— Покажи!

Я встретилась с Аллорием взглядом, но последовала за наставницей. В комнате для обрядов Ассолонь достала из деревянного ящичка прядь волос пленника.

— Я близка к успеху! — сообщила она мне, протягивая лист с рунами. — На этот раз точно. Начерти-ка вот это.

— Да, наставница.

Сцена повторялась много раз. Ассолонь говорила, что теперь-то точно составила правильный узор. Мы испытывали его, но всякий раз убеждались, что сродства по-прежнему не хватает. Наставница уходила к себе, а через несколько дней возвращалась под землю с новым вариантом вязи…

— Аллорий! Эй! Лорий!

Он не отвечал, поэтому я просто просунула шерстяное одеяло через прутья решетки. Я боялась подходить слишком близко. Отчаявшийся человек был способен для отчаянные действия.

Убедившись, что Аллорий не претворялся, я набрала в рот воды и брызнула ему на лицо. Бесчувственный пленник вздрогнул, дернулся и, словно кот, затряс головой.

— Закончилось?

Я кивнула. Наставница ушла к себе. Мы были одни.

— Завернись. Тебе, должно быть, холодно.

Аллорий поежился. Он с трудом поднялся на колени, а затем потянулся к одеялу. Когда мальчик накрыл себя тяжелой шерстью, я протянула ему чашку с горячей водой.

— Спасибо, — пробормотал он. — Как тебя зовут?

Нос у него был заострившимся, а щеки казались впалыми. Белые длинные пальцы судорожно стискивали плошку.

— Эйна.

— Она обращалась к тебе иначе, — сказал Аллорий, продолжая изучать грубую щербатую чашку.

— Эйна — мое настоящее имя.

— Ясно…

Он пил, шумно заглатывая воду..

— Я умру? — неожиданно спросил Аллорий. — Я не хочу умирать, Эйна.

— Ты не умрешь.

Обещание далось легко, и лицо парня посветлело.

— Так ты меня выпустишь?

— Выпушу, но не сейчас.

— Почему?

— Позже.

Он сник. Я могла бы объяснить, что, если отпущу я его немедленно, наставнице приведут другого мальчика, но Аллорий вряд ли бы понял… Мне хотелось, чтобы на нем все закончилось.

Только я снова ошиблась. Аллорий слишком быстро терял силы: он стал с трудом двигаться, и только глаза на его исхудавшем лице еще оставались живыми. После памятного разговора пленник ни разу не попросил освободить его, а Ассолонь по-прежнему обещала, что до успеха осталось совсем немного.

— Аллорий! — прошептала я, но, конечно, не разбудила парня с первого раза.

Он стал очень много спать.

— Эй! Аллорий!

Окрик заставил его открыть глаза. Без интереса юноша наблюдал, как я отпираю клетку.

— Зачем? — спросил он, вяло ворочая языком. — У меня нет сил бежать.

— Будут, — пообещала я, прислушиваясь к посторонним звукам.

Ассолонь вот-вот должна была спуститься.

— Положи это в карман, а лучше одень, но так, чтобы не было видно.

— Амулет? — спросил пленник.

— Защита, — торопливо объяснила я.

Мне послушалось, что только что открылась ведущая в подвал дверь.

— Когда она начнет обряд, амулет оглушит ее, а к тебе вернется часть сил. Ты сможешь уйти.

Я замолчала. Ассолонь приближалась.

— Все готово? — спросила она.

— Да, наставница.

— Хорошо, можешь идти. Сегодня ты мне не понадобишься.

Особняк был красивым и мирным, действительно чем-то напоминая любовное гнездышко. Около дома росли цветы, за которыми Ассолонь ухаживала своими руками, и любое время года, кроме зимы, ее сад оставался прекрасным. Я села по подоконник, откуда открывался вид на любимую клумбу наставницы, и стала ждать.

По всем признакам, Аллорий уже должен был выбраться из подвала, но особняк оставался тихим. Прошло еще полчаса. Я вытерла ладони о передник и сама отправилась вниз. Нужно было узнать, что там случилось.

Клетка оказалась пустой, дверь в комнату для обрядов — приоткрытой.

— Наставница? — позвала я.

Никто не ответил.

— Аллорий? Ты тут?

Я толкнула дверь, и передо мной открылась ужасная картина. Ассолонь лежала в центре комнаты с неровным пятном крови под головой, как если бы ею били о каменный пол, а бывший пленник сидел у стены. У него не было сил встать.

— Наставница!

Я бросилась вперед, хотя уже поняла, что она не дышала.

— Бесполезно, — хрипло произнес Аллорий. — Она мертвая. Я ее убил.

— Зачем? Ты же мог просто уйти!

Я прижала к себе голову наставницы, опухшую и странно синюю.

— Я должен был! Она — зло!

— Она хотела спасать людей, — сказала я, прикрывая глаза умершей.

Смерть изменила ее. Я с трудом могла поверить, что эта незнакомая женщина — моя наставница. Аллорий расхохотался.

— Нет сил, — пожаловался он. — А ведь я еще должен убить судью. Почему нет сил, Эйна? Ты мне обещала…

Часть свечей погасла, и лицо Аллория скрадывалось тенями.

— Ты потратил их на нее, дурак! Не за чем было, — я запнулась и облизнула сухие губы, — не зачем было так усердствовать.

— А я думал, ее смерть вернет мне силы.

— Колдовство так не работает… Верни мне амулет!

Он лежал рядом с бедром Аллория. Рука парня вслепую нащупала плетеный шнурок оберега.

— Держи, — сказал он, протягивая мне подвеску на открытой ладони.

— Брось! Я к тебе не подойду.

— Ты чего, Эйна? — убийца моей наставницы как будто удивился. — Я бы тебе не навредил!

Его рука дрогнула, пальцы сжались вокруг камня, однако затем Аллорий бросил мне подвеску. После этого он опустил голову.

— Ты собираешься мне мстить? За нее?

— Нет, — сказала я чистую правду.

Наставница заплатила жизнью, чтобы Аллорий жил. Это не должно было быть напрасно.

— Не ходи к судье, — попросила я. — Ты все равно не доберешься до Ульварса. Тебя схватят и казнят намного раньше.

— Я должен.

— Глупо. Тогда ты умрешь, и все это тем более станет бессмысленным.

— Как будто раньше смысл был! — огрызнулся Лорий.

— Он был! Если бы наставница закончила работу, она спасла бы многие жизни.

Аллорий замер, хотя не мог понимать значение исследований Ассолони.

— Ты хочешь закончить ее работу? — спросил он дрогнувшим голосом.

— Нет. Даже не собираюсь.

Я меня бы не хватило бы духу повторить такой путь. Встав я осторожно опустила наставницу на пол. Нужно было собрать вещи, и убедиться, что в доме не найдется ни клочка бумаги с записями об исследованиях. Оставаться в Эрмаане и видеться с Ульварсом я не хотела.

— Уезжай, как отдохнешь, — сказала я Аллорию, но упрямец замотал головой.

Позже, убегая уже из Клемисса, я размышляла, удалось бы Ассолони завершить работу, если бы позволила Аллорию умереть. Ответа у меня не было.

— Закон несправедлив к таким, как мы. Ты не находишь это нечестным?

— Нечестным? И это говоришь ты?

Аллорий развеселился.

— У меня больше прав судить, чем у тебя. Я испытал на себе темную сторону колдовства, но видел и светлую. Это всего лишь инструмент, обладание которым не делает тебя злодеем, — внезапно его тон изменился, стал серьезнее и глубже. — Ты понимаешь меня, Эйна?

Его руки так внезапно схватили мои, что я не успела отступить. Теперь Аллорий жадно вглядывался в мое лицо.

— Я не сомневался! — произнес он удовлетворенно. — Мне нужны такие, как ты.

— Какие?

— Те, кто может понять грань между светом и тьмой. Тех, кто способен заниматься опасным ремеслом и не оступится на пути.

— Как Ассолонь?

Вдохновленное выражение пропало с его лица.

— Она не имела принципов, — резко ответил Аллорий. — Я собираюсь создать общество, в котором именно принципы станут основой всего.

Я попыталась отстраниться.

— Зачем?

— Без твердых принципов колдовство рано или поздно оборачивается злодеянием. Ты видела, как это происходит Эйна.

— Видела. Поэтому я не понимаю, как ты мог стать колдуном?

Я не узнавала в этом человеке мальчика из клетки, ни в деталях, ни по большому счету. Тогда он носил лохмотья, сейчас — хороший костюм. Тогда Аллорий был бледен, а теперь его лицо покрывал ровный загар. Тогда он был в отчаянии, в настоящее время — отчаянно поглощен идеей. И все же — к своему ужасу — я прекрасно его понимала! Мне ли было не знать, что случается с колдунами, лишенными моральных убеждений.