- Может, нам на гастроли поехать? – размечталась герань.

- Я только за, - отозвалось уже сонное каланхоэ. – Только песенок надо побольше выучить.

- Да, репертуар стоит расширить, несомненно! – листики вдохновленной Мэри вновь затрепетали. – И нам необходимо больше репетировать, ты фальшивишь так, что у меня корешки ноют, словно на перемену погоды!

- Чегой-то? – сон обиженного Герберта мигом улетучился. – Это ты пищишь порой мимо нот, неча на меня напраслину-то возводить!

- Я?! – герань почти подпрыгнула, полная праведного гнева. – Да как… Да ты…

- Не бухти, спать давай, - лениво отозвалось каланхоэ. – Хватит уж тарахтеть. Завтра покумекаем с утреца, что с тобой делать. А сейчас уж ночь.

- Вот-вот, давайте спать, спорщики, - поддержала я, переодевшись и нырнув в постель.

- Замолкаю, - заявила Мэри, - но только из уважения к тебе, Алина. С этим мужланом позже разберусь.

- Вот и ладушки, - он сонно зачмокал. – Споки всем.

Не успела я облегченно улыбнуться, как спальня наполнилась богатырским храпом – на два голоса, да еще и с присвистываниями, бормотаниями, вскриками. У моих растений с утра будет похмелье, точно.

А вот мне как под эту «канонаду» обстрельную уснуть, скажите на милость? Накрылась подушкой, но, конечно, не помогло. Да еще совесть, пользуясь тем, что вокруг темно, отвлекаться не на что, принялась меня грызть. Ведь Рэйчэр прав, я нехорошо с ним поступаю, соблазняю – хоть и неосознанно. А сама ему не доверяю.

Причина в негативном опыте моей мамы. Я очень боюсь повторить ее судьбу. Ведь тоже увяну, как цветок без воды, если муж запретит заниматься лекарством.

Никто не гарантирует, что Рэйчэр не окажется таким же, как мой папа. Муж ведь не знает, что это такое, когда жена в любое время дня и ночи может уехать к больному, а вернуться через несколько дней. Может, со временем и ему это надоест, посыплются ультиматумы.

Протяжно выдохнув, я принялась ворочаться. Когда одеяло накрутилось на меня, как тесто на кусок курочки, а подушка оказалась избита кулаками, поняла, что не усну. Встала, накинула пеньюар и вышла в сад. Но и тут не нашла покоя.

- Вы что тут делаете? – ахнула, увидев близняшек, дочек мадам Лорье. – Ночь на дворе!

- Пришли спросить, не стыдно ли вам, - заявила одна, исподлобья на меня глядя.

- Что?

- Мама говорит, что вы у нее клиентов отбиваете, - подключилась вторая.

- Раньше все к нам ходили лечиться, - приняла эстафету первая. – Мы за счет лавки живем. А вы нас это, - наморщила лоб, припоминая умное взрослое слово.

- Банкротите, - подсказала сестра.

- Вот именно! Нам есть скоро будет нечего, не стыдно вам?

- Это вам должно быть стыдно, девочки, - повысила голос. – Мы с вашей мамой разными болезнями занимаемся. И подход у нас совсем разный. Но это вас не касается. А ну марш отсюда, домой бегите, спать пора! И учтите, если какую пакость утворите, я к вам с жандармами приду, ясно?

Что-то бурча и оглядываясь, чума побрела домой.

Убедившись, что они ушли, я тоже вернулась в дом.

Ноги принесли меня к комнате Рэйчэра. Проскользнула внутрь, легла с ним рядом, под одеяло, прижалась к широкой горячей спине, обняв дракона.

- И что это ты тут делаешь? – спросил он.

Видимо, тоже не смог уснуть. От грохочущих в голове мыслей шуму ничуть не меньше, чем от храпящих цветов.

- Пришла просить прощения, - ответила я.

- Да? – ловко развернулся и, прижав меня к кровати, велел, - ну, проси. Я весь во внимании.

Вгляделась в сияющие драконьи очи. Зелень с ореховыми крапинками, будто подсвеченная изнутри.

- Извини за все, - шепнула искренне. – Я не специально над тобой издеваюсь, просто боюсь брака. Меня тянет к тебе, но…

- Чего именно ты страшишься, Алина?

- Потерять свободу. Зависеть от мужа, - помолчала, собираясь с мыслями. - Мама рассказывала, что поначалу, когда только познакомились, папа обещал, что не будет ей мешать с травничеством. Она поверила, ведь юная была и влюбилась впервые, без памяти.

Я тоже, кажется, влюбляюсь, но об этом пока не готова откровенничать. Хотя дракон и без того, наверное, догадывается.

- А когда они поженились, началось, - продолжила рассказ. - Соседи шептались, сплетничали, что у лорда жена таким неподобающим делом занимается. Его уязвляло. Они ссорились. Он принялся запрещать. Они несколько раз расходились, потом мирились, но вскоре все начиналось сначала. Маме было очень плохо.

Голос задрожал. Я слишком хорошо помнила ее, похожую на задутую свечу, с потухшими глазами, глубоко несчастную. Другим не понять, но она не могла жить без лЕкарства. Отнять у нее это – значило посадить вольную птицу в клетку. Есть пташки, которым хорошо там, в безопасности. А есть те, что бросаются на прутья, пока не умирают от разбитого сердца. Ведь птицы все абсолютно разные.

- Может, твой отец ревновал ее к травничеству? – вдруг спросил Рэйчэр. – Так сильно любил, что не хотел жену ни с кем делить? Любовь бывает и такой, эгоистичной.

- Никогда не думала об этом, - прошептала удивленно. – Может, и так, кто знает.

- Но есть ведь еще что-то, кроме этого? – пытливо вглядываясь в мое лицо, спросил муж. – Какая-то тайна, которую ты ревностно хранишь. Так ведь, Алина?

- Есть такая тайна, - тихо ответила я, чувствуя, что совсем не готова так откровенничать с мужем.

- Но сейчас ты не хочешь об этом говорить, - он кивнул.

- Верно, - с облегчением улыбнулась. – Так ты принимаешь мои извинения?

- Принимаю, - усмехнулся. – Хотя с кнутом было неожиданно, конечно.

- Я импровизировала, - хихикнула. – В тот момент казалось, что ты заслужил.

- Бессовестная Нимфея, - мурлыкнул дракон. – Полная неожиданностей, - погладил по щеке и прижался еще теснее.

Глаза полыхнули, ослепив. Рыча сквозь стон, мужчина завладел моим ртом. Мысли испарились под натиском тех ощущений, что дракон пробуждал во мне. Ничто не имело значения, кроме нежно-сладкого вкуса его настойчивых губ. Наших стонов, что перетекали друг в друга, смешиваясь в единое волшебство, обрамленное обжигающим, рваным дыханием. Его гладкой кожи под моими ладонями. И биения сердец, рвущихся прочь из груди, чтобы слиться в единое, наше, одно на двоих сердце.

- Я не буду тебя торопить, - шепнул Рэйчэр, оторвавшись от губ. – Подожду, когда сама решишь, что пришло время, когда будешь готова.

- Спасибо, - выдохнула благодарно.

- А ты дразни меня, сколько пожелаешь, - мурлыкнул он. – Эта мУка такая сладкая, - драконьи очи налились кипящей зеленью. – Даже если буду ругаться и жаловаться, все равно искушай, Нимфея моя!

- Договорились, - в душе что-то ярко заныло.

Похоже, этот мужчина пробуждает во мне настоящую женщину.

- И еще я обязательно дождусь, когда ты решишь, что я стал достоин того, чтобы ты поведала мне свою тайну, Алина.

- Как много ожиданий, - погладила моего дракона по щеке.

- Да уж, немало, - он помрачнел.

- Что?

- Думаю, что делать с сестрой.

- Привози ее к нам. Не дело леди жить в борделе.

- Ты права. Похоже, иного выхода нет. Но почему-то я уверен, что еще пожалею о таком решении.

- Время покажет.

- Кстати, о времени, - муж лег на бок и притянул меня к себе. – Останешься сегодня со мной? Так хочется, чтобы ты заснула в моих руках. И проснуться рядом с тобой.

- Мне тоже этого хочется, - прильнула к нему, положив голову на плечо.

- Спокойной ночи, Нимфея моя.

- Спокойной, мой дракон.

Ночь и в самом деле была спокойной. А вот дальше судьба взялась за нас, засучив рукава.

Началось все с переезда к нам Селены.

- Ты живешь в таверне?

Это стало первым, что она сказала, переступив порог нового дома.

- Ты тоже теперь тут живешь, - не остался в долгу Рэйчэр, шлепнув на пол ее многочисленные чемоданы и саквояжи.