Зрители переминались с ноги на ногу, но пока ничего интересного не происходило – Леони не собиралась кидаться на пепелище, бегать рядом и громко причитать… Она просто упала на колени и застыла в этой позе.

- Вы, стало быть, хозяйкой будете? – сняв каску, приблизился к ней один из пожарных.

- Я! – я вдохнула и сделала шаг вперёд. – По всем вопросам вы можете обращаться ко мне.

Тот недоверчиво покосился, но никак это не прокомментировал:

- Ну, собственно, сами видите… хорошо, что никто не погиб.

Я покивала. Конечно, хорошо… наверное, это хорошо…

Леони по-прежнему старалась не показывать эмоций, дядька Симон был убит горем и растерянно бродил рядом, то поднимая какие-то мятые кастрюли, то разыскивая что-то в разрушенном очаге. В то время, как бедняжка Сиона рыдала в голос и заламывала руки. Я прикрикнула на девчонку, мол, незачем устраивать балаган и представление. Она судорожно закивала и постаралась успокоиться, размазывая слёзы по щекам и громко икая.

Толпа зевак постепенно стала рассасываться, поняв, что ничего интересного больше не покажут. Хозяйка харчевни отказывалась кататься по пепелищу, рыдать, заламывая руки, и выдирать себе волосы от отчаяния. Воплей и стенаний также не наблюдалось, поэтому зрители, смущённо переглядываясь между собой, бочком-бочком, покидали пепелище. Некоторые подходили к съёжившейся Леони, неловко похлопывали её по плечу, и высказывали свои соболезнования.

- Поди, жутко без крыши над головой остаться! – жалостливо теребя подол своего фартука, высказалась одна кумушка. – Всемилостивый с тобой!

- И без денег, что ещё страшнее! – уточнил стоящий неподалёку мужик. – Сама понимаешь, без денег тебя даже переночевать во дворе, под кипарисами, не пустят, не то, что на порог!

Леони на это только судорожно дёргала плечами, не отрывая ладони от лица. Ну, всё! Терпение моё кончилось! Я грубо отпихнула сочувствующих, бормочущих что-то про возмездие и про то, что дыма без огня не бывает. Вот, ведь их харчевни, склады и прочее – не загорелись же!

- Дядька! Пойди-ка ты отсюда… помолись за нас, грешных, перед святым ликом девы Гваделахарской! – выплюнула я, надвигаясь на доброхотов.

- … Гваделупской! – в перерывах между всхлипываниями расслышала я от Сионы.

Я с силой сжала губы, да хоть перед Николаем-Чудотворцем! Мужик аккуратно отступил назад, уточняя, что он же просто… сочувствует он… по доброте душевной…

- Дикая какая! – с опаской сказала тётка, боязливо покосившаяся на меня, стоящую с безумным видом и только ищущую повода, чтобы воспользоваться, наконец-то, великим и могучим, не стесняя себя больше в выборе выражений.

Последние любопытные быстро покинули пепелище, кинув презрительные взгляды в мою спину, перешептываясь о том, какие всё же грубиянки у Леони служат в подавайках.

- Зря ты так, Тина! – услышала я глухой голос. – В одном дядька Арно прав – всё, что у меня было, сгорело в этом пожаре. И идти нам сейчас некуда. Но и ночевать под открытым небом рядом с пожарищем…

Сиона в очередной раз всхлипнула и забормотала что-то испуганное.

- Ну… к дочери моей можно попроситься ненадолго, - смущённо покраснев, прогудел куда-то в бороду дядька Симон, - у неё дом большой, авось, не прогонет…

Наше удивление было столь велико, что Леони подняла голову и даже девчонка-подавальщица на мгновение перестала мучительно икать.

- Вот как? А я и не знала, что у тебя есть дети, - Леони забрала у повара мятую кастрюлю и стала складывать туда какие-то мелочи, не слишком пострадавшие от огня.

- Ну как сказать… - совсем растерялся повар, - дочь у меня, я её замуж выдал за купца, который приказчиком служил в лавке пряностей. Дом у нас большой был, вот мы с женой и подумали, для чего молодым тесниться в маленькой квартирке? А потом жена умерла, а я… тоже навроде как… дай, думаю, дочери отпишу дом, мало ли что?

- … и решили дочка с зятем, что ты теперь им не особо-то и нужен? – усмехнулась я. – Ничего, пару дней перетерпим, а потом… есть у меня один вариант. Не пропадём! Слово даю!

Леони с сомнением смотрела на меня, недоумевая, что за странные гарантии, только лишь повар с Сионой радовались, как дети.

- У меня и деньги есть! – я решила убедить Леони в своей правоте и полезла в карман юбки, где хранила свои финансы, которые получила за рецепт майонеза.

Леони закрыла глаза на мгновение, и мне показалось, что я прочла там облегчение и благодарность. В глазах повара и подавальщицы же мой образ приближался к лику святой Девы… Гваделупской!

Сиона скачками побежала, суетливо приговаривая о том, что наверняка какие-то мелочи уцелели. Не могло же всё сгореть без остатка. А так у неё хотя бы что-то будет на первое время. Я присела рядом с Леони, мне выискивать было нечего, потому что моя клетушка была расположена под крышей, а она обрушилась и похоронила то, что связывало меня с прошлой жизнью – сумку с документами на имя Измайловой Валентины, связку ключей, кошелёк и мятую пачку жвачки.

Я уже решила для себя, что завтра же соглашусь на то странное предложение, которое мне сделали коллеги. Хотела я сначала разузнать всё про поместье, всё же покупка недвижимости всегда была сопряжена с риском, а в этом мире – и подавно. За время моей работы на ниве государственного управления я поняла только одно – если управа может тебя обмануть, то она сделает это непременно. Ведь любой гражданин, если он не идёт напрямую в кабинет мэра или казначея – мелкая мошка, бесправная по сути своей. И участь Леони – только подтверждение этой теории. Впрочем, хватит лирики – мне стоит позаботиться о том, где мы проведём эту ночь.

- Это хорошо всё же, что Танна вчера уволилась, - Сиона выползла из пепелища, прижимая к себе гребень, заколку для волос и осколок зеркала, - она хотя бы сейчас знает, где будет спать и что она будет есть завтра.

***

Сложно сказать, что сама по этому поводу думала бывшая посудомойка таверны Леони, потому что она была в лёгком недоумении. Работодатель показался ей странным. Но тут уж ничего не поделаешь – как говорила госпожа Вален – «клиентов с прибабахом на нашу жизнь с лихвой припасено». Именно поэтому она не стала обращать внимание на него. Сказали ей – завтра уезжаем из города, так что с того? Она всё равно, нигде дальше виноградников Дижона и не была, а тут целое путешествие. Да и потом, судя по привычкам этого парня, золото у него имеется, а это было самое главное. Вот и сейчас он постучал в комнату Танны, едва только занялся рассвет, и велел ей собирать вещи. А чего там было собирать? Узелок так и лежал в углу.

- Прошу прощения, господин… - Танна замялась, не зная, можно ли так обращаться к её работодателю, - когда именно мы уезжаем?

- Я понимаю ваше опасение, госпожа Тенна, - нахмурился посланник, - но вы должны уяснить одну вещь – я не враг вам, вы можете назвать своё истинное имя. А не это, выдуманное вами для того, чтобы скрыться от вашего пасынка.

- Да я и раньше его не скрывала, - пожала плечами девушка, - Тенна меня зовут, сама я буду из Марлиса. Сирота я. Так что извините, если что…

Посланник странно посмотрел на девушку, обошёл по кругу, затем присел на стул и Танна впервые заметила улыбку на его тонких губах. Человек сначала несмело улыбался, как будто сомневаясь в чём-то и не веря собственным ушам. А в конце весело и заливисто засмеялся, будто бы услышал лучшую шутку на свете!

- Так, выходит, что ты действительно посудомойка? Не благородная госпожа, вовремя дёрнувшая из своего дома после смерти мужа?

Глава 18

Однако, сказать – проще, чем сделать! Я про гарантии нашего светлого будущего… кое-как устроившись на постоялый двор для путешественников, тот, который подальше от порта, разумеется, мы приобрели кое-какие мелочи и одежду в лавке готового платья. Леони порывалась поселить всех в одной крошечной каморке, экономя мои деньги, но я своим волевым решением постановила: селимся по одному, пусть даже в крошечную комнату, но это будет не навсегда, да и больших денег хозяин постоялого двора с нас не потребовал, когда увидел нас, взлохмаченных, зарёванных и отчаянно воняющих дымом.