Последнее она практически выкрикнула в лицо Алену и удалилась с гордым видом. Я, которая не ожидала от неё подобной агрессии, вжалась в спинку стула, затем невнятно пробормотала извинения, мол, нервы ни к чёрту, не иначе, ветер поменяется. Ален угрюмо кивнул мне и тоже оставил меня в одиночестве, поспешив вслед за Тейной. Что же, это вполне укладывалось в мои планы, поэтому я осталась в беседке, неспешно потягивая апельсиновый сок и любуясь закатом, когда солнце растворялось где-то далеко, за горизонтом, и видела, как менялась водная рябь бухты, окрашиваясь в глубокий сапфировый оттенок.

Когда весь сок был выпит и всё маленькие пирожные умяты до последней крошки, я заметила сладкую парочку, которая со счастливым видом двигалась в мою сторону.

- Ну, наконец-то! – проворчала я себе под нос. – А то я уже стала в себе сомневаться.

Сияющий господин секретарь и скромно алеющая нежным румянцем Тейна зашли в беседку и тут же сообщили о том, что Ален сделал предложение и они намерены пожениться.

- Впрочем, - забеспокоился наш жених, - думаю, что для начала я должен официально попросить твоей руки у господина Вален, как главы семьи.

Тейна тут же замахала руками и заверила, что подобные формальности абсолютно не важны, тем более сейчас, когда она абсолютно независима. И в доказательство своих слов нежно улыбнулась Алену. Тот было собрался спорить, но сразу сдулся, мол, как пожелает милая Тейна. Ален раздухарился и твёрдо сообщил, что совершенно незачем откладывать свадьбу и что они поженятся уже через семь дней. Тейна попыталась было оспорить столь поспешный шаг, но тут он был непреклонен. И я даже понимала Алена – стоит поспешить, покуда не прибежал ещё какой-нибудь сосед и не охмурил столь перспективную вдову.

Как и обещал Ален, скромное торжество прошло в городском храме после службы, присутствовали только наши домочадцы и несколько человек со стороны жениха. Местный кюре желал счастья молодым с таким видом, что поневоле задумаешься, не под угрозой ли физической расправы было дано его согласие на столь скоропалительный брак. Как выяснилось после, уважаемый кюре ожидал от секретаря мэра и богатенькой купчихи более щедрого подношения храму, нежели то, что было ему предложено.

Как бы то ни было, но жизнь не стояла на месте, нашим городским филиалом занималась Тейна, я же предпочитала работу в поместье, общими усилиями мне удалось закрыть очередной платёж за поместье. Ален потом рассказывал со смехом, что все чиновники управы с недоумением и недоверием отнеслись к моему чеку, попросив местный банк подтвердить оплату… и ещё… «Эхинания» лорда Гимбола дважды покупала у нас груз копчёностей и фруктов, заходя в бухту Сен-Симона. И всякий раз милорд просил о личной встрече, но я каждый раз отказывала ему под благовидным предлогом – просто не видела целесообразность в этих встречах. Ни к чему это, вот просто незачем…

***

Уважаемый кюре Ксавье только что закончил свою проповедь привычными угрозами о жутких ужасах, которые поджидают людей неправедных после их смерти, но страшные образы раскалённых сковородок и чанов с кипящей смолой мало занимали умы прихожан, они по-прежнему возмутительно продолжали многозначительно переглядываться между собой и тихо шушукаться как раз в тот момент, когда кюре Ксавье садился на своего любимого конька – кару за прелюбодеяние. Столь возмутительное небрежение простить было просто невозможно, он заткнулся на мгновение, перевёл взгляд на дородную женщину в первом ряду, которая нервно обмахивалась веером, предоставляя всем желающим возможность полюбоваться на перстни, украшающие её пальцы. Однако, матушка Карлотта, содержательница двух местных борделей, только с сожалением пожала плечами – ей тоже было решительно неизвестно, о чём это шушукаются эти люди.

Пришлось быстро закончить с карами за прегрешения, самой страшной из которых была вера в старых богов, и спуститься вниз, дабы все желающие могли прикоснуться к божьей благодати в руках храмовника.

- Братья и сёстры! – начал он. – Молю вас, поведайте, чем заняты ваши умы и мысли? Сдаётся мне, что ваши помыслы далеко от храма божьего.

- Да, кюре… - помявшись, сказал один из присутствующих. – Думается нам, что в старом поместье Гийом нечто странное творится… и раньше слухи странные шли о новой хозяйке, а теперь и вовсе, не знаем, что и подумать…

Глава 45

После чего прихожане стали наперебой рассказывать про то, как привечают там вольных поселенцев, как стало подниматься захудалое поместье в дикой глуши. Что торговлишкой занялись они, и так было ясно, но это ладно, хоть и покупали местные не часто, больно уж новая госпожа цены кусачие заворачивала, забывая про грех стяжательства. Хотя, и это всё бы ничего, если бы не оскорбление, которое нанесла владетельница поместья славному семейству Лебуа, которые владели небольшим поместьем по соседству. Ничем особенным эти люди не выделялись, конечно, однако же, были как все – на службы и праздничные литургии ездили регулярно, участвовали в общественной деятельности, да и вовсе, жили на этих землях не первое поколение. Мог ли кто-то предполагать, что эти пришлые дамы из Дижона решатся на оскорбление почтенной семьи Лебуа.

- Говорят, госпожа Вален поощряла ухаживания Эмиля и подавала ему всяческую надежду, принимала подарочки и прочие знаки внимания, как последняя распутница. А тут, знаете ли, в очередной визит молодого Лебуа в усадьбу, ему дали от ворот поворот, мол, не нужны вы нам больше, и вообще, госпожа Тейна за чиновника из городской управы замуж вышла. Так что, не беспокойте нас боле! Слыхиваемое ли это дело! – крикнула какая-то тётка с задних рядов.

- Так и есть. – кивком подтвердил солидный мужчина в дорогом сюртуке. – А ещё года, поди, не прошло, как мужа схоронила. Как только господин Вален вообще, дал дозволение на столь скоропалительный брак. Надо бы разъяснить эту дамочку. Вам, уважаемый кюре, и карты в руки!

Матушка Карлотта бросила ликующий взгляд на прихожан, мол, вы зря на её девочек наговаривали, обвиняя во всяческом бесстыдстве, они-то поприличнее будут любой благородной дамы, ведь ни одна из них не вышла бы замуж после столь непродолжительного траура, как эта, прости Господи.

Кюре Ксавье, услышав про поместье Гийом, как-то притих и даже стал меньше ростом – очень уж ему не хотелось вспоминать те события, которые предшествовали его знакомству с хозяйкой усадьбы, а её корова и вовсе, снилась ему после этого не меньше месяца. Однако, он ещё может разрулить эту ситуацию, поэтому он откашлялся и благостно сложил руки в попытке снизить накал страстей верующих:

- Братья и сёстры! Но разве эти люди не такие же верные последователи Всемилостивейшего, как и вы? Конечно, госпожу Тину нельзя назвать ревностной прихожанкой, но она регулярно вносит свой скромный вклад в церковную кружку на благо Всемилостивейшего и храма его.

- А мы почём знаем это? – раздалось с задних рядов недовольное восклицание. – Тут правильно было сказано, оскорбили уважаемых людей ни за что, ни про что. Так что извольте полюбопытствовать у главы семьи, так мол и так, не против ли он того, что его мачеха замуж выскочила столь скоропалительно за чиновника городского?

На это возразить было нечего, поэтому уважаемый кюре промямлил что-то вроде того, что он всенепременнейше напишет и сообщит, мол, общественность интересуется… но как-нибудь потом, не сей же час.

На это заявление местная держательница мясной лавки только хмыкнула с сомнением и достала из недр своего ридикюля чернильницу-непроливайку, стилос для письма и бумагу, после чего почтительно протянула замершему кюре. Ему ничего не оставалось, как начертать пару строк, где он в максимально куртуазных манерах интересовался, в курсе ли господин Вален о том, как поживает его дорогая мачеха.

- Вот и славно, дорогой кюре, - обрадовался приличный господин, - я непременно отправлю письмо с ближайшим дилижансом, который идёт в сторону Дижона. Незачем вас самому утруждать себя, божьему-то человеку. А всё же хорошо вы придумали, призвать к ответу бесстыдницу.