— Торговка? Странствующая? — перебил Вила алаазиец.

— Да. Тогда наставница ездила по деревням с товаром…

— Удивительно! — восхитился чему-то колдун. — Воистину удивительно!

Вилис смутился. Однако колдун не уходил, и это обнадеживало.

Голос служки был монотонным и скрипучим, лишенным радости, сочувствия или даже усталости. Все происходило на тесной площади, которую называли Темной за постоянное отсутствие солнца — право понести наказание в центре Кинара давалось не всем. Мелких преступников обычно отвозили сюда, подальше от богатых районов, но ближе к реке. Рядом находился пропахший рыбой причал, и ветер иногда доносил его характерные ароматы до Темной площади… Несмотря на видимую бедность, улицы в этой части города были чистыми, а жители выглядели опрятно. Странным образом это делало ощущения от места еще более тягостными.

По настоянию Грэза я попросила его знакомых не приходить сегодня. Кроме меня, за наказанием следили лишь дети из окрестных домов да пара случайных прохожих. «Преступники» же находились в углу каменного возвышения под присмотром приглашенного городом мага и немногочисленных стражников. Грэз выглядел более напуганным, чем под Коселем, когда стоял рядом со мной в ожидании злого духа. Каждое слово приговора словно придавливало бывшего владельца «Белой ласточки» к земле, и его плечи опускались все ниже. Случайно встретившись со мной взглядом, Грэз попытался приободрится, но получилось у него плохо… Лидс, наоборот, выглядел неестественно спокойным. Конюх смотрел куда-то вверх и, казалось, слегка щурился, хотя солнца над нами не было.

— За преступление, направленное против устоев общества, владелец конюшни «Белая ласточка» из кинарского приюта странников именуемый Грэзом, а также работник упомянутой конюшни конюх Лидс, приговариваются к полному изгнанию, — бубнил служитель. — Упомянутым запрещено селиться во владетельных городах Эннавы, запрещено вести торговлю, запрещено иметь недвижимое имущество…

Внезапно Грэз зажал рот рукавом. Я не могла слышать, но видела, как от смеха затряслись плечи моего друга. Потом стража вытолкнула обоих приговоренных в центр возвышения, а следом вышел маг в плаще с нелепо широкими рукавами. Кто-то из любопытствующих мальчишек засвистел, но никто не обратил внимания на нарушителя тишины.

Взмахнув рукой, маг пробормотал себе под нос короткую фразу. Благородный выглядел скучающим, и это казалось неправильным, почти оскорбительным. Сотворенное заклинание отрезало двух людей от нормальной жизни, но я совсем не ощутила важности момента. Непоправимое произошло слишком буднично. Теперь Лидса и Грэза не впустят ни в один большой город Эннавы, а простые люди будут сторониться обладателей широких черных полос на шеях.

На этом все и кончилось. Стража повела изгнанных за пределы Кинара, и я пошла следом, держась на расстоянии. Чтобы скорее закончить неприятное поручение, стража регулярно подталкивала изгнанников в спину, и тогда мне приходилось бегом догонять их. Наконец, зеленые куртки решили, что достаточно удалились от города. Как только они повернули назад, я поспешила к Грэзу…

Тот стоял, тяжело опираясь на руку конюха, но вдвоем с Лидсом мы сумели отвести бывшего владельца «Ласточки» с тракта на обочину… Вдруг Грэз схватился за левую сторону груди и тяжело опустился на землю.

— Грэз! Что ты…

— Хозяин?

Так же внезапно, как пропали, краски вернулись на лицо моего друга.

— Ох, Эйна, — пробормотал он, отодвигая мою руку, — я слишком стар, чтобы начинать все сначала. Как мне теперь жить? Для меня все кончено…

Он ткнул пальцем в свою изуродованную шею, а затем посмотрел на Лидса, обладателя такой же метки. Магическое клеймо ярко выделялось на коже конюха, высоко опоясывая горло. Зимой позорный знак можно было скрыть платком, но летом такой возможности у изгнанников не было.

Грэз скорчился на обочине, и я повернулась у Лидсу.

— Что будешь делать? — спросила я. — У тебя есть мысли о будущем?

Конюх пожал плечами, а затем смерил бывшего хозяина мрачным взглядом.

— Пойду на юг. Думаю, я смогу добраться до островов.

Я кивнула.

— Это правильно, Лидс. Попробуй найти там мага, который согласится снять метки, посоветовала я. — Надежды на это мало, но вдруг тебе повезет.

На островах не должны были придавать такое же значение приговору кинарского лорда, как на большой земле. Возможно…

— К чему все это? — спросил Грэз и указал в сторону, где находился Лающий тупичок.

С нашего месте поселения нищих не было видно, но я догадалась, что Грэз имел в виду.

— Вон там наше будущее, — сказал он севшим голосом. — Нам туда.

— Если останешься в Кинаре. Но есть и другие города.

— Нет, Эйна… Ничего хорошего больше не будет. Это конец.

Мы с Лидсом переглянулись.

— Не бросай Грэза, — тихо попросила я. — Пожалуйста.

Конюх кивнул, но моя тревога не проходила. Грэз выглядел так, словно его жизнь кончилась этим утром.

— Ты сможешь вернуть свое положение… Ничего не потеряно…

— Не с этим, — сказал он.

Грэз положил руку на шею и сжал, словно хотел себя задушить. Мой рот стал непослушным, но я заставила себя сказать:

— А если бы ты убрал метку?

— Невозможно… Маги Осароса не возьмутся за это. Никогда…

Я прикусила губу. Темная полоса, наподобие следа от удавки, служила обвинением и для меня тоже. Возможно, колдовство могло стереть ее. Я не знала наверняка, но мне следовало попытаться…

— Грэз… Лидс… Я могу… — я запнулась.

Это было малодушно и трусливо, но я не закончила, а потом на дороге показались мальчики. Вил и Тид ехали верхом на Пит, которую нагрузили сумками с припасами. Я запретила детям приходить на Темную площадь и вместо этого велела найти нас после, за пределами города. Будь у меня больше мужества, я бы прогнала мальчишек, а затем освободила от меток Грэза и конюха. Вместо этого при виде детей я почувствовала облегчение…

Тидел первым соскочил на землю и сразу бросился на шею Лидсу. Они заговорили о чем-то своем, во что я не стала вслушиваться.

— Все собрали, как я велела?

Вилис кивнул. Он испуганно косился на Грэза, которого вряд ли раньше видел в таком разбитом состоянии, а затем устроился на камне чуть в стороне. Всем своим видом Вил показывал, что находится тут сам по себе, и я почувствовала себя лишней. Лидс прощался со своим воспитанником, а Грэз ушел куда-то в собственные мысли. Я осторожно села рядом, положив руку на его плечо, ощущавшееся каменным. Мимо нас по тракту проезжали люди, верхом и в повозках. Все они куда-то спешили…

Закончив говорить с воспитанником, Лидс осмотрел содержимое сумок (дети собрали для изгнанников еду на первое время и одежду), а я вложила в руку конюха кошелек.

— Наверное, все, — сказал Лидс, потрепав Тида по голове. — Нечего теперь тянуть.

— Удачи, — пожелала я им.

— Да уж… Она понадобится. Ну, поехали, хозяин?

Грэз тяжело поднялся с земли.

— Напиши мне, — попросила я напоследок. — Как будет возможность передать письмо… Пожалуйста!

— Конечно, — согласился он. — Я напишу…

Обняв мальчишек за плечи, я повела их обратно в город. День только начался, а работа, как я считала, помогала отвлечься от дурных мыслей…

Я ошиблась. Едва добравшись до «Белой ласточки», Тидел сбежал от нас. Вилис тоже сказал, что хочет побыть один, и заперся в комнате наверху. Я села на лавку, поставленную во дворе для Вила, и сложила руки на коленях. «Белая ласточка» осиротела. Не было слышно ржания Пит, и Тидел не напевал за работой.

— Уважаемая, — раздался чей-то голос. — Я по поручению лорда управителя…

— Ты сегодня бледная.

Моя рука дрогнула, и душистая смесь просыпалась мимо чайника. После прощания с Грэзом прошло не более часа. Лорд должен был догадаться, что в такой день я не могла стать для него хорошей компанией.