- Это Головастик, лекарка, не пужайся, - пояснила Дрыська. – Не обидит, а не то я ему жабры повыдираю.

- Чего тебе надо? – губитель душ уставился на нее. – Что стряслось? Разобраться надобно с кем-то, что ль?

- Уймись, лиходей, - девушка скривилась. – Совсем барышню запугал. Расскажи-ка нам лучше, как дело было. Кто тебе ее заказал, - кивнула на меня. – И как на духу, не то папаньке нажалуюсь, огребешь!

- Как обычно было, - он пожал плечами. – Свели меня через сама знаешь кого с бабуленцией одной. Из тех, что мягко стелет, да спать бы у нее не лег – ночью придет, подушкой заботливо придушит.

- Знаю таких, - Нетти усмехнулась. – Внешне благопристойные, чистенькие, в рюшечках, глазками хлопают, ангелочки прям, а самим что котят утопить, что человека сгубить, все едино.

- Да, из этих, - Головастик кивнул и нахмурился, припоминая. – Обычная такая бабушка. Маленькая, щупленькая. Больше и ничего особенного. Сами уж вспоминайте, барышня, на кого похожа она. Кому так не угодили, что по вашу душу меня отправили. И уж простите, что так получилось. Работу не выбирал, жизнь сама все за меня решила.

- Есть догадки, лекарка? – девушка посмотрела в мое лицо.

- Есть, - пробормотала, изо всех сил желая, чтобы это оказалось лишь игрой «беременного воображения». – Но надеюсь, что ошибаюсь.

- А, и еще кое-что, - вспомнил парень. – На шее у нее, у бабульки-заказчицы той, кулончик такой красивый болтался, в виде цветочка. Я заприметил, потому как своей зазнобе подарок приглядывал. Порадовать хотел милую свою.

- Не наподобие такого? – я вынула из-за корсажа цепочку с бережно хранимым маминым васильком.

- Да, вот в точности такой и был! – воскликнул душегуб. - Больше скажу, - вгляделся, - он это и есть. Точно! У меня глаз-то наметанный, в цацках не хуже ювелира какого разбираюсь. А что, - шмыгнул носом, - вы уже того, наказали ту бабулю нехорошую, да? Бац-бац да швырк в канавку?

- Что? – вздрогнула. – Вы за кого меня принимаете, - усмехнувшись, уточнила, - за себя?

- Ну, я подумал, - пробормотал, смутившись, - цацка-то ее на вас теперь, вот и…

- Не думай, Головастик, - одернула его Нетти, - тебе не идет.

- Вот язва-то! – он стрельнул в ее сторону глазами. – Правильно твой папка говорит, Дрыська как сорока, ты ей слово скажи, а она тебе десять в ответ!

- Сам ты сорока! – обиделась девушка. – Кто на украшалки блестючие падкий, я, что ли? Только и разговоров, что о камешках да цепочках! Ювелир тоже мне!

- И что? – парень набычился. – Может, я бы и стал мастером по драгоценностям, коли бы судьба ко мне с рождения не повернулась задом?

И как же все странно получилось. Перестав слушать их перепалку, я снова вздрогнула, сообразив, что если это все же была Гортензия, то она, выходит, давным-давно возжелала моей смерти. Еще до того, как презентовала мне кулон моей мамы. Она дарила его, уже зная, что скоро по мою душу явится убийца. Улыбалась мне, благодарила за лечение. А сама с нетерпением ожидала моей смерти.

Внутри все заледенело. Вот такая добренькая бабушка. Внешность обманчива. Но почему она это сделала? Как кулон, Карлуша этот противный и Гортензия связаны с делом моей мамы? И опять же, какое отношение ко всему, что так давно произошло, имеет королева?..

- А почему так долго меня не, - нервно сглотнула, но все же договорила, - не убивали? – посмотрела на Головастика. – Ведь заказ, как я понимаю, поступил давно.

- Да все никак не получалось, - тот пожал плечами. – Вы ж всегда на людях были, не подступишься. Я выжидал. Ведь не зря ж меня Профи зовут, - он самодовольно ухмыльнулся. – Головастиком-то кличут те, кто меня в детстве знавал. Я плавать любил, из реки не выгнать было. А теперь другая кликуха у меня, я ж мастер своего дела, - выпятил грудь, словно хвалился чем-то приличным.

Меня передернуло. Вот такая профессиональная гордость. Покачала головой, в которой все это уже с трудом умещалось. К горлу подкатила тошнота. Никогда бы не хотела знакомиться с темной стороной жизни Лаверна. Но пришлось все же. Не зря, должно быть.

Губитель душ продолжал что-то бормотать, но я уже не слушала его.

- Да замолкни ты, - вмешалась Нетти, поняв, видимо, что мне знатно поплохело.

- Наговорились? - из-за двери высунулась лохматая голова охранника. - Или продлевать будете, девочки? – он ухмыльнулся.

- Пошути мне еще, охальник, - нахмурился парень.

Ишь ты, нежная натура наш убивец, оказывается. Помимо воли отметила и помотала головой на вопросительный взгляд Антуанетты:

- Нет, мы узнали все, что можно. Хватит уже.

- Тогда топайте обратно, скоро тюрьма просыпаться начнет. Мне тут нагоняи не нужны, - солдат ухватил под локоток Нетти, когда та проходила мимо него. - А ты, коли заскучаешь, красотка, зови, найду, чем развеселить.

- Не борзей, - бросила та, - а не то вон пригодится, что у нас тут лекарка сидит!

- Чо, правда? - солдат уставился на меня, и конечно же, следом прозвучало уже привычное, - слышь, милая, у меня тут хрень какая-то в боку выпучилась недавно. – Начал задирать мундир. - Болит, силов нет, глянешь, а?

- Давайте сразу к делу, - со вздохом сказала я, когда на следующий день меня привели к начальнику темницы – видимо, и до него дошла молва о лекарке, тоже возжелал консультацию за бесплатно получить, как и вся тюрьма в последнее время. – Раздевайтесь, - уставилась на тучного мужчину, который будто вот-вот родить должен был, судя по размеру «мозоли для пива».

- Ч-чего это? - он заморгал, отступив на шаг. - Не буду я раздеваться!

- Тогда на словах объясняйте, - вздохнула, подивившись тому, какой стыдливый пациент попался.

Обычно мужчине никакого труда не составляет штаны снять. Многие выпрыгивают из порток еще до того, как их об этом попросишь.

- Ничего я вам объяснять не буду, - пробурчал он. – Не по чину.

- Предлагаете угадать? – смиренно кивнула, решив, что у этого молчуна какие-то стыдные болячки. – По мужской части не клеится? – предположила, участливо улыбаясь.

- С… с чего вы взяли? - возмутился и пошел красными пятнами. – Я, это, первостатейный самец! – заявил, безуспешно пытаясь втянуть живот-барабан. - Всех ух и ого-го! - потряс кулаком.

- А так и не скажешь, - пробормотала, с сомнением оглядывая его.

Лишний вес, да еще такой, чаще всего гарантия проблем с сердцем, сосудами и отсюда с мужской состоятельностью. Но бывает и по-другому. Случается, что у неказистых толстячков куда более счастливые жены, чем у их худых собратьев.

- Ясно, вы ловелас, - кивнула послушно.

- А то! – горделиво вздернул нос.

- Тогда болячки оттуда проистекают? – спросила и предположила, – из связей с женским полом?

- Вы на что намекаете? - оскорбился начальник.

- Ни на что, - развела руками. – Но что предполагать, раз вы ух и ого-го? Только болячки, которыми делятся особы легкого поведения.

- Вы что, я порядочный ловелас! – возразил мужчина. – Да и некогда мне, работа. Порой целый день за бумагами сижу.

- Охотно вам верю. Тогда, - нахмурилась, - может вас геморрой замучил?

- Это вы меня замучили! - выпалил он. – Идемте, гость к вам!

- Так бы сразу и говорили! – облегченно выдохнула. – Я-то на другое подумала.

- Думать вредно, - он схватил ключи и зашагал к двери.

Рэйчэр пришел! Меня окатило горячей волной счастья. Едва не захлопав в ладоши, поспешила за мужчиной, которого ошибочно приняла за очередного пациента.

Моя улыбка потухла, когда вошла в кабинет и увидела Макинтоша.