- Уже страшно, - пробормотала я.

- Это да, - кивнула помощница. – Глаз да глаз за ней, руки-то дурные. Продуктов извела немерено. Но я пригляжу, не переживайте, барышня!

- Спасибо, - с признательностью посмотрела на нее.

- Зато делает все, что ни сказано, не спорит, не кривляется, нос не задирает так, словно из него сопельки вытекают. Даже лук резала, представляете?

- Рэйчэр и впрямь фокусник!

- И Дэс с утра по поручениям с Томми бегает. Я их к зеленщику отправила, салатики ведь сегодня резать будем. А заодно и за молочкой забегут, и к бакалейщику заглянут. Так что целую тележку всего приволокут.

Мы прикусили языки, увидев Селену с подносом. Поставив его на стол, она положила мне яичницу, налила сок, заботливо положила вилку и даже салфетку.

- Приятного аппетита, - села напротив и потребовала, - рассказывай уже, как у вас все с братом сладилось. Он же ни одну девушку и близко не подпускал после того, как женушка ему увесистые рога нацепила!

- Это тебе лучше у него спросить, - увильнула я, сделала глоток сока и принялась за яичницу.

Ну, если не считать избытка соли и перца, то вполне съедобно. Даже скорлупа не особо на зубах скрипит. Под пристальным взглядом золовки я быстренько разделалась с едой и встала.

- Пойду готовить.

- Я с тобой, - та живо подскочила. – Буду во всем помогать.

- Отлично, - отозвалась с улыбкой. – Идем.

Работа закипела. Селене доверили чистить рыбу. А что, у нас тут как в армии, дедовщина! Или поварщина тогда, выходит? Но женщина искренне старалась. В результате ее энтузиазма вся кухня покрылась чешуей, мы вместе с ней, а сама золовка так и вовсе больше стала походить на русалку.

Вздохнув, Рози принялась за уборку. А я, выполнив дообеденную программу-максимум, привела себя в порядок и отправилась по делам. Сестра Рэйчэра, конечно же, напросилась в сопровождающие, мотивируя приказом брата. Пришлось и ее взять с собой.

Вместе мы навестили епископа Палау, который выглядел уже получше. Пополнили мой запас трав, который быстро истощился из-за нашествия болеющих соседей – с недавних пор начали заглядывать за помощью уже жители соседних кварталов. А еще зашли в ратушу, где я отдала документы Бобби, а Селена потренировалась в умении строить глазки.

Флирту я не мешала, надеясь, что криворукий шутник Купидон поразит кого-нибудь из холостых чиновников стрелой прямо в сердце, и мы выдадим нашу мадаму замуж. А там уж пусть муж с ней мучается. Видимо, нагрешил много, разу ему такую женушку высшие силы презентовали.

Когда возвращались домой, нас перехватила мадам Шико. Она так просила посмотреть горлышко малышки Нины, той самой, которую укусила пчела, что отказать я не смогла. Отправив золовку домой, прошла в цветочную лавку, ударившую в нос густым ароматом, поднялась на второй этаж и в ярко-веселой детской, полной игрушек, увидела малышку.

Та играла с куклами, устроив им такое церемонное чаепитие с помощью игрушечного сервиза, что подошло бы и для дворца.

- Привет, птичка! – я присела к ней. – Напоишь меня тоже чаем?

- Здравствуйте, Алина, - девочка улыбнулась, а я отметила, что с голосовыми связками, кажется, порядок. – Держите, угощайтесь, - мне вручили фарфоровую чашечку, - приятного аппетита!

- Вкусно, - сделав вид, что отхлебнула чаек, кивнула. – А теперь можно мне твое горлышко посмотреть?

- Не хочу, - закапризничала она.

- Это не больно, обещаю. Я одним глазочком только гляну, - взяла куклу в руку. – Так, у этой девочки горлышко в порядке. А у хозяйки?

- Вот, - она открыла ротик, мама со свечой в руке тут же посветила мне.

- И у хозяйки все отлично. Спасибо, Ниночка!

- Как там? – заволновалась мадам Шико, когда мы вышли из детской.

- Все прекрасно заживает, - заверила ее.

- Слава Богу! – облегченно выдохнула.

Мы зашагали к выходу.

- Алиночка, можно кое-что скажу? – женщина замялась, когда подошли к калитке, укрытой пышными клумбами.

- Конечно, - посмотрела на нее. – Что такое?

- Видите ли, тут мадам Лорье про вас слухи всяческие распускает, мерзавка этакая.

- Вот как? – почему-то я даже не удивилась очередному сегодняшнему сюрпризу. – И что говорит?

- Совестно повторять, - мадам Шико отвела глаза. – Но раз сказала А, говори и Б, - вздохнула. - Ведьмой вас зовет эта гадина. Говорит, что мужа своего вы приворожили. А по ночам всякие ритуалы пакостные делаете, сатане поклоняетесь, с чертями голая пляшете.

- Ну да, а всякие разности для таких ритуалов как раз в ее лавке и покупаю! – рассмеялась я. – Экая у нее фантазия бурная, однако. Спасибо, что сказали, буду знать. А то вдруг шабаш какой пропущу!

Попрощавшись, отправилась в таверну, тут же выкинув эти слова из головы. Но как вскоре выяснится, зря я так легко к этому отнеслась. Зря.

- Вот я вас сейчас! – крик встретил меня на подходе к дому. – Поймаю и будет вам траволечение – крапивы в панталоны напихаю, мало не покажется!

Голос Селены. Что еще стряслось? Хмурясь, я поспешила к калитке. Но едва шагнула в наш дворик, как две молнии малолетние, тряся светлыми кудряшками, налетели на меня, закружили, будто вздумали взрослой тетей в юлу поиграть, и умчались.

- Что у вас тут такое? – спросила, глядя на взъерошенную, тяжело дышащую золовку.

- Эти гадины камнями кидались! – выпалила она. – Окно разбили!

- Это после того, как мы приметили, что они на двери что-то хотели краской намалевать, - добавил Дэс, подойдя к матери.

Я проследила за его взглядом и увидела маленькое ведерко, из которого выплеснулась на крыльцо красная краска. Рядом валялась кисть.- Правильно их тут чумой кличут, ужасные девки! – добавил драконенок, сморщившись и став похожим на степенного мужичка.

- А сам-то! – донеслось из кустов на два голоса. – Нос задирает, воображала, а у самого мамка – падшая женщина!

- Брысь отсюда, пакостницы! – рыкнула Селена и, подхватив с земли камень, запулила им в кусты.

Те закачались, раздался топот, с каждой секундой стихающий. Чума убралась восвояси. Но яд, который девчонки запустили в душу драконенка, начал делать свое дело.

- Мама, а почему они тебя так назвали? – спросил он, глядя на родительницу. – Почему падшая, ты ведь не падала?

Мальчик с тревогой посмотрел на женщину, нутром чувствуя, что чего-то не понимает. Та побледнела, врасплох застигнутая прошлым, которое любит кусаться исподтишка. Как говорила моя мама, репутацию теряешь один раз, а потом всю жизнь за это расплачиваешься.

- Мам, чего они? – подбородок Дэса задрожал, сделав из степенного мужичка обычного ребенка, слишком маленького еще для таких ударов судьбы.

- Не знаю, - лишь смогла выдавить Селена.

- Не слушай их, малыш, - я решила вмешаться. – Знаешь ведь этих пакостниц, соврут – не дорого возьмут. Не слушай их. Иди в дом.

- Ладно, - он с неохотой поплелся к входу, по пути оглядываясь на нас.

Чувствует, что ему что-то недоговаривают. Пройдет немного времени и мальчик узнает правду. От этого никуда не деться.

- Может, поговоришь с ним, расскажешь правду? – предложила я золовке. – Проще будет, если узнает от тебя. Одно дело, когда «добрые люди» глаза ему раскроют, другое, коли мать сама нормально объяснит.

- Как такое сыну сказать? – золовка вскинула на меня глаза.

- Непросто, но надо. Пойдем в дом, оценим ущерб. Стекольщика еще придется позвать, - мы вошли в таверну. – И как найти управу на эту чуму, ума не приложу? – вздохнула, оглядев пол, усеянный стеклянной крошкой. – Мамаша их ничего и слышать не желает. Одно твердит – детки у нее просто святые, а все вокруг вруны наглые, напраслину возводящие на ее крошек.

- Не переживай, я с ней поговорю, - пообещала Селена.

- Не поможет.

- Это мы еще посмотрим! Я умею с такими общаться. Припугну так, что своим же гонором подавится, - она взяла у Рози, подошедшей к нам, швабру и принялась сметать стекло в кучу.