Время полетело вскачь. Коробка опустела на две трети, когда мне, наконец, повезло отыскать нужное.

- Вот! – вскрикнула радостно, распугав сумрак, что прятался по углам.

- Нашла? – Бобби улыбнулся, морщась – видимо, руки устали держать тяжеленный фонарь.

- Да, да, да, это то самое! – подтвердила и углубилась в чтение, жадно поглощая строчку за строчкой.

Точно, как сразу не догадалась! Черные блестящие на свету зернышки в хлебе – это дурманящий мак. Редкое растение. И очень, очень ядовитое.

- Бобби, - ахнула, отложив тетрадь и осознав правду, - Бобби, епископа Палау отравили!

Обратно я неслась бегом. Вернее, мы неслись, ведь Бобби, как настоящий джентльмен, не смог оставить девушку ночью одну, и проводил до дома Григорио.

- Нужно срочно напоить епископа противо… - я вошла в гостиную и остолбенела, увидев сидящего в кресле Рэйчэра.

- Алина, где ты была? – грозно выдохнул он, поднявшись. – Ночь на дворе, а ты… - осекся, увидев вошедшего следом Макинтоша. – Вот значит, как? – мой дракон побагровел. – Я волнуюсь, а ты проводишь ночи с этим?

- Если ты сейчас же не замолчишь, тебе потом будет очень стыдно, - предупредила я.

- Не затыкай меня! – прошипел зло. – Одна жена наставляла рога, вторая пошла по ее стопам. Везет, как…

Договорить не успел – я отвесила ему пощечину. Потом подошла к Бобби. Надо отправить моего бесценного помощника восвояси, иначе у меня прибавится пациентов – благодаря драконьим кулакам.

- Прости за эту сцену, пожалуйста. И спасибо, что помог.

- Т-тебя мож-жно с ним ост-тавить? – уточнил парень, косясь на дракона.

- Да, ступай, все будет хорошо.

Закрыла за ним дверь и поспешила в опочивальню Палау.

- Алина, стой! – муж догнал меня на лестнице и схватил за локоть. – Ты должна объясниться!

- Коли так, слушай, - ответила, резко развернувшись. – Я попросила помощи Бобби, так как он работает в ратуше, там хранятся записи моей мамы. В них я нашла описание того, чем болен Палау, и лечение. А теперь отпусти, каждая секунда на счету, ведь епископа отравили!

Вырвавшись, побежала в спальню. Достала из маминого чемоданчика необходимые ингредиенты и смешала снадобье.

- Алина, прости меня, - прошептал Рэйчэр, обняв сзади. – Я…

- Не до тебя сейчас! – скинула его руки. – Лучше помоги.

Дракон приподнял голову Палау, а я по ложечке влила в его рот лекарство. Все, теперь только ждать. И молиться – потому Бог, несомненно, есть. Не тот мстительный, вздорный женоненавистник, которому из страха поклоняется Альгат, а мудрый, добрый и всепрощающий Создатель, любящий все свои творения, от букашки до человека, одинаково трепетно. Вот на его помощь и будем уповать.

- Прости, - выдохнул на ухо муж, снова прижавшись ко мне. – Ревнивый идиот, что с меня взять. Влюбился по последнюю чешуйку и безумно боюсь тебя потерять, Нимфея моя. Все сделаю, что скажешь, только прости, умоляю!

Сильные руки сжали талию.

- Ты ведь даже не понимаешь, как пугаешь меня такими приступами ревности, - тихо ответила ему. – Как напоминаешь моего отца. Ведь он изводил маму в точности также. Отталкиваешь этим, а сам хочешь, чтобы я стала женой по-настоящему.

- Прости…

- Знаешь, что это мой самый большой страх и все равно делаешь. Рэйчэр, так мы никогда не станем мужем и женой. Останемся теми, кто пытался, но не смог.

Тяжело вздохнула.

- У тебя свои демоны, у меня свои. Не факт, что они уживутся вместе.

- Уживутся! – рыкнул супруг и, развернув меня, впился поцелуем в губы.

Инстинктивно я подалась навстречу к нему, горячему и страстному, уже мной любимому, но порой такому… Мысли разлетелись, когда кончики языков встретились, отпрянули, пустились в танец соблазнения, и наконец сплелись, будто тела любовников. Но стон епископа резко выдернул меня из любовной горячки, затушившей чувство стыда.

- Отпусти! – прошипела возмущенно и смущенно. – Ты что творишь, тут же Григорио! У постели больного греховодничать вздумал, совсем стыд потерял? – оттолкнула, вернее, попыталась.

- Когда ты рядом, я совсем не соображаю, - хрипло выдохнул супруг, и не думая меня отпускать.

- Заметила, - съязвила со смешком. – Мозг напрочь отключается, можешь только на ни в чем не повинных людей рычать.

- Я извинюсь завтра перед Макинтошем, - пообещал Рэйчэр.

- Отлично. Он своей должностью и репутацией рисковал, чтобы помочь, - укоризненно глянула на чешуйчатого ревнивца, - а получил в итоге вместо благодарности взбешенного дракона, который едва его не порвал в клочья. А теперь отпусти!

- Ни за что!

- А я Альгата позову! – пригрозила шутя. – Отдам тебя в монастырь на хлеб и воду, грехи замаливать. И вообще, не забывай, что ты фиктивный муж.

- Муж фиктивный, а ревную по-настоящему!

- Уж заметила, - усмехнулась. – Все, иди уже домой, ревнивец, не мешай жене работать.

- Уговорила, - со вздохом разжал объятия и тут же, с подозрением прищурившись, уточнил, - а я могу быть уверенным, что ты опять не отправишься на поиски приключений?

- Конечно, нет, - поправила одеяло на Григорио, который выглядел ощутимо лучше. – Про покой для мужа в нашем брачном договоре нет ни слова.

- Ну да, там только про фикус, козявки, румяна, которые нельзя есть и…

- Иди, - перебила, открыв дверь.

- Возвращайся быстрее, - шепнул с улыбкой. – Я безумно соскучился, - лукаво улыбнулся и уточнил, перед тем как выйти в коридор, - по твоим булочкам!

- Наглое чешуйчатое! – покраснев, закрыла дверь и тут же забралась под плед.

Надо хоть немного поспать, или меня саму придется лечить.

Едва открыв глаза, я тут же встретилась глазами с Палау.

- Давно вы проснулись? – подошла к нему.

- Пробудился давно, тебя не хотел будить. Ты так забавно подхрапывала.

- Еще чего, я не храплю! – возмутилась для вида. - Как себя чувствуете?

- Хорошо.

Лоб не горячий, щеки розовые. Противоядие помогло. Что возвращает нас все к той же проблеме.

- Григорио, вас отравили, - тихо сказала, поведав ему правду о хлебе и зернышках в нем.

- Алина, это невозможно, - спокойно ответил епископ. – Я ел то же самое, что и остальные братья.

- Но недуг скосил только вас. Думаете, случайно?

- Пути господни неисповедимы.

- Про дьявола можно сказать тоже самое, - веско обронила я, присев на край постели.

- Твоя мама говорила те же слова, - мужчина улыбнулся.

- Кстати, когда вы бредили, то беседовали с ней.

- Что сказал? – насторожился тут же.

- К сожалению, ничего понятного, - призналась с неохотой. - Но не считаете, что теперь, после того, как я спасла вам жизнь, вы обязаны рассказать правду о том, что случилось с моей матушкой?

Да, нагло, но как иначе с ним, таким упертым?

- Прости, дитя, не могу.

- Но почему? – соскочила с постели и заходила по комнате.

- Меня связывает по рукам и ногам тайна исповеди, - епископ вздохнул. – И я уже говорил тебе, что не стоит в это лезть. Некоторые тайны могут стоить жизни.

- А некоторые тайны жить попросту не дают! – в сердцах выкрикнула я, с обидой глядя на него.

- Прости, Алина, - он был непоколебим.

Но черта с два я смирюсь, не дождетесь!

- Боевая девчушка, - Григорио улыбнулся. – Открой-ка ящичек вон тот в столе, - указал на него.

- Что это? – спросила, достав оттуда рулончик.

- Сама смотри, - епископ довольно улыбнулся, когда я, раскрыв бумагу ахнула. – Это лицензия тебе на лЕкарство. Временная, конечно, так как и в нужный возраст ты еще не вошла, и патенты мамы не выкупила. И эту с трудом выбил, связи напряг. Зато теперь дело, что завели по кляузе, закроют. А там ты и настоящую лицензию оформишь. Ну, рада?

- Спасибо вам! – смахнула со щек слезы. – Ну, теперь вы точно обязаны выздороветь – как мой первый легальный пациент!