Я всегда вставала рано. По сухой траве можно было пойти в лес или рощу, а когда выпадала роса, я будила Вила и пыталась вложить немного знаний в его ленивую голову. Это утро я проводила вне дома, поэтому мальчишка наверняка еще валялся под одеялом. Мне оставалось надеяться на Грэза, но он часто потакал слабостям Вилиса. Воспитание детей нам обоим давалось тяжело.

Я сняла шляпу и несколько раз обмахнулась, чтобы остудить взмокший лоб. Пойти домой или задержаться еще ненадолго? Судя по солнцу было около половины десятого, и корзинка всего на две трети заполнилась полынью и тысячелистником. И все же на улице быстро становилось жарко, отчего моя добыча начинала вянуть. Еще здесь я упустила бы шанс прищучить Вилиса, если мой ученик снова решил отлынивать от работы. Так решение было принято.

Я находилась недалеко от города, но во время прогулки спустилась в овраг. Из низины не были видны ни знаменитые серо-зеленые стены Кинара, ни даже его белые башни. Лишь когда я поднялась, мне показался этот прекрасный город.

Кинар стоял на холме, который огибала могучая река Хисна, служившая одним из великих водных путей Эннавы. Слева от меня серебрилась тонкая полоска воды, вдоль которой пролегала широкая дорога, но мне больше нравилась бегущая мимо поля тропинка.

Без разрешения управы повозки и всадники не имели права въезжать внутрь городских стен, поэтому около Великих ворот Кинара находился приют странников. Рядом с любым важным городом существовало подобное место с целыми кварталами складов, конюшен, постоялых дворов и домов развлечений. Кинарский приют протянулся вдоль стены на восемь стрел или ажелей, как говорили маги.

К приюту странников требовалась особая привычка. Запах, шум, запутанная планировка, пестрые вывески и многолюдность ошеломляли поначалу. Даже я иногда уставала от здешней обстановки, хотя уже полтора года жила тут.

Что-то было не так, вдруг поняла я. Обычно довольно раскованная и свободная атмосфера приюта ощущалась как тревожная, а многие прохожие выглядели обеспокоенными или растерянными. Это становилось тем заметнее, чем ближе я подходила к «Белой ласточке».

Сильнее всего мне не нравилось, что большинство людей шло в ту же сторону, что и я. Конюшня «Белая ласточка» находилась в относительно тихом месте, но этим утром так совершенно не казалось.

Я пошла быстрее. На меня тоже подействовало общее тревожное настроение. Всего один поворот, и я увижу ворота, ведущие во двор «Ласточки». Вот сейчас!

Я с облегчением выдохнула — люди спешили не к нам.

Только потом я заметила, что толпа собиралась не у наших ворот, а немного левее, с боковой стороны двора, где находился вынесенный за ограду сарай. Им перестали пользоваться задолго до того, как я поселилась у Грэза, но сарай все равно считался принадлежащим нашей конюшне.

Я устремилась туда. Люди, мимо которых я проходила, еще сами не знали, что случилось, поэтому вытягивали шеи, высматривая что-то. Мне пришлось расталкивать зевак.

— Пропустите! Я здесь живу!

Дорогу давали неохотно.

— Ну-ка, отойди! Лидс! — закричала я.

Он услышал и помог мне выбраться из толпы. Конюх «Ласточки» был смертельно бледен, что выглядело дико и странно. На грубом, обветренном лице Лидса очень редко появлялись эмоции. Владельца конюшни поблизости видно не было.

— День, Лидс! Где Грэз, и что здесь случилось?

— Хозяин ушел в управу. А тут такое…

— Да что случилось? Объясни толком, — потребовала я.

К нам прислушивались, но мне было все равно. Лидс почесал в затылке, сдвинув на лоб цветастый головной платок. Затем конюх наклонился ко мне, чтобы остальные не услышали.

— Там, — он испуганно посмотрел на дверь сарая, — мертвая женщина.

— Что?.. Кто?

— Кривая Бена. Бродяжка.

Нищенку Бену я знала. Она приходила в лагерь из Лающего тупичка, и иногда ночевала в сарае «Ласточки». Лидс часто гонял бродяжку.

Ветер изменился, и я нечаянно вдохнула мерзко пахнущего воздуха. Теперь становилось понятно, как нашли Бену. Я поморщилась. У меня в корзинке была полынь, запах которой мог немного перебить вонь: одну веточку я дала Лидсу, а вторую поднесла к носу.

— Ее колдун убил, — вдруг сказал Лидс.

— Что?

Меня словно молнией пронзило. Колдун? Рядом с «Белой ласточкой»?

— Страх такой. Я как увидел, так чуть желудок не выблевал.

— Пусти. Я взгляну.

Он покачал головой.

— Не надо тебе это видеть. Такое мужику тяжело вынести, а ты женщина и не самая крепкая…

Я отодвинула здоровяка Лидса с дороги, не забыв забрать торчащую из его нагрудного кармана свечку и огниво. Конюх оказался так растерян, что даже не сопротивлялся.

У сарая была дырявая крыша и щели в стенах. На земляном полу лежали длинные полосы и отдельные пятна света, которые делали сцену расправы еще более жуткой. Я замерла на пороге, чтобы зажечь свечу, но кое-что темнота не могла скрыть. Одноглазая Бена находилась в вырезанном ножом круге. Перед тем как провести обряд, несчастную связали, а затем некто достаточно умелый нарисовал ей руны на лице и начертил колдовскую вязь вокруг жертвы. Однако пугало не это: пугал вскрытый живот женщины.

Я медленно приблизилась, всматриваясь, куда наступаю. Из тела вытекло много крови, но я не сомневалась, что Бена умерла не от ножа и что на ее шее найдутся синяки. Мне был знаком проведенный над нищенкой обряд: именно так создавали лучшие исцеляющие амулеты. Получались они особенно мощными, но все же такой жестокий метод использовался редко. Слишком уж неприятным и кровавым он был даже по меркам колдунов. Не всякий был готов потрошить еще теплое тело.

Я поднесла свечу ближе, чтобы рассмотреть вязь. Рунный узор выглядел необычно: раньше я не сталкивалась с таким сочетанием символов, хотя интуитивно и понимала его значение. Верно… Я присмотрелась. Пробуждение, сгущение, отсечение, поток, цель и устремление. Все было на месте, хотя на первый взгляд вязь и показалась запутанной… Да, теперь я видела, что не ошиблась с причиной, по которой неизвестный колдун расправился с несчастной Беной. Я сделала шаг к телу, хотя предпочла бы находиться в любом другом месте, а не здесь.

Можно ли было узнать что-то о колдуне по рисунку вязи? Да, пожалуй. Кое-что. Этот человек владел глубокими познаниями и обладал твердой рукой. Такое хладнокровие нарабатывалось годами.

Что еще? Я рассматривала рунный круг. Похоже, он обучался в Алаазийской империи — в Кирлиской и у нас вязь рисовали обычно иначе, более плавно.

Почему я уверенно называла колдуна «он»? Потому что, кажется, я видела этого человека раньше…

— Эйна! Эй, Эйна, — позвал меня Лидс. — Выходи!

— Чего тебе?

Я выглянула и поняла, почему конюх звал меня. Из-за человеческих голов я не могла видеть, что происходило дальше по улице, но ясно слышала, как вокруг шептались: «Лорд… Едет сам лорд!» Люди оборачивались и вытягивали шеи, надеясь скорее рассмотреть, что происходит. Меня же в тот момент волновал не маг — я приметила рядом с сараем двух мальчишек. Тидел держался позади Вила, а мой ученик стремился незаметно подобраться к открытой двери. Я знала, что Вилис был любопытнее лисицы и забывал об осторожности, если замечал что-то интересное.

— Вот негодники, — сказал Лидс, проследив за моим взглядом. — Я им велел сидеть в доме.

— Нужно было запереть. Хотя и это могло не помочь.

Вил, наконец, заметил, что я смотрю на него. Мальчик смутился, — наверняка притворно, — а затем быстро спрятался за чужими спинами… И хорошо, ведь мне сейчас было не до присмотра за непоседливым ребенком. Вилису уже исполнилось тринадцать, но он никак не хотел взрослеть.

Из-за мальчиков я пропустила появление в начале улицы четырех всадников. Когда я опомнилась, маги уже находились на половине пути к нам и быстро приближались. Сам лорд… Я видела управителя города только однажды и издали, но лошадь человека, ехавшего впереди, украшала самая сложная и богатая сбруя. Какие могли оставаться сомнения, кто был здесь главным?