Роса тут же намочила мой плащ и край длинной юбки, но я поклялась не обращать внимание на подобные мелочи. Батарея моего телефона находилась на последнем издыхании, но смогла сообщить мне, что сети нет. Промелькнула мысль о том, заметил ли дорогой супруг то, что этой ночью я не была дома. По всему выходило, что вряд ли он сам появлялся дома. Да и вряд ли сын решил мне позвонить и узнать, как у меня дела.

- Не очень-то и надеялась на то, что смогу вызвать такси! – пробормотала я и направилась туда, где мне виделся просвет между деревьями.

Однако, моя надежда на то, что я тут же увижу дорогу и какой-нибудь добрый человек решит меня подкинуть до города, раз уж моя мечта «пропасть» развеялась как дым, была напрасна. Впереди была просто небольшая прогалинка, вот и всё. Но я упорно шла вперёд, очень рассчитывая выйти хотя бы куда-нибудь. Засунув в рот последнюю сушку, я усмехнулась своим мыслям – дед Юрась, как знал, настаивал на том, чтобы я прихватила что-то из еды. Уже давно рассвело, роса испарилась, а я всё брела куда-то, устало передвигая гудящие ноги. Никогда не являлась сторонником походов и активного образа жизни, но тут, как говорится, моего мнения никто не спрашивал.

Поэтому, когда я вышла к широкой и явно хоженой тропе, это не принесло мне ожидаемого ликования, только усталое удовлетворение, что вот, мол, когда я уже стёрла свои ноги практически до колен, выбралась на дорогу. Грунтовка была неширокая и ужасного качества, но по ней ездили, об этом свидетельствовали следы от колёс. В какую сторону мне было необходимо, я не знала, и поэтому приняла лучшее решение из возможных – я просто уселась на траву под деревом и прислонилась к стволу. Так и отдохнуть смогу, и попутку не пропущу. Это если кто не убоится взять меня с собой.

Маленькое зеркало не давало полной картины, но у меня было недурно развито воображение, поэтому я отлично понимала, как выгляжу со стороны – мятый и грязный плащ, такой же костюм под ним. Я достала расчёску и расчесала волосы, вытащив из них некоторое количество листьев и мелких веточек, а также оттёрла влажными салфетками, как могла, своё лицо от грязи и размазанной косметики. И приняла решение, что я выполнила задачу максимум.

Как я и предрекала, снова начиналась жара, я сняла свой плащ, решив, что ему помочь уже нечем, и мало огорчившись этому обстоятельству.

Однако, не было похоже, что этой просёлочной дорогой пользуются очень часто. Об этом говорило многое, но в основном внешний вид той самой дороги. Всё, как любят в Отчизне, не дороги – направления. Только я решила расслабиться, подняв голову к ярко-синему небу без единого облачка, как услышала скрип телеги за поворотом и лошадиное фырканье. Я с трудом встала и подошла к самому краю дороги. Просто у меня мелькнула шальная мысль, что дед Юрась… да нет, не может быть, он же сказал, что ночь середины лета уже прошла…

Из-за поворота медленно выехала крестьянская телега, запряжённая крепкой коренастой лошадкой. «За рулём» находилась женщина средних лет и весьма колоритной наружности – в свободном платье из небелёного полотна и платке на волосах, который защищал голову от палящего солнца. Она поравнялась со мной и с любопытством уставилась на меня. Очевидно, что-то в моей внешности вызвало у неё жалость ко мне, потому что она с сожалением спросила:

- Всемилостивый с тобой, родная! Сама-то ты откуда будешь? Не местная, поди?

Я захлопнула рот, снова помянув про себя деда Юрася, и криво усмехнувшись, подтвердила:

- Можно и так сказать. Не местная. Вы можете меня подвезти? Думаю, что нам как раз по пути будет.

Крестьянка благосклонно кивнула себе за спину, и я неуклюже взгромоздилась позади каких-то бочек и корзин. Умом я понимала, что я явно сейчас не в ближнем Подмосковье, но сердце отказывалось ещё в это верить. Неужели, мне действительно удалось «попасть»? Н-да… и только жизнь покажет, насколько это будет удачно. В любом случае, я сознавала то, что обратно дороги нет… вот примерно такой сумбур был у меня в голове.

Стоит ли говорить, что далеко не сразу я заметила, что на меня во все глаза смотрит вихрастый пацанёнок лет одиннадцати, нимало не смущаясь при этом своей бестактности.

- Меня Оливия зовут, а это сынок мой, младшенький. Мы на рынок в Сен-Симон. Яблоки ранние уродились на славу, овощи, опять же. Да и сидра несколько бочонков, что с прошлой осени остались. А сами мы будем из Сент-Клери.

При этом добрая женщина показала куда-то себе за спину. Очевидно, именно в этом направлении была малая родина крестьянки. Между тем, было очевидно, что её гложет любопытство, она оборачивалась и поглядывала на меня.

- А тебя саму-то как зовут, скажи на милость. Ежели не секрет какой.

Я пожала плечами, рассудив, что весьма здравомысляще с её стороны было бы интересоваться, кого она решила подвезти. Поэтому я собрала свои мысли в кучу и сообщила:

- Меня зовут Валентина. Но обычно меня называют прости Тина. Я иду… как раз в Сен-Симон. Думаю, найти себе там работу. Как думаете, это возможно? Я не боюсь никакой работы, была бы крыша над головой.

Во взгляде женщины промелькнуло сочувствие, она вздохнула и сказала:

- Всё с тобою ясно. А как же твоя семья? Где она?

- Муж мой, он… нет его больше. - пожалуй, не стоит говорить, что у него появилось очередное увлечение, а я решила столь кардинально изменить свою жизнь. – Ещё сын есть, но у него давно своя жизнь, обо мне он вспоминает нечасто. Но я не жалуюсь, конечно.

- Помёр муж-то, поди? Ох, ты бедняжка! А что до сына – так это не новость. Мы до тех пор влияние на своих детей имеем, покуда они за подол нашей юбки держатся. А коли оторвались от него, так обратно дороги нет.

Далее словоохотливая Оливия рассказала, что у неё самой четверо детей, и трое из них – мальчики (благодаря Всемилостивому, разумеется), что она тоже вдова, муж у неё два года тому назад умер от потливой горячки. С тех пор и вдовствует.

Глава 4

Ехали мы по дорожным ухабам медленно и печально. Месторасположение того города, куда словоохотливая хозяйка ехала продавать своё добро, мне было неизвестно. Но я очень надеялась, что за то время, что мы едем вместе, мне удастся узнать хотя бы что-то о местных реалиях и не загреметь при этом в клинику для душевнобольных, как было бы, если бы я решила расспрашивать напрямую.

Пока же мне удалось узнать только то, что вихрастого пацанёнка зовут Себом, ему уже практически одиннадцать зим, так что он посещает церковно-приходскому школу, где его обучают всем тем необходимым вещам, которые должен уметь каждый честный человек – разуметь грамоте, а также знать назубок законы Всемилостивейшего и жития его святых последователей.

Тут я, наконец-то, насторожилась – судя по тому количеству упоминаний какого-то божества местного пантеона, в случае разоблачения у меня есть все шансы попасть не в клинику скорбных главою, а по-нашему, по-простому – на костерок местной инквизиции.

Впрочем, паниковать в любом случае поздно, поскольку что-то мне подсказывает, что у меня нет обратного билета. Поэтому я прислушалась к тому, что говорит Оливия. Оказывается, лето уже перешагнуло за середину, урожай в этом году собирается быть большим (слава Всемилостивейшему, конечно же), так что крестьяне Сент-Клери избавляются от излишков продуктов. Что же, весьма разумно с их стороны.

Солнце, как я и предполагала, палило нещадно, поэтому я покопалась в своей сумке и явила на свет божий небольшой шёлковый шейный платок известного бренда, которым повязала голову на манер банданы. Оливия, посмотрев на мои потуги уберечь себя от солнечного удара, только вздохнула:

- Ох ты же, горемычная! Постой, я тебе сейчас хороший платок дам, а ты выброси свою тряпку, неча тебе маяться с ним.

После чего из одной из торб был торжественно извлечён кусок домотканого полотна и вручён мне с наказом не стесняться. Я с благодарностью приняла предложенное и попыталась намотать его на голову так, как это было сделано на голове моей новой знакомой. У неё были все волосы спрятаны под платком и концы намотаны над лбом в маленькую котлетку. Судя по лицу Оливии, у меня вышло не слишком удачно, но я утешала себя тем, что первый блин может быть комом. Мой жакет и юбка из льна при некоторой доли фантазии можно принять за местную одежду, платок и вовсе был, так сказать, аутентичный, только вот туфли мои не слишком вписывались общую картину. Во всяком случае, на ногах Оливии были чоботы из мягкой кожи и с закрытыми носами. Ладно, будем надеяться на то, что ничего предосудительного в моём внешнем виде не обнаружат. Во всяком случае, Оливия бодро сообщала о небывалом урожае винограда в селениях возле неведомого мне Ди-Жона и не было похоже, что она при въезде в город бросится к местным правоохранительным органам с криками: «Пришельцы!».