- Что стряслось? – спросила подруга, проскользнув в комнату. – Алина, говори, – с тревогой вгляделась в мое лицо. – Ты белая, как сахарная пудра!

- Они дали мне один день, - ответила едва слышно. – Генерал и Подпевала. Один день, чтобы самой выбрать мужа. Или выдадут за кого попало.

- Мерзавцы! – прошипела Джанет, стягивая шелковые перчатки. – Аленький, не переживай, мы найдем выход, - она обняла меня, крепко прижав к себе.

Мой нос предательски зашмыгал. Аленький цветочек – так мама называла. Как же ее не хватает, особенно сейчас! Уж она-то не дала бы спуску братьям, не позволила им так со мной поступать.

Мама вышла замуж за отца Руфуса и Ральфа, вдовца с двумя маленькими детьми, совсем юной. Вырастила этих остолопов как своих сыновей, родила меня. Травница по призванию – это передается у нас по женской линии – всю жизнь помогала страждущим. Но муж был против. Свято уверенный в том, что место женщины дома, он запрещал ей лЕкарство, «ибо не подобает леди вести себя как простолюдинке».

Мама очень любила его, старалась быть хорошей женой. Закрыла лавку, в которой продавала снадобья. Но кто может представить, каково это – отвернуться от больного ребенка, когда знаешь, что в твоих силах помочь? Отказаться спасти умирающего? Помешать человеку стать инвалидом, сделать так, чтобы целый выводок детишек не остался без матери, которую одолела хворь?

Против призвания идти нельзя, оно даровано свыше – она любила это повторять, когда втихую учила травничеству меня. Цена за это оказалась высока. Родители начали ссориться. Сильно. Отец даже несколько раз демонстративно уходил из дома. Потом они мирились. Мама обещала больше никого не лечить. Но рано или поздно срывалась, и все повторялось по накатанной.

А потом она умерла. Я уверена – не своей смертью. И намерена выяснить, кто отнял у меня родителей. Ведь следом за мамой, через несколько лет угас и отец, который, несмотря на свою напускную строгость, ее без памяти любил.

И тогда всплыло его ужасное завещание, категоричное, как и он сам. Даже из могилы лорд Марджерит-Сэйнт стальной рукой руководил своей семьей, указывая, как кому жить. Выбора, конечно же, не предоставлялось.

- Ну, что будем делать? – спросила Джанет, сев на кровать. – Что ты решила, солнце?

- У нас три варианта, - расположившись рядом, я опустила на покрывало безобидно голубую папку.

В таких девицы обычно хранят корявенькие акварели. У меня же там лежали портреты женихов, выполненные на плотной белой бумаге. На обратной ее стороне имелось тщательное досье, включающее имя, титул, финансовое положение и прочее, что могло характеризовать молодого человека как выгодного жениха - с точки зрения братьев, которые мне эти рисунки и принесли.

- Первый вариант: я сбегаю, - огласила начало списка.

Мы с теткой переглянулись и дружно вздохнули – подобная романтичная эскапада возможна лишь в книгах. Да и куда бежать с пустым кошельком? Меня содержат братья, на руки получаю мизер, чтобы хватало на ленты и прочие милые женскому сердцу безделушки. Есть, конечно, серебро в доме – столовые приборы, подсвечники, шкатулки и статуэтки. Но стоит такое принести в ломбард, как тут же схватит полиция.

Я скопила немного из карманных денег, но это не поможет. Без хороших рекомендательных писем и гувернанткой не возьмут. А без лицензии мне даже травницей не стать, хотя все знаю и умею. Поймают на незаконном лЕкарстве – в тюрьму отправят мигом.

Но до всего этого и не дойдет, самую хитрую и шуструю беглянку за пару дней отыщут маги-ищейки. И тогда беда – отправят как пропащую девицу в монастырь, а там хуже, чем в темнице. Наш мир устроен так, чтобы приличные юные леди не сбегали из-под венца и беспрекословно слушались батюшек и старших родственников, не помышляя о свободе.

- Второй вариант: выбираю кого-то из них, - я открыла папку и разложила по кровати претендентов на то, чтобы сделать меня несчастной.

- Так-так, - Джанет быстренько изъяла треть портретов. – Этих долой, из них мужья получатся еще хуже моего благоверного, гори он в аду.

Она отложила «забракованных для брака» в сторонку и принялась рассматривать других. - Этот и этот обручились недавно, - стопка на выброс пополнилась. – Вот эти трое негодные совсем, игроки и пьяницы. А тут у нас голодранцы да пройдохи, промотают твое приданое и ищи-свищи их потом в чистом поле.

Стопочка «негодников» быстро пополнилась. Скоро в нее перекочевала большая часть женихов. Длинные красивые пальчики Джанет были безжалостны.

- А вот теперь можно выбирать, - подруга оглядела оставшихся.

Целых шестеро. Не густо.

- Ты общалась с ними?

- Да, - я кивнула обреченно. – Этот зануда жуткий, - ткнула пальцем в щекастого, - рассказывал о том, что когда поженимся, мне надо будет выучить, где что должно лежать и ни в коем случае не менять местами вещи в его доме.

- Сочувствую его слугам.

- Брюнет, - перешла к следующему, - заявил сразу, что, - покраснела, - обожает плотские радости, и жена обязана будет удовлетворять его, э-э, инстинкт к размножению до пяти раз на дню.

- Тяжелый случай, - констатировала тетушка. - Кролик он, что ли?

- Русоволосый заикается, это не беда, - я перешла к Роберту Макинтошу. - Но он еще в обморок падает от волнения, того и гляди овдовею, не успев дойти до храма. А эти двое, - кивнула на оставшихся толстячков-близнецов, - заявили хором, что у них дома главной будет мама. Я должна ее любить, слушаться и каждый вечер мыть свекрови ноги, вслух читая молитвы.

- Бррр, - подруга передернула плечами.

- Остался последний, - я посмотрела на усатого старичка, который, кажется, уже пять раз успел овдоветь – не приживаются у него жены. – Мужчина, конечно, должен быть зрелым, как банан… - протянула задумчиво.

- Но у этого уже все бочки подгнили, он же настоящий антиквариат! – со смехом закончила за меня Джанет, а потом, помрачнев, констатировала, - замуж выходить решительно не за кого!

Это точно.

- Краааа! – раздалось за окном после деликатного стука.

Распахнув ставни, я впустила красавца-ворона, который достался мне от мамы.

- Явился, гуляка? – улыбнулась ему и подставила руку, на которую он не спеша, аккуратно перебирая лапками, перебрался.

- Добрый день, Арман, - поприветствовала его тетка.

- Кра, - он отвесил учтивый поклон.

Очень умная птица. Еще мама отмечала, что умей Арман говорить, стал бы философом.

Любопытничая, он перепрыгнул на кровать, прошелся вдоль портретов женихов и, резко взмахнув сильными крыльями, потоком воздуха отправил их всех на пол.

- Господин ворон прав, - кивнула Джанет. - Ни один из них не подходит. – А что за третий вариант, о котором ты упоминала, Алина?

- Он самый, скажем так, рискованный, - призналась я. – Но, похоже, больше ничего не остается.

Стук в дверь заставил нас замереть, как шпионов.

- Леди, это я, - открыв дверь, Розетта прошла в комнату. - Подумала, что вам подкрепиться потребуется, дело-то серьезное, - она поставила на столик поднос с чайником, расписанным жар-птицами, чашечками и тарелочками с тем самым пирогом. – Ну, и окромя того, вы уж не серчайте, - смущенно улыбнулась, начав теребить уголок фартука, - дюже помочь мне вам охота, барышня!

- Ты вовремя, садись, Рози, - я указала ей на стул. – Без твоей помощи нам не обойтись.

- Завсегда готова! – глаза горничной засияли. – Ведь нехорошо братовья ваши поступают, нельзя ж так. В браке без любви-то и домой возвращаться не хочется, - грустно кивнула, расставляя тарелки и чашки на столе. – Одно мучение тогда, а не жисть. Матушка ваша, пусть будет мягкой ее небесная перинка, такой участи дочурке единственной не хотела бы.

- Кра, - подтвердил Арман, снова запрыгнув на мою руку.

Мы все уселись за стол. Я пригубила ароматный чай с мятой, отправила в рот кусочек пирога и тут же посетовала, что все не так: корицу не добавили, а яблоки забыли обжарить с лимонным соком, так куда вкуснее получается. Даже тут мне не дано заведовать своей жизнью. И пирог нельзя приготовить так, как захочется!