Я сидела возле камина и смотрела в окно. Меня всегда тревожил разгул стихий, и я чувствовала себя по меньшей мере неуверенно, когда понимала, что ветер может сносить крыши со зданий и вырывать с корнями могучие деревья. Хотя, откровенно говоря, что я вообще раньше знала о том, что такое сезон дождей, когда практически вся жизнь замирает на месяц, а то и больше, и в море не выйдет ни один корабль, сколь много бы ему не посулили купцы? Я усмехнулась, откинулась назад в моём кресле-качалке, которое я когда-то давно, ещё года три тому назад, нашла на чердаке, и поднесла ко рту чашку с горячим взваром. Несмотря на то, что шёл дождь, было совсем не холодно, просто мне нравилось сидеть вот так, в тепле, и лениво покачиваться в кресле.

И пусть мои домочадцы посмеиваются потихоньку надо мной, утверждая, что подобные кресла предпочитают старые девы с кучей котов или маленькие сморщенные старушки с мерзким характером, всё равно я стою на своём и категорически запрещаю экономке выбрасывать кресло-качалку, как старый хлам. Вот именно потому, что очень люблю свой комфорт и то, как я изредка позволяю себе заниматься блаженным ничегонеделанием. Очередной порыв сильного ветра пригнул финиковые пальмы далеко внизу, возле побережья, и бросил пригоршню дождя в окно. Как обычно в это время года, смеркалось очень рано, поэтому экономка, что-то ворча про себя, принесла горящую лампу и поставила её рядом со мной на маленький столик для рукоделия.

Новый порыв ветра, от которого зашумели кроны апельсиновых деревьев в нашем саду, заставил женщину вздрогнуть:

- Страсти-то какие, госпожа Тина! Вот уж действительно, господне проклятие! – экономка осенила себя знаком Всемилостивого и заявила, что сегодня непременно стоит зажечь свечу возле лика святого Бернара, который покровительствует морякам и морским путешественникам.

Несмотря на то, что я не слишком поняла, причём тут ветер и дождь, я согласно кивнула, подтверждая необходимость подобного рода действий для своего душевного состояния. Впрочем, у Агаты найдутся святые на любой случай жизни. Возможно, это и удобно, только немного хлопотно, на мой взгляд. Хотя, я предпочитала держать свои крамольные мысли при себе. Мне и так иногда кажется, что святой отец, что держит приход в нашем городе, слишком пристально смотрит в мою сторону во время богослужений во славу Всемилостивого…

Впрочем, это всё мои фантазии, совсем скоро сезон дождей закончится, всё войдёт в свою привычную колею, и я снова буду бегать, будто мне хвост подпалили, и крутиться, как белка в колесе. Так что будем считать, что эти мгновения релакса для меня бесценны. Возможно, я даже найду время для того, чтобы привести в порядок свои разрозненные записи в порядок. Из-за тотального дефицита времени я стала иногда записывать свои мысли на каких-то клочках бумаги. В большинстве своём они потом исчезали бесследно или же я не могла сообразить, к чему была та или иная записулька.

Впрочем, быть может, я совершенно напрасно переживаю за утерю этих, скажем прямо, сомнительной художественной ценности записок. Тем более что и писателем я себя точно никогда не считала, хоть и книг прочла, то есть отредактировала – не счесть. Я улыбнулась своим воспоминаниям, которые были получены не просто ранее, а в прошлой жизни, даже в прошлом мире. Надо же, как удивительно – я вдруг вспомнила про свою прошлую жизнь. Я взяла лампу и села за свой письменный стол из красного дерева. В самом нижнем ящике стола были чистые листы плотной бумаги, чернила в высокой баночке с узким горлышком и хорошо отточенный стилос.

Для чего мне всё это? Ведь я давно всё приняла и отпустила? Быть может, не до конца? То, что я пишу, нельзя назвать романом для одного читателя. Скорее, это сумасшедшие записки. Волшебные и невероятные. Перед тем, как вычурно выписать заглавную букву на листе, меня вдруг охватило волнение, словно я в первый раз вижу палочку для письма. Я ошиблась в написании, зачеркнула, затем снова попыталась изящно вывести маленькую закорючечку внизу. Потом плюнула на всю эту каллиграфию и размашисто вывела сверху: «Исправленному верить»!

Мне было важно начать с чего-то, но с чего? Один из авторов нашего издательства, Петрова Мария Ивановна, всегда говорила: «Начинать нужно с самого начала, а где будет начало – решать только вам!».

Но с чего же начинать мне? Быть может, с того момента, как я приехала покорять столицу, но на уровне студенческой общаги покорение завершилось? Или гораздо позже, когда поняла, что мой обожаемый супруг любит не только меня, но и других дам? В какой момент жизни я вдруг осознала себя лишней в том мире, о котором сейчас сохранила всего лишь воспоминания?

Я призадумалась, после чего аккуратно вывела: «В это утро я, как водится, проспала на работу…».

Глава 1

В это утро я, как водится, проспала на работу. Точнее говоря, не совсем так – я проснулась позже, чем ожидала, и теперь мне придётся стоять в бесконечных столичных пробках, добираясь до офиса нашего издательства. И сейчас я, в пижаме и отчего-то в чулках, пытаюсь расчесать свою шевелюру перед зеркалом. Оно было безжалостно, показывая взъерошенную женщину около сорока лет с тёмными карими глазами и тёмными же, шоколадного цвета волосами, которые я сейчас пыталась разодрать. Решив, что с меня хватит, я прекратила это утомительное занятие и закрутила их в свободный узел на затылке, закрепив одной шпилькой. Лёгкий макияж, который бы подчёркивал загар и освежал лицо, и я решила, что могу бежать. То есть нет, пожалуй, стоит для начала полностью одеться.

Собственно, это мне подсказал мой супруг, мельком заглянувший в спальню для того, чтобы поинтересоваться, чтобы я пожелала на завтрак. Он с утра выглядел просто сногсшибательно, я недовольно что-то пробурчала, переживая по поводу собственной безответственности.

Поэтому я с некоторой завистью смотрела на спокойно завтракавшего супруга, и не думающего торопиться на работу. Хотя, тут удивляться как раз нечему, так всегда бывает, когда ты сам себе начальник.

- Валюша! Ну, чего ты мечешься по кухне, как угорелая? – оторвавшись от просмотра телевизора, где показывали сводки и какие-то кривые показателей нынешней цены на нефть, которая отчего-то зависела от уровня чего-то там на Токийской бирже, удивлённо поинтересовался Серёжа. – В конце-то концов, ты же не на оборонном заводе работаешь, ничего в твоём издательстве не произойдёт, если ты задержишься буквально на минут пятнадцать! Зато за это время ты вполне успеешь проглотить омлет и выпить кофе. Или ты предполагаешь, что из-за твоего опоздания кто-то может содрать эту милую табличку на твоей двери: «Валентина Измайлова, редактор»?

Я изрядно смутилась и остановилась на одном месте – наше издательство, что называется, «пошло в гору», и у меня появился и собственный кабинетик, и даже табличка на нём, которой я втайне горжусь.

И в этом весь мой супруг – на редкость рациональный и понимающий, в противовес мне, всегда куда-то спешащей и судорожно пытающейся объять необъятное. Возможно, поэтому мы уже двадцать лет вместе – это вам не кот начхал! С самого универа вместе!

После чего муж встал со своего стула и заботливо налил мне кофе именно так, как я люблю – без всякого сахара и сливок – просто чёрный. Я торопливо плюхнулась на стул и схватила кружку, стараясь как можно быстрее выпить напиток и всё же успеть к девяти часам утра в здание своей редакции.

- Конечно, ты прав, милый! – улыбнулась я мужу и посмотрела на него поверх своей кружки.

За прошедшие годы он немного погрузнел, но от этого не стал менее привлекательным, скорее, в нём даже появился некоторый шарм. Высокий, выше среднего, с аккуратной деловой стрижкой, очками в тонкой оправе, муж умел привлекать к себе внимание. И даже, как мне помнится, посещал какие-то курсы делового роста или что-то в этом духе. Как бы то ни было, его открытый взгляд серых глаз, вежливая полуулыбка и безупречные манеры всегда действовали безотказно на его деловых партнёров. Особенно, если они относились к прекрасному полу.