- А я готов сделать все, лишь бы ты готовила! – выдохнул супруг и поднес мою руку к лицу. – Такие красивые пальчики, - поцеловал каждый, не сводя глаз с лица, - и волшебные, как оказалось.

- За нами кто-то наблюдает? – шепнула ему.

- С чего ты решила? – нахмурился.

- Ты столь рьяно изображаешь влюбленного молодожена, вот я и подумала, вдруг братья снова нагрянули.

- Тебе не приходило в голову, что ты без всяких спектаклей заслуживаешь, чтобы за тобой пылко ухаживали, Нимфея моя? – зелень глаз вскипела страстью – кажется, неподдельной.

- Почему Нимфея, кстати? – ухватилась за это, чтобы не думать о чувствах дракона.

- Потому что ты столь же изящна и нежна, как кувшинка в лучах рассвета, - шепнул муж.

О, да мне достался чешуйчатый романтик!

- О чем задумалась, красавица моя?

- О том, все ли собеседования для работников ты проводишь столь, э-м, интимным образом, - съехидничала, невинно хлопая ресницами.

- А что?

- Просто представила, как ты увлеченно кокетничаешь с претендентом на место повара весом под десять пудов, - жарким шепотом выдохнула я. – Забавная вышла картинка, знаешь ли!

- Дерзилка невозможная! – восхитился он и, отсмеявшись, с надеждой уточнил, - так ты согласна стать нашим поваром? Хотя бы до тех пор, пока мы не сможем себе позволить наемного?

- Согласна, - кивнула – ведь муж даже не подозревает, что это будет мне в радость. – Но тогда ты у меня в долгу, учти.

- Тагерт-Хойты никогда не ходят в должниках! – фыркнул обиженно.

- А твои кредиторы в курсе? – не удержалась.

- Дерзилка и есть, - вздохнул. – С ними я разберусь, не переживай, Алина. Жизнь ведь как пианино. За черной клавишей всегда следует белая.

- И лишь вместе они дают чудесную мелодию, - продолжила я. – Так мама моя говорила.

- Моя белая полоса точно пришла, - проникновенно мурлыкнул Рэйчэр, - вместе с тобой шагнула в дом вчера вечером.

- Ты намеревался меня выгнать, насколько помнится.

- Но ты оказалась настойчивой леди, и вот, не успел оглянуться, как уже женат на тебе. И, должен отметить, весьма этому рад!

В солнечном сплетении что-то сладко заныло. Я отвела взгляд от пылающих драконьих глаз. Через год мы разведемся. Надо бы почаще вспоминать об этом. Чтобы потом травнице не пришлось лечить собственное сердечко.

- Кстати, мне весьма по вкусу твои булочки! – он цапнул последнюю. – В чем их секрет?

- Секрет простой – готовить с любовью.

- С любовью, - повторил муж задумчиво, будто обкатывая слова на языке. – А ведь это название!

- Чему название?

- Нашей таверне, Алина. Теперь она так и будет называться: «С любовью»!

К вечеру братья прислали мои вещи. Проигнорировав мебель и сундуки с одеждой, я первым делом открыла клетку, в которой сидел, нахохлившись, Арман.

- Прости, мой хороший, - повинилась перед ним. – Не думала, что эти изверги тебя в клетку засунут. Прости.

- Кра, - пожаловался ворон, перебравшись на мою руку и осторожно взмахнув крыльями, разминая их.

- Наверное, им за это досталось, верно? – зная характер свободолюбивого красавца, ни дня не просидевшего в неволе, я улыбнулась.

- Кра! – подтвердил он, и мне представились порядком исклеванные братья.

- Так им и надо! – рассмеялась и торопливо крикнула, увидев, что грузчики схватили коробку с цветами, - осторожнее с ними!

- Да что этой траве сделается, барышня! – презрительно отмахнулся один из работяг.

- Сам ты трава! – тут же раздалось из коробки возмущенным женским голосом.

- Ой, кто ж там? – мужчина испуганно захлопал глазами, разглядывая говорящую герань. – Что за штучка?

- Сам ты штучка, смерд! Я Мэри! – обиженно заявила герань, одна из магических любимиц моей матери.

- Неси осторожно, и так порядком растрясло мою земельку, - присоединился к ней мужской голос – это вещало весьма обидчивое и злопамятное каланхоэ по имени Герберт.

- Ой, мама! – грузчик побледнел и на вытянутых руках понес «диво дивное» в дом.

- Кра-кра, - хохотнул Арман, и мы пошли следом.

- Хватит бурчать! – донеслось до слуха, когда коробка оказалась на столике моей новой комнаты на третьем этаже таверны – мансарды с огромным окном, похожим на половинку лимонного кружка.

- Тебя позабыли спросить! – сварливо донеслось из коробки.

Вот, не успели мои растения приехать, как уже поругались. Усмехнувшись, я достала герань и водрузила на подставку.

- Ох, хорошо-то как, хоть листики расправить, - довольно прошелестела она. – Переезды эти все зло, конечно. Я от переживаний едва плесенью не покрылась!

- А тебя удобрениями не пои, лишь понервничать дай! – тут же отозвалось каланхоэ, которому я нашла место на комоде у стены.

- Дак я ж не бесчувственный корень, как ты, - тут же вскинулась Мэри. – Наша девочка замуж вышла, как же не переживать-то! Прослезилась бы, да нечем.

- Уймись, - презрительно бросил Герберт. – Эка невидаль, муж! Первый, но даст бог не последний!

- Сам уймись, бесчувственный сорняк!

- Слова подбирай! – обиделся он. – Вот раньше я в розарии жил, с ледями вокруг, одни розы цвели кругом, лепотища. А теперь вот с тобой торчу, тревожной вонючкой.

- Слово леди не склоняется, неуч! – возмутилась Мэри. – Потому и выпнули тебя из розария, не по чину простоте такой там торчать!

- Ух ты, пухты! Сама-то будто дворянских кровей, как орхидея какая!

- Да все ж не такой смерд, как ты! Когда слушаешь тебя, листья в трубочку сворачиваются!

- Так не слухай! – обиделся Герберт. – Ишь, одолжение она мне делает!

- А запах герани, да будет тебе известно, благородным считается и злых духов отпугивает!

- Угу, потому и отпугивает, что они с тобой связываться не желают!

- Уймитесь, невыносимые, - прикрикнула я, доставая из коробки кактус, который, по счастью, был молчуном.

Но звали его Кусь – и неспроста.

Все трое появились благодаря экспериментам мамы с заклинаниями, она у меня очень любопытная была. С тех пор так и живем, под их бурчание. Да, они шумные порой, но безобидные и забавные. Я их очень люблю.

- Что тут за шум, а драки нет? – в открытую дверь прошел Рэйчэр.

- Это муж наш, что ли? – встрепенулась герань.

- Хорош, - одобрило каланхоэ.

- Ай! – вскрикнул дракон. – Кто меня укусил за?..

- Это кактус сделал тебе приветственный кусь, - со смешком пояснила я. – Он молчун. В отличие от Мэри и Герберта, знакомься. Ну, а Армана ты уже знаешь, - кивнула на ворона, расшагивающего по комоду.

- Очень приятно, - потирая пострадавшее место, пробормотал муж. – Я заглянул проверить, как ты тут. Обустраиваешься?

- Ты отдал мне самую большую комнату, спасибо, - я начала вынимать из сундука книги.

- И вот еще, - он протянул чековую книжку. – На твое имя, привязана к счету в банке.

- Зачем? У меня же есть теперь моя часть наследства.

- Ты моя жена, и я обязан тебя содержать, Алина, - пояснил Тагерт-Хойт.

- Но…

- Не спорь, пожалуйста. Я мужчина, на иное не уговоришь. Касаемо расходов по таверне будет отдельный счет, сможешь оттуда тратить на продукты, утварь и все прочее необходимое, хорошо?

- Договорились, - кивнула.

Это было приятно. Независимость, одновременно приправленная заботой. Меня впервые уважали и доверяли. Так необычно. Отец и братья относились как к неразумной девочке. А Рэйчэр сразу задал тон как с равной.

Почувствовала, что волнуюсь – боюсь не оправдать все это, выданное авансом, без каких-либо оснований. Ведь что муж обо мне знает, кроме того, что его жене не повезло с братьями, она мечтает стать травницей и умеет готовить? Ровным счетом ничего.

- Может, поужинаем, когда закончишь? – предложил Рэйчэр. – Отметим новоселье.

- С удовольствием, - улыбнулась. – Там уже курочка в чесночном соусе в печи запекается.