых помещений, но обернулся и бросил через плечо:

— Ты много болтаешь, мальчик. Это плохая черта.

— Ага, — обескуражено ответил Вил. — Болтаю… Я больше не буду…

Он собирался задать столько вопросов, но теперь молча проводил гостя в свою комнату.

— Ты говоришь, тут безопасно? Книги не найдут?

Вил замотал головой.

— Нет. У нас не принято трогать чужие вещи. Я так спрячу, что никто не найдет.

— Если ты ошибаешься, то пострадаешь только ты с твоей наставницей, — предупредил алаазиец. — Я буду далеко.

У колдуна были светлые, словно серые льдинки глаза. Их выражение пугало Вилиса, но мальчик кинул. Облизнув пересохшие губы, Вил наблюдал, как алаазиец разворачивает прямоугольный сверток толщиной с большой палец на мужской руке. Внутри оказалась пара самописных книг или, правильнее сказать, пухлых тетрадей. Вилис благоговейно принял их из рук колдуна.

— Это основы. Когда-то я записывал сюда уроки моего наставника. Можешь пользоваться.

— Я справлюсь сам? Эйна говорила, что обряды опасны.

По губам колдуна скользнула загадочная улыбка.

— Опасны. Ты найдешь тут все необходимые наставления, но если у тебя возникнут сомнения, не рискуй, мальчик. Я еще вернусь в Кинар, и ты сможешь спросить все у меня.

— Вернешься? — обрадовался Вил. — Когда?

— Через полмесяца, я полагаю. У меня осталось дело к твоей наставнице.

Выражение на лице колдуна стало чуть менее жестким, поэтому Вил отважился задать вопрос:

— А почему не сейчас? Эйна все равно все поймет про нищенку. Хоть вы сейчас к ней придете, хоть потом.

— Никогда не спеши с важными делами, — поучительно сказал колдун. — Всякий поступок, который может иметь последствия, должен быть обдуман трижды или еще лучше четырежды. Ты понял?

Вил сглотнул.

— Да.

— Никому не показывай эти книги, — добавил алаазиец. — Даже близким друзьям, в которых ты уверен. Довериться ты можешь только тем, кто посвящен в наше дело. Только им. И никому больше.

Проникнувшись важностью момента, Вил прижал книги к груди. Пальцы мальчика впились в шершавую чуть желтоватую бумагу. Потом Вил посмотрел в окно.

— Гадство! — выругался он. — Почему?

Колдун подобрался. Алаазиец нахмурился и выразительно посмотрел на мальчика.

— Это Кейра, прислуга… Зачем она только пришла в такой час? Мешается, как обычно!

Вилис шумно втянул воздух сквозь стиснутые зубы, а потом повернулся к колдуну. Внезапно пробудившимся чутьем мальчик догадался, что алаазиец готовится оценивать потенциального ученика и мнение этого человека будет зависеть от действий Вила.