И грех этот наверняка также описан в Книге Всемилостивейшего. Или же кто-то из его многочисленных сподвижников накатал по этому поводу внушительный трактат. Я молча стиснула зубы и выбралась из толпы, слыша за своей спиной шуточки и подтрунивания людей над беднягой Анри, который вяло огрызался, что «теоретически, с теоретической точки зрения», он был абсолютно прав, потому как ещё Всемилостивейший говорил о том, что женщина есть сосуд греха, за нею надобен пригляд всяческий, как за дитём неразумным, а обратное, то есть самостоятельность женская, совершенно не приветствуется. Конечно же, если я отношусь к благородному сословию, то он чрезвычайно извиняется… опять же с соответствующей отсылкой к Книге Всемилостивейшего… Никогда ранее я так не была близка к атеизму, как в этот момент…

Но сейчас я решила поступить так, как было принято в советские времена. То есть, пройти с чёрного хода. Памятуя о том, что возле каждого дома есть маленький дворик, я не сомневалась в том, что и тут он имеется, поэтому только порадовалась своей интуиции, когда обнаружила неприметную калитку в каменном заборе. Подумала немного и зашла внутрь, там, под сенью платанов и возле клумб с розами, отдыхало от трудов праведных несколько прилично одетых мужчин.

При моём появлении они выпучили глаза, будто никогда ранее не видели женщину, которая с сосредоточенным лицом подходит к ним. Причём, вовсе не в более привычной им роли просительницы. Впрочем, один из них встал, отставил чашку с напитком, которую до этого он держал в руках, и громко возвестил собравшимся:

- Прошу минуту внимания, коллеги! Госпожа Вален Тина, о которой я вам сегодня уже говорил. Быть может, госпожа припоминает меня, я Берти, местный клерк, госпожа! Госпожа Вален будет одним из наших сотрудников, поскольку господин мэр счёл знания и умения госпожи настолько глубокими, что это непременно принесёт несомненную выгоду нашей управе, Сен-Симону и в целом департаменту Галии.

Я повернулась к говорящему, который многозначительно улыбался, представляя меня. Ну, конечно! Мой вчерашний знакомец, будь он неладен! Тот самый, который со смешками выдавал мне основной документ гражданина и напутствовал, мол, будьте с ним аккуратней, в следующий раз мне его точно не получить.

- Доброе утро, коллеги! – я незаметно вытерла вспотевшие ладони о платье, стараясь, чтобы факт моего волнения оставался неявным.

Между тем, собравшиеся продолжали рассматривать меня украдкой, словно не верили своим глазам, и не понимали, как это вообще возможно – работающая женщина, да не абы кто, а благородная дама, решившая служить в городской управе. Я, конечно, понимаю их культурный шок, только вот мыть кастрюли меня прельщало немного меньше, чем восседать с напыщенным видом в таком же крошечном и пыльном кабинетике, как и Берти вчера. Очень надеюсь на то, что мы с этими людьми сможем найти общий язык и поладим, хотя бы оттого, что всё уяснила для себя в плане моего «неправильного попадантства» и согласна на то, чтобы вести тихую и размеренную жизнь. Тем более что я всё себе уже нафантазировала о своём будущем – маленькая сухонькая старушка, которая разводит розы в маленьком саду и содержит наглых и жирных котов.

- Прошу прощения, госпожа, - раздалось у меня над ухом, я отвлеклась от своих мыслей и уставилась на милого молодого человека в костюме-тройке, который вежливо улыбался, стоя передо мной, - меня зовут Сентри Поль, и мы счастливы видеть даму в нашем коллективе, просто, ваше появление было несколько...назовём его неожиданным! И я позволю себе выразить сомнение в том, что вам, госпожа Вален, был своевременно выделен отдельный кабинет. Впрочем, быть может, мы сможем выделить необходимое количество денег для оборудования вашего рабочего места уже в следующем году, да, в следующем году.

Парень вежливо снял шляпу и слегка поклонился, продемонстрировав открытое лицо, нос с небольшой горбинкой и безупречную улыбку. Повернулся к своим коллегам, ожидая поддержки, но те лишь кивнули, мол, разбирайся сам уж, чего там…

«Ага! Он назвал два имени – своё и это… «имя рода», в общем! Значит, к нему можно обращаться «господин», - подумала я, наблюдая за тем, как мужчины стояли, находясь в некотором затруднении, и переглядываются между собой. «Выходит, ребята полагали, что я струшу и не воспользуюсь приглашением мэра, который совершенно не думал, что место женщины – где-то между кухней, детской и местным храмом. Оттого и мой приход для них сюрпризный сюрприз, а это значит, что пыльный кабинетик отменяется…».

Я вздохнула, поскольку мечта с котами и розами таяла, как дым. Господин Сентри Поль смотрел на меня выжидательно, рассчитывая на то, что я с гневными воплями побегу на поиски мэра и буду жаловаться на подобное пренебрежительное отношение, мол, договаривались же о том, что я буду пользу огромную приносить городу, а они вон что удумали! Даже уголка маленького выделить не сумели, не обеспечили меня, так сказать, необходимым комфортом! Но я стояла и молча глазела, как кукла. В общем, я мило улыбнулась и предложила пройти внутрь помещения, поскольку стало ощутимо припекать, даже несмотря на то, что мы находились в тени платанов и высоких грабов. Поняв, я совсем тупая что больше ничего путного они от меня не дождутся, мужчины переглянулись между собой, кинули сердитый взгляд на беднягу Берти, и весьма неохотно поплелись к своим рабочим местам.

- Разумеется, управа готова оплачивать вынужденное отсутствие на рабочем месте, - влез другой чиновник с лицом, напоминающим печального поросёнка Пятачка, - вы приняты со вчерашнего дня, тем более что ваши документы у нас были.

- Да-да, мы не сомневаемся в том, что такая активная госпожа, как вы, непременно сможет устроить своё рабочее место ранее следующего года, - промямлил Берти, чувствую некую вину за то, что я оказалась в числе сотрудников сплочённого и не жаждущего перемен братства клерков городской управы Сен-Симона.

На это жизнеутверждающее утверждение мне оставалось только угрюмо кивнуть и наблюдать, как мужчины разбредаются по своим рабочим местам, а в открытые двери осторожно внедряются страждущие.

Вот ей-Богу, день сурка. Всё те же люди в теми же потерянными лицами смотрели по сторонам и размышляли, кто же поможет с их бедами. Вскоре просторный холл заполнился взволнованными крестьянами, мастеровыми и другой нервной публикой. Клерки быстро разбежались по своим норкам с одним желанием – дождаться конца рабочего дня.

Я же была полна рабочего энтузиазма и решила, что, если Магомед не идёт к горе – она придёт сама. Быть может, не совсем точно, но достаточно верно характеризует мой настрой. А именно – я ещё вчера заметила под лестницей, ведущей на второй этаж, письменный стол с поцарапанной столешницей и сломанными ящиками. Впрочем, он и сегодня находится здесь же. Я подошла к нему, умиляясь чиновничьей безалаберности, стащила с него слегка покосившийся стул с жёсткой спинкой и сдула с них многовековую пыль.

- Государственное – значит, ничьё! Прямо, как в Отчизне, - пробормотала я с лёгкой грустью ностальгии.

Однако, рассусоливать нечего, работа не ждёт.

Глава 10

Если мне не сумели выделить уголок, я могу сделать это сама. Поэтому я, немного напрягшись, выволокла стол из-под лестницы. Он оказался воистину неподъёмным. Я сцепила зубы и ругалась про себя. Из дерева они его, что ли, делали? Хотя, последнее было излишним, потому как в качестве строительных материалов здесь применялись камень или же дерево. Я волокла своё рабочее место по коридору, пыхча и молясь про себя, чтобы в этом мире как можно дольше не использовали древесно-стружечную плиту, из которой бы клепали мебель, как в моём «старом мире».

- Бог в помощь, хозяюшка! Далеко ли тяжесть волочёшь? – услышала я мужской голос за своей спиной.

Я обрадовалась возможности немного передохнуть и своему вероятному помощнику, повернулась к мужчине с ухоженной бородкой, который с любопытством смотрел за тем, что я делаю.