Я думала об этом весь вечер. Да и ночью василек не оставил меня в покое. Путаные бессвязные сны, полные теней, шепота и криков, заставляли подскакивать, хватая воздух ртом, в котором комом вставал вопль ужаса. Лишь к утру я, вымотанная, заснула без сновидений.

Проснулась поздно, не отдохнувшей. Ласковое утро нежилось на безмятежно белых облачках. Но и оно не задалось. Стоило распахнуть створки моего окна-лимончика, как метко просвистевший камень влетел в комнату и попал прямиком в горшок с геранью!

В одну сторону сыпанула земля, в другую попадали глиняные осколки.

- Ох, да что же это деется-то, люди добрые! – прокричала Мэри, упав на пол, ломая хрупкие листья.

- Обстрел! – завопило каланхоэ. – Берегитеся все, враги наступают! Война началася!

- Ах вы мерзавки мелкие! – заметив, как в сторону от кустов шмыгнули две девчонки в светлых платьях, я бросилась к пострадавшей.

- Милая, ты как? – осторожно подхватила ее на руки.

Ствол цел, мелкие ответвления тоже не пострадали. Хотя несколько листиков отвалились все же.

- В шоке я, - призналась бедняжка, тряся оголенными корешками. – Стыд-то какой, на всеобщее обозрение выставили в столь неприглядном виде, все корни видать, беда-а-а-а!

- Да не глядим мы, - пробасило каланхоэ. – Никто твои корни разглядывать и не будет, кому они, старые такие, любопытны-то?

- Герберт! – я укоризненно пшикнула на него, собирая осколки и землю.

- Чаво? Правду ж сказал! – удивился он, по-мужски порой тугодумный и прямолинейный.

Ушло время, но все успокоилось. Мэри переехала в новый горшок, и Герберт сам изъявил желание, чтобы отныне она соседствовала с ним на комоде.

- Защитю тебя, не боись, - изрек он трепещущей листиками герани. – Живо всех неприятелей как ух, в бараний рог! У меня не забалуют!

- Это у меня они не забалуют! – процедила я и отправилась выяснять, кто устроил нам «обстрел».

- Мальчики, кто были те девчонки с рогатками? – спросила, спустившись вниз и увидев Тома и Дэса, протирающих столы. – С которыми вы недавно повздорили?

- Дак соседские, - ответил рыжик. – Мари и Анна. Но все их Марианной кличут, близняшки они. Хотя чаще чумой величают, - хихикнул.

Ясно, не мне одной эти шельмы насолили.

- Всех достали уж они, - добавил Дэс. – Ужасные девицы. Их матушка лавку держит со всякими страшными разностями. «Мадам Лорье» называется.

- Видела, - кивнула я.

- А что случилось, Алина?

- Да просто узнать хотела, - соврала, побоявшись, что мальчишки побегут мстить этой местной чуме, и прошла на кухню, где уже вовсю кашеварила Рози, отдуваясь за нас двоих. – Доброе утро, милая! Хотя, скорее уж день. Прости, я сегодня проспала все на свете.

- Да что вы, барышня! – она тепло улыбнулась и продолжила мять тесто. – Вам и следовало отдохнуть, столько пахали ведь! К тому же, гляньте, похвастаюсь, я со всем справилась, - обвела рукой кухню. – Видала, как вы делаете, училась. Только вот с этими, с пирожными не сладить мне, тут ваши пальчики маленькие нужны. Я все эти украшательства делать несподручная!

- Тогда отпустишь меня в одно место? – рассказала ей о выходке наглых девчонок.

- Вот ведь мерзопакостницы-то! – Рози покачала головой. – Давайте с вами схожу, поколотим их! Мэри жалко, конечно, но это не самое страшное. Ведь могли и вам в лицо попасть каменюкой! А ну как в глаз бы угодили, безмозглые?.. – она сжала кулаки.

- Со мной не надо. Я с матерью их переговорить хочу. Пусть приструнит нахалок, все же она родительница их. Как вернусь, пирожными займусь. А завтра тебе выходной дам, хорошо?

- Да что вы, барышня, я к работе привычная, - девушка засмущалась. – Без дела-то маяться буду, не знать ведь, куда себя приткнуть, для меня в наказание.

- Ну, тут сама решай. Давай по пути вылью, - я подхватила ведро с помоями и зашагала на задний двор.

Дошла до сточной канавы, опорожнила туда бадью, поставила – на обратном пути заберу, и вгляделась в улицу, выставившую напоказ свои задние дворы. Вдали скрипнула калитка, из нее выскользнула высокая и худая, как жердь, женщина. Воровато оглянувшись, выплеснула ведро прямо на мостовую и поспешила обратно.

Что за день сегодня? Я скрипнула зубами. Десятка два шагов до сточной канавы, и то лень кому-то дойти! Сначала пакостим, а потом жаловаться будем, что в аду живем, конечно же. И пахнет на улице, и грязно, и вообще жизнь не удалась. Хотя сами же себе бардак устраиваем!

Бурча под нос, я свернула за угол, на сторону улицы, куда домики смотрели красивыми фасадами. А вот и лавка «Мадам Лорье». Из-за стекла на меня глянуло оскаленное чучело горностая, ниже лежали рассыпанные по красной ткани зубы – человеческие. Ужас какой, неужели это одно из мест, где тебе хоть целую челюсть сделают из чужих зубов?

Потянула на себя дверь. Колокольчик мигом всполошился, наябедничав о моем появлении. В нос ударил мерзкий запах, как в лавках старьевщика и чучельника, сдобренный чем-то едким, пробивающим до слез. Немудрено, учитывая, что вдоль стен на полках топтались разнокалиберные банки со всяким плавающим внутри «добром» - змеи, уродливые корни, котята, лягушки.

Хм, кажется, я понимаю, почему Мари и Анна выросли такими несносными особами!

Додумать мысль о влиянии столь экстравагантного окружения на детский ум не успела, из-за ширмы в зал вышла хозяйка лавки. Та самая жердь, кто бы сомневался!

- Доброго здоровьечка, - она расплылась в улыбке, показав острые зубки и донельзя напомнив мне оскаленного горностая со своей же витрины.

- И вам не хворать, - отозвалась я.

- Чего изволит леди? – залебезила грязнуля, ленящаяся донести помойную бадью до сточной канавы. – Капельки, чтобы глаза всех кавалеров сражали?

Ага, с белладонной, что ли? Годик покапаешь, впечатление произведешь неизгладимое – когда ослепнешь или с ума сойдешь. И это коли вообще выживешь! Мама рассказывала мне о таких умелицах, которые обычно и приворотами не гнушались, и травками, чтобы плод вытравить из утробы.

- Или муженек охладел к вам? Так есть средство и для того, - подтвердила мои догадки дама. – Или в тяжести нежелательной вы?

- Я соседка ваша! – перешла к сути, чтобы не получить предложение купить травки, способные извести старого постылого муженька, отправив на свидание к давно почившим родственникам.

- Вон оно что, - жердь разом утратила ко мне интерес. – Вы таверну, что ль, открыли на днях?

- Мы с мужем.

- И чего от меня хотите? Знакомиться пришли?

- Жаловаться, - уточнила я. – На дочерей ваших. Они из рогатки в мое окно стреляли.

- Враки это все! – тут же заявила мадам. – И ни за что платить не собираюсь, не докажете! А коли городовому пойдете жалиться, так знайте, братец мой местную жандармерию возглавляет, ничегошеньки у вас не выйдет!

- О деньгах я и не заикалась, - пораженная ее наглостью, даже опешила. – И не надо меня стращать, не из пугливых.

- И чего же тебе тогда надобно?

Мы уже и на «ты» перешли, надо же.

- Чтобы вы поговорили с дочерьми, - стараясь не злиться, ответила хамке. – Объяснили им, что так можно и людей поранить.

- Сказано тебе, не они это были, у меня воспитанные девочки! – отрезала мадам и двинулась на меня. – Ступай уже восвояси, а то жандармов свистну, в кутузку загремишь и узнаешь, что бывает, коли поклеп на приличных граждан возводить!

Хороши приличные граждане! Не успела я и моргнуть, как оказалась за дверью. Колокольчик расхохотался напоследок злорадно. Казалось, что и горностай зашипел злобно.

Ладно, зато про василек напрочь забыла!

- Алина, поговорим? – спросил Рэйчэр, войдя на кухню, где я колдовала над пирожными.

Рози зря их боялась. И всего-то желточки взбить с теплой водичкой до пышной пены, добавить сахар. Отдельно взбить белки, тоже познакомить с сахаром и массой из желтков. Затем ввести осторожно муку, сначала просеянную, а затем смешанную с крахмалом, и миндаль растолченный. Можно выпекать.