Посланник вежливо улыбнулся наёмникам и распрощался, тщательно заперев за ними садовую калитку. Разбойники, не сговариваясь, быстро зашагали в сторону порта, потому что здесь, в Верхнем городе, где были виллы богачей, всегда полно охраны, а им совершенно не к чему пристальное внимание и вопросы.

Только лишь оказавшись в маленькой и полутёмной таверне возле пирсов, Кривой открыл кошель и отсчитал стражнику городских ворот положенный гонорар:

- Десять серебряных, Гмыря! Как договаривались!

При этих словах Свистун радостно осклабился и заржал. Мол, весёлая вышла шутка, ничего не скажешь.

- Постой, дружок, постой! Ты заикался про одну треть, про десять серебряных, но ведь в кошеле их явно больше! Так давай треть! – справедливо возмутился Гмыря.

- Какой я тебе дружок после таких слов? – делано удивился Кривой. – На десять был уговор, а если они тебе не нужны, можешь нам со стариной Свистуном подкинуть, на бедность! А мы люди не гордые, мы возьмём! И выпьем по кружечке сидра за твоё большое и благородное сердце!

Очевидно, это предложение стражнику не пришлось по душе, потому что он сгрёб в ладонь гонорар и предпочёл удалиться, глухо ворча угрозы.

- Этому жирному борову давно нужно было поджарить пятки! – Свистун откинулся на лавке и презрительно сплюнул через губу на грязный пол. - Много воли на себя берёт в последнее время!

- Если таким образом твой папаша отдал душу Всемилостивому, отказавшись снабдить тебя медью, то это совершенно не означает, что мы так должны поступать со всеми! – наставительно произнёс Кривой, затягивая кошель потуже и пряча его за пазуху. – Но в одном ты прав, старина! Зажился на этом свете жирный, зажился… Знаю я одну смешную шутку, рассказал как-то старый знакомец. Где находится конура Гмыри, мы знаем. Наведаемся туда и устроим ему маленький сюрприз.

После этих слов Свистун был вынужден согласиться с тем, что его товарищ прав, и со вздохом отставил заказанную кружку недурного портера. Ради этого дельца они лишали себя выпивки. Печально, конечно, но куда уж деваться, раз надо! Уже смеркалось, когда они достигли территории возле городских ворот – именно там находилась маленький покосившийся домик, в котором снимал угол стражник. Побродив немного возле окон и убедившись, что внутри никого нет, разбойники осторожно пролезли сквозь приоткрытое окно. Воровать тут было нечего, поэтому хозяин мог даже оставить дверь нараспашку.

В руках у Кривого оказался маленький, просто игрушечный, самострел.

- Так вот, отчего ты в такую жару в камзоле бродишь! – удивлённо протянул Свистун и его глаза загорелись совершенно нездоровым блеском.

- А то! – гордо выпятил грудь напарник. – На спину повесил, как посланник учил. Совсем незаметно и всегда под рукой.

Подельники порадовались счастливому приобретению, которое посоветовал им посланник, прикрепили самострел к двери, и выползли в то же окно, довольные своей милой шуткой. Теперь, когда Гмыря заявится в свою берлогу, он откроет дверь и получит стрелу в башку. А их ждёт портер, маленькая сушёная рыбёшка на закуску и пара-тройка милых девушек.

Возможно, если их бывший товарищ знал о том, что они его недолюбливают, то искренне удивился этому. Впрочем, его сейчас заботило только то, что его несправедливо обидели. Такое прощать было нельзя. Он завязал в узел полученный гонорар и отправился в казарму возле городских ворот. Стражник знал наверняка, что кто-нибудь из знакомых ребят непременно сегодня работает и сможет помочь в его щекотливом дельце. А план уважаемого Гмыри был весьма прост – он хорошо знал, что после денежного дельца его бывшие соратники любили зависнуть где-нибудь возле пирсов, накачаться дешёвым пойлом и оплатить внимание местных девушек.

И было бы весьма кстати, если бы их задержала стража. Разбойников было сложно назвать законопослушными ребятами, так что они бы точно против этого задержания. Стражники «огорчатся» и слегка намнут бока за сопротивление законным требованиям представителей власти. В этой части не было проблем договориться с другими стражниками. Но оскорбление Гмыри было столь огромным, что только смерть его недругов могла бы погасить пожар его праведной ярости. Одним словом, никто не удивится, если произойдёт потасовка между стражниками и плохими парнями. И если последние отдадут душу Всемилостивому, то никто и не огорчится. Осталось только обсудить детали со своими коллегами… Впрочем, у него есть один аргумент в разговоре с другими стражниками.

Совсем скоро носовой платок с серебряными переместился в карман его начальника, а сам стражник отправился в свою квартирку, которую он снимал неподалёку отсюда. Хоть район был откровенно говоря, так себе, зато хозяйка дома была до удивления нелюбопытной личностью…

Глава 17

Собственно говоря, у стражников, которые отправились в таверну возле пирсов на поиски своих жертв, всё прошло успешно. И Гмыря оказался прав – когда стражники волокли двух мужиков, не подававших признаков жизни, никто из привычных посетителей таверны не расстроился. Все глазели на то, как их волокут к выходу. И совершенно никто не обратил внимание на невзрачного маленького человека, который прятался в кустах азалий. Он с лёгкой улыбкой проводил взглядом Кривого и Свистуна. Голова Кривого мерно ударялась о каменные ступени крыльца, из груди последнего со свистом выходил воздух, грудь тяжело вздымалась. «Рёбра сломаны и обломок пробил лёгкое. Не жилец! Ну что же, пока всё идёт по плану», - посланник удовлетворённо кивнул своим мыслям и отправился в сторону ворот. Как он выяснил, именно там проживал последний из этой троицы, и посланник должен быть уверен в том, что тот не остался в живых благодаря какому-то попустительству Всемилостивого.

Он беспрепятственно попал в крошечную конуру стражника, с удовлетворение посмотрел на него самого, лежащего возле входа, и пробормотал:

- Однако, остались ещё свидетели – те люди, у которых работала госпожа Тенна!

После чего осторожно выбрался через окно и отправился в сторону порта, раздражённо ежась от ночной прохлады. Когда он достиг крошечной забегаловки, она была закрыта. Ни в одном окне не мелькал отблеск свечи. Посланник обошёл здание по кругу для того, чтобы быть уверенным в том, что его владельцы крепко спят в своих кроватях. Он собирался уже сегодня покинуть город вместе с госпожой Тенной, так что сюрпризы в виде случайно выживших ему были не нужны. Убедившись в том, что всё тихо и спокойно, он нашёл на заднем дворе немного хвороста для печи, бутылку оливкового масла и поджёг забегаловку.

Когда он не спеша покидал порт, насвистывая какой-то прилипчивый мотивчик модной песенки, огонь стоял столбом и слышался треск лопавшихся стёкол. «Вот, теперь точно всё!», - рассеянно думал он. Где-то вдалеке, над морем, розовел рассвет…

***

Тревога Леони передалась нам, мы ускорили шаг и теперь едва ли не бежали, переглядываясь, но не решаясь произнести вслух своё предположение. Когда мы добежали до порта, заметили толпу зевак, которые стояли возле харчевни Леони. За дальностью расстояния сказать что-то наверняка было сложно, хотя…

Моё сердце пропустило удар, и последние триста метров я шла уже на ватных ногах. Люди, заметив хозяйку, закончили с жадностью рассматривать что-то перед собой и переговариваться, качая головами. От этого зрелища мне хотелось закрыть глаза, но я продолжала тупо таращиться на дом. Пожар был. И он полностью уничтожил здание, остались только каменные стены… крыша провалилась, частично обрушив две стены, пола и перекрытий больше не было. По уничтоженному дворику деловито бродили пожарные в касках, баграми растаскивая обгоревшие брёвна.

Леони упала на колени и закрыла лицо руками. Зрители жадно тянули шеи, опасаясь пропустить всё самое интересное. Как она кричать и убиваться будет? А может, кинется внутрь, вдруг что-нибудь да осталось? А если в пожаре кто-то погиб? Всё же, занялось всё очень быстро, да ещё и на рассвете, уж наверняка кто-то да должен был оставаться в это время внутри? Даже обязательно кто-то там был. Может, перепивший клиент, подавальщицы опять же… А ещё у хозяйки деньги были наверняка припрятаны, точно, были у неё в матрасе золотые, не может быть иначе, вот, выходит, поделом ей? А если бы рядом ещё строения стояли? Это повезло, что не в самом городе пожар произошёл, а в порту, тут всяко просторнее и зданий немного.