- У этой нахалки брат жандарм, - я взяла другую и присоединилась к уборке. – Потому она и наглеет, чувствует свою безнаказанность.

- Ха! А у меня выход есть на главу жандармерии, - фыркнула Селена. – Посмотрим еще, у кого связи лучше!

- Буду рада, если у тебя получится, - я хмыкнула.

- Барышня, там к вам опять болящие пожаловали, - глянув в окно, доложила Рози, сметающая стекло со столиков.

- Вот как им объяснить, что я не имею права лечить без лицензии? – вздохнув, покачала головой.

- Да никак, - помощница пожала плечами. – Коли у народа чего болит, они и к черту пойдут за облегчением. Вы ступайте к ним, а мы тут сами справимся.

- Спасибо, девочки.

Я поставила швабру, отряхнула руки и пошла причинять добро. Хочешь, не хочешь, а надо!

День закончился в объятиях мужа. Не дав навести порядок на кухне, дракон подхватил меня на руки и утащил в свою нору – в спальню то бишь.

- Что ты творишь, бессовестное чешуйчатое? – смеясь, попеняла ему, когда поставил на ноги.

- Исправляю упущенное вчера упущение, - он развернул меня спиной, коснулся носом шеи, шумно втянув воздух, сдавленно что-то рыкнул и начал резво расшнуровывать корсаж. – Вместо того, чтобы убеждать мою Нимфею стать женой по-настоящему, я так расслабился под твоими нежными, но сильными ручками, что попросту задрых, каюсь.

Корсаж полетел в сторону, нижняя юбка отправилась туда же, приоткрыв супругу вид на панталончики с оборочками. Довольно рыкнув и погладив мои плечи, Рэйчэр потянул вниз исподнюю рубашку. Горячая ткань заскользила по спине.

- Можно? – шепнул он, когда она замерла на лопатках.

- Да, - невесомо отозвалась, ощущая, как бухает в груди сердце.

- Балуешь, - судя по голосу, дракон довольно улыбался.

Исподнее заструилось ниже. Оголенную спину обдало холодом, но тут же стало жарко - супруг обнял меня, обжигающие мужские ладони погладили талию, поползли выше. Я смущенно прикрыла грудь, скрестив на ней руки.

- Не бойся меня, ничего не будет – кроме того, чего ты сама захочешь, - хриплый шепот убедил открыться.

Ладони накрыли холмики с затвердевшими горошинками, и я потрясенно выдохнула, чувствуя, как тепло растекается от них во все стороны, пробуждая желание позволить искусителю всё, что предложит.

- Нимфея моя, - шепнул нежно, прижал меня к себе, откинувшуюся назад.

Губы покрыли поцелуями шею, опаляя кожу тяжелым дыханием. Было так хорошо…

Но через мгновение дом наполнился шумом, криками, топотом шагов. Казалось, что сама ночь всполошилась, и сумасбродно заметалась по комнатам, наводя бардак.

- Что там такое опять? – раздраженно простонал Рэйчэр, помогая мне натянуть обратно исподнюю рубашку.

Мы справились с этим как раз вовремя – к тому моменту, как дверь в спальню резко распахнулась, ударившись о стену.

- Вы что себе позволяете?! – гневно прорычал мой супруг, развернувшись и прикрыв меня, полураздетую, собой.

- Жандармерия Лаверна! – громко провозгласил мужчина в темно-синей форме, выйдя вперед. – У нас приказ арестовать Алину Тагерт-Хойт, - он сделал эффектную паузу и закончил, будто даже с радостью, - за незаконное целительство!

- Что? – отрывисто бросил Рэйчэр.

Через ладони, лежавшие на его спине, я почувствовала, как еще сильнее напрягся мой дракон.

- Не советую оказывать сопротивления, лорд, - усмехнувшись, добавил жандарм. – Со мной три сильных боевых мага. Проявите благоразумие и отдайте нам обвиняемую. В противном случае угодите в темницу оба. Ясно?

- Все хорошо, - я подхватила с пола юбку и, прикрывшись ею, вышла из-за спины мужа. – Никакого сопротивления не будет, я пойду с вами по доброй воле.

Рычание супруга наполнило комнату, противореча моим заверениям.

- Дайте мне одеться, господа, - попросила жандармов. – Будьте любезны, подождите в коридоре.

- Глупостей не выкидывайте, или пожалеете, - процедил главный и кивнул остальным.

Они вышли, прикрыв дверь. А я вспомнила, кого он мне напомнил - мадам Лорье. Те же крысиные мелкие черты лица, маленькие глубоко запавшие глазки. И она упоминала про брата-жандарма. Кажется, я догадываюсь, кто написал жалобу. Вот ведь скулопендра завистливая!

- Алина! – Рэйчэр прижал меня к себе.

- Помоги одеться, - попросила его. – И не переживай, мы разберемся со всем.

- Я вытащу тебя оттуда, - выдохнул дракон, зашнуровывая корсет, с которым сам только что расправился.

- Знаю, - улыбнулась ему.

Сама виновата. Знала, что нельзя лечить без лицензии, но не смогла отказать людям. Добро не остается безнаказанным, к сожалению.

Сделав глубокий вдох, сжала дверную ручку. Мы со всем разберемся. Все будет хорошо!

- Пошустрее ножками шевели, - брат мадам Лорье втолкнул меня в темную камеру и шепнул напоследок, - уж прости, что горячую ночку с драконом тебе обломали. Но тут тоже весело будет, не сомневайся!

Он захлопнул за мной решетчатую дверь. Лязгнули замки. Когда глаза привыкли к темноте, увидела очертания двухъярусных кроватей и силуэты.

- Это кого же к нам принесло попутным ветерком? – протянул женский низкий голос, явно простуженный.

- Не иначе как ледь в наши сети угодила, - присоединился второй. – Глянь, расфуфырена-то как!

Тени подошли ко мне, и стали видны одетые в лохмотья, побитые жизнью женщины. По сравнению с ними я и в самом деле смотрелась королевой. Ясно, «номер по блату» мне достался, брат соседки постарался.

- Добрый вечер, - ответила, стараясь, чтобы голос звучал твердо. – Я Алина.

- Ишь ты, вежливая дамочка! – одна из женщин сплюнула на пол. – Как соловушка заливается. А кружева какие на платье, красотень. Поделишься, крошка, ты же щедрая, поди?

Из угла вдруг донесся протяжный стон, будто там умирал выброшенный на сушу кит.

- Дрыська, заткнись уже! – прикрикнули на нее сразу три голоса.

- А что с ней? – во мне проснулась лекарка.

- Дак зубья гниют. Щеку раздуло, не жрет ничего уж дня три, только стонет без остановки. Но тебе-то чего?

- Я помочь могу, - зашагала в угол. – Есть посветить чем? – спросила, присев на корточки у темной груды тряпья.

- Ща сообразим, - все зашевелились, громко огрызнулось огниво, зашипел наскоро накрученный на палку факел. – Вот, - его поднесли ко мне.

Я сняла вонючее одеяло и увидела молодую совсем чумазую женщину. Свернувшись клубочком, она держалась за раздутую щеку и мелко дрожала, смирившись с ужасной участью. Безропотно позволив мне делать все, что угодно, она раскрыла рот, показав раздувшуюся десну.

- Есть что-то острое, металлическое? – осмотрела на женщину с факелом.

- А зачем? – полюбопытствовала та. – Думаешь, дуры мы тут? Вдруг пырнешь кого?

- Надо нарыв вскрыть и зуб вырвать, - пояснила, соображая, как это сделать, когда ничего под рукой нет. – Я умею, не бойтесь.

- Дай ей заточку, - раздалось из глубины камеры, с нижнего яруса кровати. – А то задолбало уже всю ночь вопли Дрыськины слушать!

- На, - женщина задрала юбку и вынула маленькое, завернутое в тряпку лезвие из-за веревки, что держала на бедре чулок. – Пойдет? Пика эта завсегда при мне. И кошелечек срезать, и в бочину ткнуть самое то. А жандармы-то под платье побрезговали лезть, вот и пронесла.

Я прокалила лезвие на огне и провела «операцию», удалив зуб и прочистив, прижигая все, что смогла. Ей бы примочки из нужных травок. Мазь мамину зубную. Глядишь, и обошлось бы. А так… Даже не знаю. Но хоть шанс есть.

- Спасибо, - прошептала девушка, стойко вытерпевшая то, что и взрослому дюжему мужчине тяжело бы далось.

- Пожалуйста, - вытерев «пику», вернула ее хозяйке.

- Так ты, стал быть, лекарка? – спросила, судя по всему, главная, встав с кровати.

- Да, мама научила всему.

- Ясненько, - женщина хлопнула себя по ляжкам и потянулась. – Эй, чего встали-то, вороны щипаные? Костерок разводите, котелок кипятите, почаевничаем. Надо ж девоньке добром отплатить. Не погнушалась ведь, помогла одной из нас. Живо, живо!