Ринелия погладила рукой пушистое покрывало. Под жизнерадостный щебет ее подруг я расстелила вышитый платок, поверх которого принялась раскладывать содержимое корзинки. Ради мази для Ринелии я пожертвовала красивыми горшочками, красными, покрытыми блестящей глазурью. Они два года пылились в фургоне, и более красивой посуды я не нашла.

— Странный запах, — сказала девушка в сиреневом платье, лиф которого украшала яркая вышивка. — В нем есть что-то знакомое. Не могу понять, что… И выглядит это тоже странно.

Ее наряд казался слишком броским для визита к больной подруге, но что я понимала в жизни этих женщин или в том, как они ходили друг к другу в гости.

— Странно? Оно пахнет болотом! — пожаловалась «бабочка» в розовом. — Так значит, вот в чем твой секрет, Нелия? На какие только жертвы не пойдешь ради любви!

— Я бы тоже согласилась намазаться болотной жижей, лишь не пропустить круг у покровителя! — согласилась третья особа, которую я обозвала про себя «желтой».

Ринелия вскинула голову, а в ее глазах появилось нечто тревожное. «Разноцветные» переглянулись.

— Каком круге, Кеста?

— Так ты не знала! — воскликнула «розовая». — В последний день месяца в доме Лироса будет прием. Талора приглашена туда петь.

Ринелия замерла. Всего на миг она застыла с нелепо поднятой рукой, но вряд ли хоть кто-то в комнате этого не заметил. Ринелия показала слабость, а я запозданием сообразила, что подружки самой знаменитой в городе артистки никак не могли иметь равный с ней статус.

— Почтенный Велиард мог бы перенести торжество, — произнесла «фиолетовая» Талора. — Или он уже знает, что ты готова выходить в люди? Он ведь не охладел к тебе?

— Разумеется, я готова, — надменно сказала Ринелия. — Я уже пригласила портниху, чтобы перешить платья. Ни одно теперь не сидит как нужно!

Три женщины снова затрещали, пока я нелепо переминалась с ноги на ногу посреди роскошной спальни.

— Кстати, травница, как тебя можно найти? — спросила Дея, «розовая» девушка, самая дерзкая из трех.

— Я живу в приюте странников, госпожа.

— Где именно? — продолжила выспрашивать «розовая». — Вдруг я тоже однажды заболею, и лекари не смогут мне помочь.

Троица «подруг» засмеялась, а мне пришлось ответить:

— Я из конюшни «Белая ласточка», уважаемая.

Едва ли кто-нибудь в Кинаре не слышал это название. Красивые лица «бабочек» стали хищными… за исключением одной Ринелии. Ее напугало название конюшни.

— Так у вас убили бродяжку? Ты видела это?

— Да, госпожа, я видела.

На меня посыпались вопросы. Одна Ринелия упорно молчала и лишь комкала покрывало. За все время, что я оставалась в комнате, знаменитая красавица произнесла только несколько слов и ни разу не обратилась ко мне напрямую. Причину перемены я разгадать не смогла. Ринелию словно напугало название «Белая ласточка», и артистка поспешила выставить меня из дому.

По крошечной гостиной с обшитыми теплым деревом стенами и резной мебелью потянулся аромат ягодного чая. В этой тихой комнате мне нравилось все, за исключением ее владельца. Может, маг не вызывал прежнего трепета, но одна вещь до сих пор не давала мне покоя. Слишком уж вежлив был лорд управитель с нищей травницей. Я осторожно покосилась в его сторону.

— Прошу, господин, — сказала я, поднося лорду чашку на круглом подносе. — Попробуйте теперь с яблоками. Как вы и просили, вкус не такой сладкий.

— Можешь сесть, — разрешил маг. — Ты произвела впечатление на Сульниса, Эйна. Целитель спрашивал меня о тебе, что совсем на него непохоже.

Было заметно, что лорда что-то беспокоило, но Хиса не предупреждала меня о дурном настроении хозяина.

— У меня не имелось такой цели, господин, а почтенный целитель умеет производить впечатление. Он так морочил стражника разговором о неведомом, что бедняга не скоро придет в себя.

Губы лорда дрогнули, но не сложились в улыбку. Нет, он точно был не в духе!

— И Мерат часто говорит о тебе.

— Почтенному Мерату я не нравлюсь. Мне неизвестно почему.

Кернел промолчал, а я, пока была возможность, наслаждалась запахом чая. Если однажды я все-таки обзаведусь домом, там будут делянки для трав и ягод…

В комнате имелся большой шкаф с книгами, который привлек мое внимание еще в прошлые посещения гостиной. Судя по переплетам, тут держали литературу легкого содержания, как называла подобные книги моя покойная наставница. Пол гостиной скрывался под ковром с узором из диковинных птиц. Как и легкомысленные романы, яркий рисунок не соответствовал образу сурового лорда. Маг казался тут лишним.

— Когда-то это была любимая комната моей матери, — сказал Кернел, словно в ответ на мои мысли. — Видишь ее портрет? Здесь все осталось таким, каким было при ней.

Хрупкая женщина с изображения высотой в семь пальцев мало напоминала владетельного лорда, и одета она была слишком просто для леди. Художник нарисовал Тарлимею молодой, а ее распушенные черные волосы украсил цветами. Казалось, что она следила за пришедшими в гостиную с нежной заботой.

— Леди была очень красивой.

— Верно. Все, кто видел мою мать, описывали ее именно так. Думаю, это было главное ее достоинство.

Ответ лорда показался мне странным, и мое внимание мгновенно сосредоточилось на маге. Чувство безопасности пропало.

— Мой господин?

Кернел смотрел на меня.

— Наши встречи убедили меня, что ты порядочная женщина, честная и трудолюбивая.

— Благодарю, господин…

— Пусть ты бедна, ты зарабатываешь на жизнь собственным трудом, и это заслуживает уважения.

Кернел ненадолго замолчал. Время стало ощущаться тягучим.

— Я ведь до сих пор не спрашивал, откуда ты родом?

— Откуда я… господин?

Я вовремя осеклась, но взгляд лорда обжигал, приказывая немедленно что-нибудь соврать. Не стоило мне тогда говорить, что я никогда не была в Алаазии. Напрасно я солгала.

— Я отовсюду понемногу, господин.

Он удивленно поднял брови.

— Что это значит?

— Мой отец был странствующим торговцем. Мы путешествовали вместе.

Первое было правдой. Второе — ложью.

— А твоя мать?

— Обоих моих родителей давно нет в живых, — ответила я.

Маг вел себя не так, как обычно, и это настораживало. Я разгладила ткань юбки, а затем сложила ладони на коленях.

— Я не хочу тебя огорчать, Эйна, но вынужден это сделать.

Лицо Кернела было серьезным.

— Почтенный господин?

— Расследование завершено. Я имею в виду расследование о краже цитрела…

— Совсем завершено?

Вопрос был глупым, но лорд не улыбнулся.

— Да, Эйна. Я знаю, откуда его добывали и кто перевозил. Неизвестно только, кому понадобилось покупать кристаллы, но дела Кирлиса меня не заботят. Я написал их молодому императору — пусть мальчик сам разбирается со своими магами. А с преступниками в моих собственных владений мне все уже ясно… Остается только вынести наказания виновным, — сказал Кернел, глядя мне в глаза. — Что скажешь, травница Эйна? Какой приговор тебе кажется справедливым?

Зачем он спрашивал меня, ведь наверняка уже все решил сам? Или я могла повлиять на приговор — не зря же лорд заговорил про справедливость?

— Господин! Если бы я судила Грэза и Лидса, то наказала бы обоих изгнанием за пределы Эннавы.

Кернел усмехнулся, как если бы услышал шутку… Но он быстро понял, что я говорила всерьез.

— Не ожидал! — произнес маг. — Разве справедливо отпускать преступников? Запрет на возвращение в страну — очень мягкое наказание.

— За контрабанду казнь не полагается, а моего друга рудники убьют за несколько месяцев. Разве это не слишком сурово? — возразила я, сжав в кулаке ткань юбки.

Маг изучал меня, словно какую-то диковинку… Точно! Как диковинку с Полуденных земель. Недавно мы говорили с ним о них.

— Простите, господин, если я сказала неуместное! Но вы спросили, и я ответила.