Я так углубилась в свои мысли, что не сразу поняла причину остановки на обочине дороги. Оказывается, нас ожидал привал, мальчишка побежал куда-то вниз, очевидно для того, чтобы принести воды и напоить лошадь, а сама хозяюшка стала споро вытаскивать из корзинок припасы. Мой желудок громко булькнул, напомнив мне, что последняя трапеза у меня была довольно давно, ещё в доме деда Юрася. Звук повторился, и мне стало неловко, когда Оливия соорудила мне первой большой бутерброд из холодного мяса и свежих овощей, и пододвинула его в мою сторону.

Прибежавший Себастьян поставил вёдра с водой возле лошади и тоже присел рядом. Мои благодетели сказали несколько слов благодарностей Всемилостивейшему за эту пищу, я торопливо поддакнула, после чего трапеза началась.

Впрочем, наш отдых был не продолжительный, и вот мы снова волокёмся по рытвинам и ухабам просёлочной дороги. От ощущения сытости меня так разморило, что я сама не заметила, как заснула. И даже колючая солома, которая всё это время норовила исколоть мне все ноги, меня не потревожила. Что мне снилось, не могу сказать точно, какая-то мешанина из красок и образов, единственное, что смогла вычленить из всего этого – это деда Юрася, который укоризненно тыкал в меня пальцем и выговаривал, что верно он, мол, меня отговаривал от столь решительного шага. Он ворчливо махал своей сучковатой палкой и утверждал, что измена мужа сама по себе не столь уж великая беда, могла бы и закрыть на это глаза, как и на многое другое, зато сидела бы сейчас в кондиционированной прохладе своего маленького кабинета, листала черновики книг и рвалась пораньше домой для того, чтобы не стоять в вечных пробках в час пик. А вместо этого я чёрт знает где и мои перспективы весьма туманны.

Проснулась я от того, что меня теребил мальчишка со словами, что мы уже приближаемся к городу. Я открыла глаза и огляделась по сторонам, не до конца ещё осознавая, где я нахожусь. Телега подскочила на очередном ухабе, я выругалась и пришла в себя. После чего поправила платок на голове, отряхнула мятую юбку и решила, что я готова ко всему.

Городишко Сен-Симон был построен достаточно давно. Во всяком случае, он был обнесён невысокой стеной, требовавшей ремонта, и имел аж двое ворот. Насколько я могла понять, одни предназначались для «чистой публики», а вторые – для людей попроще. Нужно ли говорить, что мы пристроились в хвост очереди к именно вторым воротам? Хотя, и перед воротами было на что посмотреть. За городской стеной было некое импровизированное поселение, хаотичный рынок, полный громких зазывал и ярких красок, а также странных запахов. Оно занимало значительную площадь территории неподалёку от города. Разве что не было никак огорожено, очевидно, мало переживая о собственной безопасности. Расположено оно было достаточно далеко от нас, я вытягивала шею, пытаясь что-то рассмотреть вдалеке.

На мой недоумённый взгляд Оливия пояснила:

- За городской стеной селятся только те, кому не повезло в этой жизни, а кроме того, часть мастерских опять же, тут находится, потому как в самом Сен-Симоне далеко не каждый может позволить себе прикупить помещение.

- А ещё потому, что тут свои законы, - хмыкнула я, заметив, как двое бродяг характерной внешности вытаскивают из торговых рядов подпитого мужичка рабочего вида, волокут поодаль, в нашу сторону, и шустро обчищают его карманы.

Поскольку их не тревожило ни светлое время суток, ни то, что могут быть свидетели их бесчинства, я решила, что это явно не то место, где я хотела бы задержаться. Грабители, бросив свою жертву возле стены какого-то сарая, засунули руки в карманы свободных штанов и делали вид, будто просто гуляют по своим делам.

Торговля вряд ли облагалась налогами, полицию или то, что её заменяет в этом мире, не слишком волновал район трущоб, отсюда и такая безнаказанность. Хотя, сама дорога и территория ворот патрулировалась стражниками в тёмных камзолах с нашитыми медными бляшками и длинными пиками. Думаю, им крайне некомфортно во всей этой одежде по такой жаре, хотя по их мрачным лицам было сложно что-то прочесть. Стражники важно прогуливались по дороге, смотрели за тем, чтобы никто не лез вперёд своей очереди и во всём соблюдался порядок. Происходящее в пятисот метрах от них мало беспокоило уважаемых граждан.

Когда подошла наша очередь на въезд в ворота, лениво позёвывающая Оливия оживилась и достала откуда-то из-за корсажа завёрнутую в тряпицу бумагу и любовно расправила её на коленях. «Паспорт, что ли?» - с тоской подумала я. – «Непродуманный момент!». Я деликатно кашлянула и поёрзала на соломе. Быть может, есть шанс на то, что я смогу проникнуть внутрь, не предъявляя никаких бумаг? Учитывая, что у меня в сумке и не было ничего. Не предъявлять же стражникам водительское удостоверение? Поэтому я, помявшись, всё же решилась:

- Оливия, у меня… у меня нет никаких документов. Боюсь, что у меня могут быть в связи с этим серьёзные проблемы.

На что сердечная женщина осенила себя знаком Всемилостивейшего, который успел уже мне осточертеть за время моего пребывания, и жалостливо прошептала:

- Это как же так! Ведь ты же вдовица, а значит, божья сирота, как могли родичи над тобой так смываться и выгнать не то, что в ремках заместо одёжи нормальной, так ещё и без бумаг, как бродяжку какую. А если беда?

Нда… пока никакой внятный ответ мне в голову не пришёл, но я была готова на общение с представителями власти. Мой жизненный опыт подсказывал, что давить на жалость не стоит, я лихорадочно размышляла, пытаясь найти выход из этой ситуации. Мысли отчего-то крутились только возле столь привычного нашему слуху слове: «взятка». Оставалось только понять, как именно местные жители относятся к ней и что я могу предложить в этом качестве. Если честно, то у меня было пара колец и серьги, которые я стянула с себя ещё утром, и, к сожалению, всё. Вряд ли бравых блюстителей порядка заинтересует мелочь в моём кошельке, пара кредитных карт, косметичка или ключи от дома.

Потому-то, когда пришла наша очередь, я нервничала и не знала, куда себя девать. Оливия, видя это непотребство, утешала:

- Ничего, ничего, выправишь себе документы, не переживай ты так.

Я молча кивала и головой, думая о том, что прежде чем сделать это, нужно всё же попасть внутрь Сен-Симона. Взглянула на тех ребят, которые «шерстили» какого-то несчастного крестьянина перед нами и ещё раз удостоверилась в том, что с ними мне договориться будет крайне сложно. Обернулась назад, за нами тоже стояло несколько телег, возницы прятались от жары, накрыв головы платками, неподалёку лежала в пыли бродячая собака, положив голову на вытянутые лапы, да высматривала новую жертву давешняя парочка. Они просто глазели да сплёвывали иногда в пыль под своими ногами, но не предпринимали каких-либо действий.

Мы продвинулись ещё вперёд, телега дёрнулась, и я была вынуждена отвернуться. К нам подошёл небритый стражник с большим талмудом и палочкой для письма в руке, рядом с ним стоял другой, с алебардой и внушительным пузиком, которое не помещалось в форменной одежде.

- С торговлей приехали в город? – мельком глянув на телегу, спросил первый стражник, записывая что-то острым концом палочки. – Ежели торговать думаете, то нужно оплатить налог с торговли. Половина серебряного за торговлю в стенах города и в порту.

- Какой налог, господин хороший? За что ещё такие деньжищи? Не для торговлишки припасы наши. К сестре едем мы, она в порту таверну держит, вот, погостить думаем да домой податься.

Стражник стал черкать что-то в своём талмуде, сердито посматривая на Оливию, в это время его коллега ворошил сено в телеге и заглядывал в корзины с яблоками. Не думаю, что они поверили на слово, поскольку с сомнением хмыкнули и пожали плечами.

- Обе к сестре, что ли? Ладно, обратно, когда думаете вернуться? – просил тот, который с книгой.

Оливия равнодушно посмотрела и выдала, что не знает, скорее всего, через пару дней. Стражник что-то вновь записал в свой талмуд. Для чего были эти действия? Быть может, они пытаются узнать количество приезжих? Сложно сказать…