— Это тебе травник отвар готовил? Мельком слышал, что он теперь, как гусь, надутый ходит и хвалится — фера оценила его умения и даже воровство простила.

— Да, — я улыбнулась с каким-то облегчением и удобнее перехватила ладонь мальчишки.

Он засопел и что-то невнятное пробормотал во сне, пытаясь улечься набок.

— Отвар тот от головных болей, верно? — продолжил то ли спрашивать, то ли мягко допрашивать Брек.

— Да, — я быстро кивнула и, отпустив руку мальца, положила ладонь ему на лоб. — Спадает жар. Скоро успокоится. С утра проверь его в первую очередь. Плохо, если он еще в той грязи простуду сильную поймал. Это его мать? — я перевела взгляд на спящую на полу женщину.

— Ага, — Брек кивнул, не взглянув на матрас перед собой. — Я ее опоил сильнодействующим снотворным отваром. До утра не шелохнется. И как давно ты видишь призрак брата, Рьяна? Он ведь появился не сразу.

Я снова напряглась. Мне казалось я сумела увести разговор в сторону, а выходит, что нет.

— Это неважно, — попыталась отмахнуться.

Присев, я опустила одно колено на пол и прикоснулась к ладони женщины. Она действительно очень крепко спала.

— Важно в действительности, — жрец устало потер лицо рукой. — Я для тебя незнакомец, фера, завтра или послезавтра мы соберем новый обоз, и я уеду и, возможно, мы долго еще не увидимся. Этот разговор сотрется в памяти. Но даже если и нет, он останется между нами. Давно ли ты видишь брата?

Тяжело вздохнув, я покосилась на мужчину с черной повязкой на глазу. Он улыбнулся, так открыто, располагающе. В душе что-то сжалось в комочек. Брек будто взглядом прикоснулся к чему-то давно забытому, спрятанному от чужих, но все еще терзающему.

— Нет, не так уж и давно. Раньше он только снился, — неуверенно произнесла, чувствуя, словно кто-то руку запустил в душу.

— Только тебе? — потянувшись, Брек взял большую деревянную кружку и отпил.

— Филлии тоже, — отпустив руку женщины, я просто уселась на пол и оперлась спиной о стену. — Она не любит об этом говорить. Тяжело далась ей потеря отца и матери. Особенно отца.

— А тебе? — он приподнял бровь.

Я отвернулась.

— Знаешь, фера, души умерших обычно что-то удерживает в этом мире. Гнев, злость, но чаще всего месть. Так за что брат злится, или ему есть за что мстить? Что ты такое ему сделала при жизни? Не давала на свидания бегать? Или всю любовь родителей забрала, оставив его ни с чем? — он вроде и шутил, но взгляд.

У меня невольно навернулись на глаза слезы. Качнув головой, я закрыла лицо руками, ощущая жуткий стыд перед этим огромным мужчиной.

— За что он мстит, Рьяна?

— Ему не за что мне мстить! Он всегда был любимым сыном. Его мнение всегда учитывалось. Гордость матери. Она так любила Филлию, потому что она его дочь. А я... Мне не доставалось ее любви.

Слеза медленно скатилась по моей щеке.

— Может, ты что-то не можешь ему простить? — этот вопрос словно кнутом стегнул по без того кровоточащему сердцу.

— Да, не могу, — выдохнула и запустила ладонь в волосы. — Не могу простить того, что он бросил меня одну. Я... я тогда совершила первый оборот. Мне было так страшно. Папы уже не было, мамы... тоже. Разрывая очередную глотку, я оборачивалась на Максена. Он в тот момент был для меня всем. Надеждой, что все еще может быть хорошо. Что я все еще не одна. У меня есть большой брат, и он позаботится обо мне и Филлии. Он не бросит. Утешит и прижмет к себе. Нужно только сражаться. Нужно убивать врагов, чтобы ему было проще спастись. Я верила... Верила, что он выживет. Не бросит, не оставит. Никогда не оставит одну на этой страшной дороге... Никогда. Он ведь мой брат... Я не была готова взрослеть. Не была. Я все оборачивалась на него... А он...

Слезы градом полились по лицу. Я больше не могла выдавить из себя ни слова. Словно нарыв в душе внезапно вскрыли и выпустили все, что в нем копилось годами.

— Он предал? — тихо спросил Брек.

— Он позволил им себя убить, зная, что у меня хватит сил добить последних. Он бросил нас, ради своей Линнель. Ее убили первой, и он решил, что уйдет вслед за ней. Ему было все равно, как буду жить я. Как я смогу одна управлять этим фьефом. Как потяну Филлию. Я же сама была еще ребенком! Он даже возможность оплакать родителей у меня забрал. Я стояла там над разрытыми могилами и не могла даже заплакать, потому что Филлия смотрела на меня такими испуганными глазами. Я должна была держаться. Делать вид, что мне не больно. Что я сильная. Все смотрели на меня, будто ждали рыданий. Как стервятники дергали меня вопросами. А я хотела убежать в свою комнату открыть деревянный домик и достать куклы. Я хотела снова стать ребенком в коротких платьицах. Максен предал меня! Забрал детство. Забрал возможность плакать, потому что мне нельзя. Я фера! Я должна быть как глыба льда. Должна убивать наравне с мужчинами, смотреть на кровь, на разорванные тела и не поддаваться эмоциям. Максену не за что мне мстить. Не за что злиться на меня. Я вырастила его дочь, позволила ей быть ребенком. Сохранила ее детство. Тряслась над ним, скупая куклы, наряды. Все лишь бы она улыбалась и никогда больше не спрашивала, где ее папа. Потому что папа предал. И я, и Филлия были столь несущественны для него... Не та причина, чтобы жить.

Резкими движениями стерев с лица слезы, взглянула на жреца.

— Если кому скажешь Брек о том, что услышал, добра от меня не жди.

— Ну что ты, Рьяна, что ты. Когда брат приходит, сильно голова болит? Много он сил твоих пьет?

— Сильно, — я неприлично шмыгнула носом. — Порой кажется, что мыслей от боли не слышу. Он постоянно кричит. Пытается что-то сказать. Но я не понимаю его.

— Ты раньше пила отвар?

— Да. Морган его для меня делает на своей зельеварке.

— Не пей больше, — Брек нахмурился. — Он тебя ослабляет. Делает вялой, и это позволяет призраку питаться от тебя все больше.

— Максен не стал бы причинять мне боль...

— Но он причиняет. Мертвым не место рядом с живыми. Чтобы не удерживало его здесь, оно делает его агрессивным.

— Порой он помогает. Мы бы прошли мимо вашего обоза там в горах, если бы я не увидела в отражении лужи брата.

— Ты пытаешься оправдать его, Рьяна, потому что все еще любишь своего старшего брата. Вот только у его духа своя игра, и как бы он не пустил тебя в расход, посчитав, что твоя жизнь — хорошая плата за его месть. Его истинную ведь убили на его глазах? Чем не повод затаить лютую обиду?

— На кого?

— А вот это главный вопрос, фера. Запомни его и задавай себе как можно чаще. Это самый важный вопрос.

Отпустив руку пожилого седовласого мужчины, я заметила засохшие бурые пятна на его скуле и щеке. Какая-то щемящая тоска охватила душу. Потянувшись за чистым отрезом ткани, смочила его в ведре с теплой водой и бережно стерла кровь с лица старика. По короткой густой светлой бороде скатилась розовая капля.— Спасибо вам, фера, — послышался тихий голос с соседней кровати.Обернувшись, я поняла, что за мной следит совсем молоденькая девушка с перевязанной головой и рукой. Несмотря на бледность и темные круги под глазами она улыбалась.— Спасибо за папу. Они меня из-под телеги за плечи тащили, а он не отдавал им меня.— Ты почему не спишь? — укоризненно произнесла и склонила голову набок.— Боюсь, что сомкну веки, а он умрет. Как я жить-то потом буду? У меня, кроме отца, никого и нет больше.— Спи спокойно, жив он, — шепнула отворачиваясь. — Вот если бы умер, тогда да... Вот тогда уснуть очень сложно.— Почему? — она приподнялась на локтях, чтобы лечь выше, и поморщилась от боли.— Потому что в темной комнате особенно ярко чувствуешь свое одиночество, — тихо пробормотала скорее себе, чем ей. — Потому что мертвые приходят во сне и с тоской смотрят на тебя. Так что спи, пока спится, девочка.— Вы ведь сирота? Я слышала, что люди говорили. Простите меня за дерзость, фера, но вы не кажетесь суровой и... злой.Она с такой осторожностью взглянула на меня, что смешно стало. Покачав головой, подошла к ней и положила ладонь на ее запястье.— Как тебя зовут?— Леда, — выдохнула она, как зачарованная, наблюдая за ставшими заметными в темноте желтыми всполохами целительской магии.— Леда, человек не кусок деревяшки. Он не может быть только злым или суровым. Он куда сложнее. С врагами я безжалостна, со своими людьми милосердна.— Но мы не ваши люди, фера, — тихо возразила она. — Мы всего лишь торговцы из южных деревень империи. У нас купили товар и велели провести его через ваш фьеф. Но вы заботитесь о нас.Что-то в ее словах смутило.— Через мой фьеф? — уточнила, зацепившись именно за эту фразу.— Рьяна, — немного резкий голос Айдана оказался столь неожиданным, что я вздрогнула.Даже шагов в коридоре не услышала. Обернувшись, уставилась на массивную фигуру мужчины в дверном проеме. Темные рыжие волосы взлохмачены, сапоги в грязи. С плаща стекала вода, оставляя на полу маленькие лужи. И воды, как мне показалось, было слишком уж много.— И давно ты там стоишь? — поинтересовалась, догадываясь, что нас подслушивали.— Не очень, — не стал врать Айдан. — Не хотел тебя тревожить, пока ты лечишь. Но, кажется, ты уже закончила, а я устал.Запустив пятерню в волосы, он пытался их хоть как-то пригладить. Усталый, промокший... Сейчас генерал драконов не выглядел ни наглым, ни грозным. Просто вымотавшийся мужчина.— Ты хотя бы ел? — сама от себя не ожидая, проявила заботу.— Враги считаются за ужин? — уголки его губ приподнялись.— Сомнительный деликатес, — я поморщилась. — Несколько раз пробовала от него откусить — не насыщает. Жаренные на открытом огне колбаски, которые повариха наверняка для тебя припасла, вкуснее и питательнее.— Если только вместе с тобой. Сама ведь голодная, — он улыбнулся шире.— Фера, вы идите, — шепнула Леда. — Я быстро усну. Обещаю.Легонько похлопав ее по руке, еще раз взглянула на старика и тихо вышла из комнаты. Айдан прикрыл за мной дверь и осторожно приобнял за талию. Неприлично, но мне было уже все равно. Я устала и откровенно шаталась. Казалось, этот день вынул из меня все — силы, магию...— Ты еле передвигаешь ногами, Рьяна, — Айдан остановился.— Колбаски и теплая постель! — мечтательно произнесла я. — А завтра с утра буду словно заново родилась.— До ужина еще дойти нужно и не упасть, — он как-то хитро улыбнулся. — Знаешь, фера, я хороший стратег. Коварный, местами даже подлый с врагами. И я буду не я, если сейчас не воспользуюсь моментом.— Что, ящер, сожрешь все, что оставила нам повариха, пока я буду ползти в сторону кухни? — сделала предположение и зевнула, прикрывая рот ладонью. Мой взгляд прошелся по полу, на котором красовались влажные черные разводы. — Завтра в доме уборка будет. Грязи натаскали.— Натаскали — уберем, — кивнул он и, склонившись, вдруг подхватил меня на руки.Испугавшись, вскрикнула и на инстинктах вцепилась в его плечо и шею.— Фера вовсе не бесстрашная? — прокомментировал он мой писк.— Поставь! Что ты творишь, дракон? Тебе говорили, что ты невыносимо наглый?— Да, — он снова кивнул. — Ты мне уже указывала на это мое несомненное достоинство. Рьяна, если я не буду наглым, то, скорее всего, стану мертвым. Ты где-нибудь встречала скромного дракона-завоевателя?— Да как-то до тебя в мои земли завоеватели не препирались с фразой: «Так холодно на улице, что аж пить хочется и перекусить нечем»— Хм... — Айдан взглянул на меня невинными очами. — На будущее, моя девочка, ничего так не обезоруживает, как просьба о помощи. Этот прием только с красноглазыми не работает. Когда ты в меньшинстве, не при в бой напрямую. Всегда подмазывайся в друзья. Так выжить больше шансов.Услышав такое откровение, я перестала брыкаться и, нежно так обхватив его шею ладонью, пощекотала место, где бьется пульс, когтем, который моя кошка с удовольствием выпустила.— Ты, дракон, сейчас к чему мне это сказал? Признался, что целенаправленно проскользнул в мой дом, зная, что я всегда оказываю путникам помощь?— Тебе честно? — он взглянул на меня своими таинственно пылающими очами. - Я не метил попасть в твой дом...Я как-то с облегчением выдохнула.— ... С первого взгляда там на дороге, я желал оказаться только в одном месте, Рьяна. В твоей постели, — договорил он.