Я уже собиралась возвращаться в таверну, когда меня остановил господин Сентри Поль и ещё один господин, имя которого я всё время забываю. Они сказали мне, что господин мэр доволен моей работой и хотел бы меня поощрить, так сказать. При этом они замялись, словно не зная, как лучше мне сообщить об этом.

- Мой коллега хочет сказать, что у нас, на балансе управы, есть небольшой клочок земли. Поместье, совсем рядом с городом, в данный момент оно считается вымороченным и принадлежит управе, но сами понимаете… управа очень тяготится этим активом. Оттого-то господину мэру и пришла в голову замечательная мысль – мы могли бы помочь вам в приобретении её в качестве собственности. В рассрочку, разумеется, выплатите в определённый срок, вот и всё.

Я понимала – государственное – читай: «ничьё». Это правило в равной степени было применимо к любому миру, так что Эрде здесь не стала исключением из правил.

- Именно поэтому господин мэр, ощутив ваш, так сказать, нерастраченный талант, хотел бы предложить именно вам владение этой собственностью. Разумеется, если вы чувствуете в себе силы и осознаёте всю ответственность.

Ну, я-то, допустим, всё чувствовала и осознавала, только откуда столь щедрый дар? И насколько это поместье на самом деле «дар»? Я уклончиво ответила, что подумаю над этим предложением, и развернулась – мне нужно было выцепить казначея и нотариуса, пока они не испарились со своих рабочих мест. В любом случае, принимать какие-то решения с бухты-барахты я бы очень не хотела, только после изучения необходимых бумаг.

К моему удивлению, эти чиновники были на месте и даже без особого сопротивления выдали мне требуемое. Я ощутила всю тяжесть бумаг в своих руках и поняла, что в свою каморку в трактире Леони я сегодня вернуть ещё нескоро. Поэтому уселась за свой стол и открыла папку. Оказывается, что эти ребята мне не лгали ни в чём, и я зря подозреваю их во всех смертных грехах, по-видимому. Поместье на самом деле не так давно перешло в собственность государства после смерти его владельца. Детей и других прямых родственников у него не было, согласно документам, поместье была дважды выставлено на торги, но так и не нашло своего владельца. То ли цены была завышена, то ли расположено на слишком удачно. Боюсь, что я недостаточно компетентна в этом… хотя… если верить этой карте, то оно имеет выход к морю и свою маленькую бухту, да и по территории немалое…

Это то, что касается плюсов. По минусам – оно очень даже не бесплатное. То есть, мне за определённое время нужно было вернуть управе его выкупную стоимость. Ну, и мне даётся небольшая сумма на первое время… такая вот ипотека!

Я невесело рассмеялась своей собственной шутке и закрыла документы. Всё же, в чём именно подвох? Или же я совсем сошла с ума и борюсь с ветряными мельницами? Я посмотрела на витиеватую подпись мэра под разрешительными документами. Быть может, эти милые ребята, мои коллеги, и могли строить козни против меня, поскольку я нарушала их сиесту и расслабленное ничегонеделание, но я отлично понимала, что мэру это точно не с руки.

Неужели, я вижу проблему там, где её нет? Я откинулась на стуле, представляя себя в саду собственного дома, в элегантной белой шляпке, какие здесь носят благородные дамы, как я изящно нюхаю розы в садовой беседке… помимо котов заведу себе канареек, стану дружить с соседями и часами торчать в кафе, как это делают местные дамы, сплетничая и злословя об общих знакомых.

- Ну, скоро вы там? Или померли совсем? – оторвал меня от мечтаний брюзжащий голос ключника, это был единственный человек, которому начхать было и на то, что я приношу огромную пользу городу, и на то, что клеркам управы от моей работы тоже добавляется забот.

Глава 14

Я брела к своему временному пристанищу и размышляла о том, что судьба нередко выделывает удивительные коленца. Во всяком случае, ещё сегодня утром я и не помышляла о том, что у меня появится шанс стать землевладелицей. В этом месте своих размышлений я усмехнулась, представив себе барыню-самодуру с кучей крепостных и мамок-нянек, спешащих удовлетворить мои желания.

Да уж… как говорится, из крайности в крайность… впрочем, вернёмся к нашим баранам. В то, что дорогие коллеги мне хотят подсунуть свинью, я практически не сомневалась. То есть, не совсем так. Я готова поверить в то, что они свято убеждены в том, что их мелкие пакости могут стать для меня непреодолимыми трудностями. Изученные мною документы по поместью господина Гийома говорили о том, что вряд ли оно сейчас процветает. У меня и раньше не было такой мысли, что под управлением государства земля может приносить определённый доход, а после того, как я познакомилась с представителями управы Сен-Симона, так и подавно. Впрочем, у меня впереди два законных выходных, так что у меня будет время на досуге подумать, насколько мне нужна эта забота в виде собственности.

Доплетясь до своего временного пристанища, я увидела уже привычный шум переполненного питейного заведения. Морячки в льняных рубашках и коротких штанах весело проводили время, громко восклицая, шумно доказывая свою правоту друг другу или же просто обсуждая красоту очаровательной подавальщицы, которая шустрой рыбкой скользила между столиками, торопясь разносить напитки, сушёную до каменного состояния и страшно солёную мелкую рыбёшку, названия которой я так и не удосужилась запомнить. Сначала я решила, что ребята что-то не поделили и теперь выясняют, кто из них прав, но довольная Леони сказала, что эти парни даже с собственной бабушкой беседуют о погоде и видах на урожай апельсинов, используя подобную бурную жестикуляцию.

- Два корабля из Гесперии пристали сегодня к берегу, - заговорщически подмигнула мне Леони, из чего я сделала вывод, что неизвестное мне красное вино в маленьких бочонках, которое разливал дядька Симон, вовсе не было куплено сегодня на базаре.

- Контрабанда? – усмехнулась я, поднимаясь по шаткой лестнице в свою каморку.

- Конечно, она самая! – обиделась на моё сомнение хозяйка таверны. – Ещё месяц тому назад вино грузилось в порту Картахены, а сегодня уже в заведении Леони. Сама знаешь, у меня другого товара не бывает, ерундой не торгую!

- Вот как? – я была рада за Леони, но не от всей души, позволила себе остановиться ненадолго и поинтересоваться, лицемерно поджав губы: - Разве контрабанда – это не преступление? А, как же заповеди Всемилостивейшего?

Я заткнулась ненадолго, вспоминая, говорил ли он что-то про контрабанду, а если и говорил, то что именно? Как правило, он угрожал карами небесными и душевными переживаниями после смерти, в то время как его последователи на земле, то есть жрецы, предпочитали более явные наказания за контрабанду, приравнивая её к воровству.

Леони загрустила на пару мгновений, но тут же расплылась в лучезарной улыбке:

- Хорошо, что напомнила! Завтра поутру, после службы, не забудь напомнить мне зажечь лампаду возле лика святого Дагона, покровителя мореплавателей. Пусть минуют их корабли шторма и рифы, пусть их трюмы будут всегда полны такой чудесной сангрией. Что же касается Всемилостивого, то думаю, что мы с ним поладим…

Я грустно кивнула, со вздохом признавая тот факт, что даже в выходной поспать у меня не выйдет. Возможно, у меня был шанс как-то «отбояриться» от посещения святого места, но что-то мне подсказывало, что это было бы ошибкой с моей стороны. Как можно понять, вера тут не на последнем месте, и посещение храмов было святой обязанностью каждого гражданина. Конечно, если он не хотел однажды попасть на костёр по обвинению в вере в старых богов. У меня такого желания не было, поэтому я согласилась на подобное мероприятие.

- Что же… в таком случае буду счастлива пойти с вами в храм, - сказала я, рассчитывая на то, что у меня достаточно счастливый и одухотворённый вид.

Заглянула в кухню, дядька Симон с довольным видом жарил большие куски тунца, напевая что-то под нос и раскладывая рыбу по тарелкам с майонским соусом, вторая подавальщица, которая временно работает посудомойкой, с кислым лицом полоскала кружки. Её фингал практически сошёл на нет, только лишь кое-где оставляя любопытные желтушные пятна под глазом и на щеке.