Они были распахнуты настежь, в саду слышались чьи-то эмоциональные высказывания, иногда срывавшиеся на визг.

- Неужто, Лапочка опять чего-то натворила? – пробормотала Леони и стала тревожно оглядываться, словно предполагаемая виновница всего шума и безобразия должна была показаться из-за ближайших кустов и тут же раскаяться в своём недостойном поведении.

Однако, возмущавшихся явно было несколько, поэтому я решила, что вряд ли наша бедная коровка смогла напугать такое количество людей.

- Вот что, дядька Симон! – приняла решение я. – Ты давай к хозяйственному крыльцу подъезжай, а мы уж как-нибудь ножками дойдём, посмотрим, что там у нас за стихийное собрание.

После чего сползла с телеги следом за настороженной Леони и тревожно озирающейся по сторонам Тейны. Бедная женщина наверняка решила, что нечто подобное у нас случается на регулярной основе. Мы шли на звук криков и воплей с ноткой истерики. При приближении к месту действия стало понятно, что бедная Лапочка на этот раз ни при чём. Во всяком случае, в визгливых нотках в голосе бывшего старосты Клода не было ужаса, скорее, некое недовольство.

Как я и предполагала, сборище было позади дома. Толпа серьёзно настроенных крестьян были возмущены до крайности, потрясали кулаками и трясли перед собой нечто, жутко воняющее горелым, а также тыкали это в деда Гаспара. Староста Себ размахивал руками, пытаясь призвать всех к порядку. Большого эффекта это пока не возымело, однако, если судить по лицу старосты, аргументы за мирное урегулирование у него были на исходе. Дети и даже Сиона стояли поодаль с красными лицами. Так, кажется, настало самое время для того, чтобы выяснить, что произошло. Пока что я поняла только то, что дед Гаспар, оставленный мной за старшего на время моего отсутствия, должен возместить весь материальный ущерб, который они понесли, а также моральный вред, который никаким золотом не измеряется, как можно понять. Странно, очень странно. Дедуля что, велел деревенским сжечь в костре весь улов рыбы за прошедшую неделю?

- Чего орём дурниной? Что стряслось? – невежливо спросила я, протискиваясь сквозь толпу.

Дедуля заметил меня гораздо раньше, чем я подошла ближе, поэтому на его лице расплывалась привычная ехидная ухмылка, он, сдерживая недостойные эмоции, сообщил, что мой приезд сам по себе снимает с него всю ответственность, после чего с довольным видом осмотрел окружающих.

Только что гомонившие люди заткнулись на секунду, опустили руки со связками горелой рыбы, которые они минуту назад совали в лицо деда Гаспара, и как-то смутились. Затем, после ощутимого толчка со стороны собственной супруги, вперёд вышел Клод, бывший староста рыбацкого посёлка. Он-то и поведал мне причину подобного возмущения, а началось всё банально и просто…

***

Пьер сидел и лениво осматривал развешанную рядом со своим домом сеть. Дело в том, что сеть была ещё не старая, без следов ремонта и чего-то непотребного. И надо же так случиться, что не далее, чем вчера, сеть была порвана и теперь нуждалась в починке. Конечно же, в старые-то времена, он бы и думать не стал – выбросил её или на бедность кому подкинул, а сам бы приобрёл новую. Но времена меняются, да и порядки тоже…

«А всё эта ведьма!» - вздохнул он, успевший выкинуть из головы, как он обмишурился, рассказав всё какому-то важному мужику о том, что происходило в поместье. – «Кабы не она, так уж поди, не пришлось бы мне за починку браться». А всё дело в том, что он не забыл ни того испуга, который испытал после приезда новой хозяйки, ни того ужаса, что он пережил после знакомства с её скотиной. В голове мужика засела упрямая мысль, согласно которой все беды, которые обрушились на его голову, имели свой источник – новая хозяйка поместья Гийом, госпожа Вален Тина. Именно она постаралась, чтобы он больше не мог воровать фрукты с общественных садов, бесконтрольно ловить рыбу и сделала его посмешищем всей деревни.

Заметив в конце улицы своего родича, он встрепенулся и поспешил за ним вслед.

- Клод! Клод! Не слышишь, что ли? – замахал руками Пьер, заставив того нехотя обернуться. Изображать из себя глухого возможности больше не было, итак на него уже косились.

- Ну, чего тебе? – нехотя пробурчал Клод, медленно поворачиваясь к спешащему к нему родичу.

Он ещё не простил ему собственный испуг после того, как до Клода дошло, что Пьер напросился с ними в город только для того, чтобы нажаловаться на новую хозяйку. «Хорошо ещё, что этого полудурка и слушать-то никто особо не стал!», - подумал Клод, хмуро глядя в лицо свояка. Слова о том, что некий важный господин внимательно выслушал и заинтересовался словами Пьера, Клод вполне искренне подвергал сомнению. Сроду ещё такого не было, будто к Пьеру кто-то отнёсся серьёзно.

Глава 36

- Я это… я вот чего подумал… - взял Пьер свояка под локоток, - я видал, как хозяйка новая собралась в город. На телеге моей места не было – так всё бочками да корзинами заставлено.

- Ну, и собралась, тебе-то чего? Хочешь спросить, с чего торговля? Так я тебя не удерживаю. Кто знает, быть может, теперь тебя заместо коровы сама хозяйка кнутом отходит. Будет у нас в посёлке ещё на неделю тема для пересудов.

Пьер предпочёл не заметить явной грубости Клода и, надувшись, пояснил, что товар для продажи ему очень даже знаком – кузина Софи третьего дня рассказывала, что была в саду, там-то она собственными глазами видела ту самую копчёную рыбу. И не просто видела издалека, а, воспользовавшись тем, что дедок носился, собирая урожай в большие корзины, насмотрелась вдоволь на процесс копчения.

- Нету в том премудростей никаких, точно тебе говорю! – Пьер патетически осенил себя знаком Всемилостивейшего и выпучил глаза, для того, чтобы уж точно не осталось никаких сомнений в том, что процесс копчения может осуществить любой человек, даже женщина.

Нет, конечно же, никто с ними методами и рецептами не делился, только разве такое в секрете удержишь? И вообще, если вдуматься, то никакой особой тайны в том нет… а если рыба и вправду такая вкусная и хорошо хранится, как они слышали?

Клод помялся. С одной стороны – связываться со свояком у него желания не было, вечно у него всё, не как у людей. С другой же – в случае чего, если, к примеру, хозяйка решит, что коптить рыбу может только она, всегда можно будет спихнуть на него вину, как на зачинщика. Мол, а я тут с боку припёка. Вон с него и спрос будет.

- Ну, ладно, так и быть! – решился бывший староста. – Завтра спозаранку отправимся на рыбалку, сети ставить не будем, нету в том нужды, улов сразу поделим, хозяйскую долю отвезём в усадьбу, что осталось, то закоптим по той методе, что Софи вызнала. Да и сами глянем, может, чего нового увидим.

Условившись так, родичи расстались, договорившись не слишком-то рассказывать о своей затее деревенским. И глаза чужие не нужны, да и вообще… сначала сами попробуют… правда, аромат копчёной рыбы не спрячешь. Одним словом, это можно обдумать позже.

Пьер согласно покивал, признавая резонность сохранения некоей приватности, и отправился по своим делам с выражением собственной значимости на лице. Наконец-то и к нему стали относиться серьёзно, как к компаньону. Ведь так и сказал Клод, мол, твоя идея, стало быть, ты у нас теперь за старшего будешь и ответственность за копчение, опять же, на тебе. Ах, как жаль, что об их задумке пока не стоит рассказывать. Люди-то кругом глазливые, чего бы не вышло!

Пьер приблизился к двум кумушкам, которые встретились возле деревенского колодца и теперь промывали косточки всем знакомым. Не обошли они своим вниманием и самого Пьера.

- Вечно ты без дела по посёлку слоняешься, как только жена такого терпит? – со смешком сказала одна из них и подбоченилась.