- Прошу прощения, - послышался голос возле дверей лабаза с сахаром, - где я мог бы приобрести крепкие телеги и лошадей?

Мужчины обернулись и увидели загорелого человека в широкой рубахе навыпуск и моряцких штанах. Сентри Поль вежливо ответил, а в голове Алена мелькнуло: «Я ещё никогда не был так уверен в своём решении, завтра же я собираюсь в дорогу!».

Глава 39

***

Письмо от лорда Седрика всего в несколько строк заставило моё сердце забиться быстрее – он сдержал своё обещание и на самом деле может приобрести у меня понравившийся ему товар. А всех остальных сподвигло активно пошевеливаться и доставать из ледника всё, что там было, и активно коптить. В ход пошло всё – и то, что я планировала ранее, и куры, и мясо, которые я приобрела у вольных поселенцев. Фрукты решили оставить «на потом», если можно так выразиться. Собрать урожай с деревьев мы всегда успеем, сейчас главное засолить рыбу и мясо, просушить и заложить в коптильни.

Из глубины сада донеслось протяжное мычание и мерные удары по чему-то деревянному. Ясно, это Лапочка снова возмущена тем, что ограничили её свободу передвижения по саду. А виной всему на редкость вредный и пакостный характер животного.

- Скучает она, вишь чо, - со вздохом сообщил крутившийся рядом дед Гаспар, - ей бы компанию какую… иной раз так тоскливо ей делается, что и сказать невмочно… Амели, добрая душа, её развлекает, как может! То играется да веселит, командам учит, а вчера покрасила ей рога белой краской, которую Тейна выделила для художественных, вишь ты, работ. Не скажу, что очень красиво, зато девочке нравится.

Ну да, мне неоднократно жаловался староста Себастьен, что корова пугает работников. Оказывается, это для того, чтобы немного рассеять грусть. Однако, наши попытки социализировать Лапочку, отводя на крестьянские пастбища для общения с другими коровами, положительного результата не дали. Селяне приходили и слёзно просили не издеваться над их животными, которые претерпевают моральные страдания в обществе Лапочки.

- Это мы сейчас обеспечим, веселье, то есть, - решила я и попросила Демиэна и Амели, как людей, имеющих на неё определённое влияние, побыть пастухами.

Ребята с энтузиазмом взялись выполнить моё распоряжение, хотя бы оттого, что работа пастухами означает перерыв в обучении грамоте и слову Божьему. Быстро накинули на Лапочку попону из бывшей простыни и сами взгромоздились на неё, отправившись на прогулку к дальнему выпасу. Корова выглядела донельзя довольной, ребята счастливыми, я порадовалась за них и побежала дальше – дел у меня было от рассвета и до забора.

***

Тем временем, у Пьера все приготовления были закончены, фрукты в корзинах ожидали своего часа в сухом гроте, и он решил немного расслабиться, не упуская при этом из вида ни саму захоронку, ни спуск к пляжу. Он удобно устроился на большом валуне неподалёку от тракта, как раз в том месте, где он делает крутой изгиб, уходя от бухты. Далее имеет несколько ответвлений – одна хорошо укатанная дорога ведёт к рыбацкому посёлку, другая – к усадьбе, а третья – это просто спуск вниз, на песчаный пляж. Таким образом, он имел отличный обзор и наверняка заметил бы шхуну, приближающуюся к бухте. А для того, чтобы контрабандисты не промахнулись в темноте, ежели случится такая оказия, то у него был припасён хворост из лапника, который он нарвал для разведения костра. Контрабандисты должны прибыть со дня на день, и он порядком умаялся, их ожидаючи.

- Надо же, который день меня дома нет, а никто и не почесался, поди, - с обидой и раздражением пробормотал Пьер, прогулявшись до посёлка и заметив вдалеке мирно работающих сельчан. – Небось, радуются, что я куда-то запропастился! Никому веры нет! – с горечью заключил он и побрёл обратно, на свой пост.

День клонился к закату, а потом и наступили плотные сумерки, когда он заметил две телеги, которые медленно тащились по пыльному тракту.

- Эй, мужик! – невежливо поинтересовался кто-то с иноземным акцентом, слабо различимый в темноте. – Где тут поместье Гийом? Весь день ехали по вашей глуши из Сен-Симона.

- Ну да, не близко! – буркнул Пьер, у которого обида на близких ещё не прошла. – Вот по этой дороге ехайте, потом налево поверните, не ошибётесь.

Впоследствии, он часто думал о том, почему он сообщил неверное направление тем людям, но ни тогда, ни тем более сейчас, он не смог ответить на свой вопрос что-то внятное.

Следом послышался тихий стук лошадиный копыт, скрип телеги, и показался ещё один посетитель, и также с телегой, только не пустой, а с какими-то большими мешками, который спросил уже более вежливо, но также холодно.

- Налево! – махнул Пьер и мысленно усмехнулся – пусть помучаются в темноте. Телега там точно не пройдёт, придётся возницам немало побегать, прежде чем они догадаются, что их просто надули.

Когда появился силуэт одинокого всадника, Пьер уже не удивился.

- Брат мой! – ласково сказал незнакомец и осенил знаком Всемилостивейшего. – Пусть будет легка твоя дорога! Я слышал, усадьба госпожи Вален дальше, на развилке сразу налево? Я местный кюре, думал посетить госпожу в её добровольном заточении.

Пьер, заметив кюре, совестливо открыл рот для того, чтобы поправить святого человека, но вместо этого, просто… согласно кивнул и вернулся на своё место, откуда был замечательный вид на бухту, присел на нагретый за день камушек, задумчиво зевнул пару раз и выбросил из головы странных посетителей, которые так рвались в усадьбу. Справедливости ради, ещё некоторое время назад он бы непременно проявил любопытство и обязательно постарался бы узнать причину, по которой к ним зачастили гости, но явно не сегодня. Ожидание выматывает почище любого труда.

Где-то не очень далеко в море показался крошечный огонёк, то появляющийся, то вновь пропадающий. Пьер, хоть и не страдал никогда интеллектом, однако, быстро сообразил, что это шхуна контрабандистов, которая опасается приближаться к берегу – мало ли какие сюрпризы могут быть на небольших глубинах.

- Снова база своего перепили, видать, - брезгливо сморщился Пьер, который принципиально не употреблял чужеземное пойло, тем более такую мерзкую кислятину, которую предпочитают эти ребята.

Он, не боясь сломать ноги в густых сумерках, спрыгнул вниз и быстро спустился по камням к пляжу, где у него уже был накидан лапник для костра. Костёр стал разгораться, но как-то неохотно. Поначалу, когда он лизал сухие ветки и старую хвою, он был ярким пламенем, но вскоре огонь добрался до сырой хвои, так что толку было не так уж и много. Однако, своё дело костёр всё равно сделал – со стороны моря слышались мерные удары вёсел о воду и свистки дудки боцмана. Пьер едва не подпрыгнул от радости. Лодка быстро приблизилась к берегу неподалёку от костра и нервно приплясывающего рядом с ним Пьером.

- Где вас только носит? – тут же бросился в атаку он. – Уж как я намаялся, вас ожидамши!

На это моряки, которые оказались на суше, равнодушно пожали плечами – им было абсолютно всё равно на то, сколько времени пришлось провести на пляже этому странному парню. После выхода из гавани Сен-Симона, «Эхинания» всё время держалась берега и ползла, как черепаха, боясь пропустить это проклятое Великим место. Затем, увидев слабый огонь, тут же была спущена лодка на воду и теперь матросы были готовы принять все товары, который приобрёл капитан.

- Товар наш где? – перебил Пьера неразговорчивый моряк.

Тот страшно обиделся и молча показал на темнеющий грот. Матросы кивнули, зажгли факелы и воткнули в песок по ходу движения, создав освещённую дорожку до самой лодки. Задача была им поставлена, место обозначено, так что они споро принялись перегружать корзины с фруктами себе на лодку, переправлять товар на шхуну, там перегружать в трюмы и дальше по накатанной. Матросы грузили корзины на борт, не обращая внимания на вертящегося под ногами крестьянина, который начал что-то голосить, требуя оговоренную сумму за поставленные фрукты.