Однако как только кровь Коко касается моего языка, волдыри во рту заживают.

Потрясающе.

— Лучше? — невнятно спрашивает Жан-Люк.

Схватив его за руку и оттащив от остальных, я улыбаюсь так сильно, что мои щеки грозят лопнуть.

— Да. — Я понижаю голос до шепота и делаю жест в сторону стола, где Лу начинает раздавать пирожные. Два для нее, конечно, и по одному для всех остальных. — Спасибо, Жан, за все это. Я знаю, что обычно ты не так проводишь вечера, но я всегда хотела научиться играть на Таро. — Я сжимаю его пальцы в ощутимом волнении. — Ведь не так уж грешно играть в азартные игры среди друзей, правда? Ведь Лу принесла канеле специально для тебя? — Прежде чем он успевает ответить, возможно, опасаясь своего ответа, я кручусь в его объятиях и упираюсь головой в его грудь. — Как ты думаешь, она умеет играть на Таро? Думаешь, она научит нас? Я никогда не понимала, что такое фокусы, но вдвоем мы точно сможем разобраться…

Жан-Люк, однако, осторожно распутывает наши тела.

— Не сомневаюсь, что сможешь.

Я моргаю в замешательстве, а потом быстро скрещиваю руки, щеки разгорелись. От волнения я забыла, что на мне по-прежнему только ночная рубашка.

— Что ты имеешь в виду?

Вздохнув, он почти бессознательным жестом поправляет пальто, и мои глаза инстинктивно следуют за этим движением, приземляясь на необычный комок в его нагрудном кармане. Маленький и прямоугольный, он похож на какую-то… книгу.

Странно.

Жан-Люк редко навещает меня в библиотеке Совета, и я никогда не считала его особо начитанным.

Однако прежде чем я успеваю спросить, его взгляд отрывается от моего, и он тихо говорит:

— Я… не могу остаться, Селия. Прости. У меня есть дела к Отцу Ашиль.

Дела к Отцу Ашиль.

Проходит целая секунда, прежде чем слова проникают в дымку моих мыслей, но когда это происходит, сердце словно сжимается в груди на несколько размеров. Потому что я узнаю это облако сожаления в его глазах. Потому что он не ответит, даже если я спрошу, и потому что я не могу вынести мысли о том, что между нами будет еще один секрет. Еще один отказ.

Вместо этого между нами воцаряется неловкое молчание.

— Он ожидает, что ты закончишь это дело во время мессы? — тихо спрашиваю я.

Жан-Люк потирает затылок, испытывая явный дискомфорт.

— Ну, э-э-э… нет. Вообще-то он думал, что я приду на службу сегодня вечером, но он поймет…

— Значит, у тебя есть по крайней мере полтора часа, прежде чем он дождался, что ты что-то закончишь. — Когда он по-прежнему ничего не говорит, я снимаю халат с крючка возле двери и понижаю голос, пока Лу демонстративно любуется моей шкатулкой с подержанными украшениями. Коко громко соглашается с ней, а Бо сминает пакет с кондитерскими изделиями, прежде чем бросить его Риду. — Пожалуйста… не могли бы твои дела подождать до окончания мессы? — Не в силах больше стоять на месте ни секунды, я снова ловлю его за руку, стараясь, чтобы в моем голосе не прозвучала мольба. Я не собираюсь портить эту ночь ссорой, и не позволю ему испортить ее тоже. — Я скучаю по тебе, Жан. Я знаю, что ты невероятно занят с Отцом Ашиль, но я бы… хотела проводить больше времени вместе.

Он замирает от удивления.

— Ты хотела бы?

— Конечно, хотела бы. — Я хватаю его за другую руку, поднимаю обе к своей груди и прижимаю их к себе. Прямо напротив сердца. — Ты мой жених. Я хочу разделить с тобой все, включая шоколадный эклер и нашу первую игру в Таро. Кроме того, — слабо добавляю я, — кто еще скажет мне, если Лу попытается обмануть?

Он бросает еще один неодобрительный взгляд в сторону наших друзей.

— Нам вообще не стоит играть в Таро. — С многострадальным вздохом он целует мои костяшки пальцев, а затем переплетает свои пальцы с моими. — Но я никогда не смогу сказать тебе «нет».

Сладкие ароматы шоколада и корицы кажутся испорченными ложью, а мед на моем языке резко горчит. Я стараюсь не обращать внимания ни на то, ни на другое, пытаюсь сосредоточиться на нерешительности во взгляде Жан-Люка. Это значит, что он тоже хочет провести со мной время. Я знаю, что хочет.

— Значит, твои дела могут подождать? — спрашиваю я.

— Думаю, подождут.

Натянув улыбку, я целую его руки раз, два, три раза, прежде чем отпустить, чтобы натянуть халат.

— Я уже говорила тебе сегодня, какой ты идеальный жених?

— Нет, но не стесняйся сказать мне это еще раз. — Усмехаясь, он подводит меня к остальным, берет из кучи эклеров самый аппетитный и протягивает мне. Однако он не откусывает ни кусочка. На канеле он тоже не претендует. — Ты будешь моим партнером, — говорит он, не обращая внимания.

Эклер кажется холодным в моей руке.

— Ты умеешь играть в Таро?

— Лу и Бо могли научить меня в дороге. Знаешь, — он прочищает горло, как будто смущаясь, и пожимает плечами, — когда мы делили ту бутылку рома.

— О.

Лу хлопает в ладоши, пугая нас обоих, и я чуть не роняю свой эклер ей на колени.

— Он был полным и абсолютным дерьмом, — говорит она, — так что не бойся, Селия, мы в два счета его одолеем.

Как по заказу, из святилища внизу доносится слабая музыка, и свет меркнет при сильном ударе трубного органа. Жан-Люк бросает на меня быстрый взгляд, когда я рефлекторно тянусь, чтобы зажечь ближайшую свечу. Еще дюжина свечей усеивает все плоские поверхности в моей комнате. Они горят на тумбочках из слоновой кости, на книжной полке, в шкафу, конкурируя со светом камина, где вдоль камина горит еще горстка. Любой человек на улице мог бы подумать, что видит второе солнце, но даже солнце сейчас светит недостаточно ярко для меня.

Я не люблю темноту.

В детстве мы с Филиппой прижимались друг к другу под одеялом, хихикали и представляли, какие чудовища живут в темноте нашей комнаты. Теперь я уже не ребенок, и я знаю, какое чудовище таится в темноте — знаю, как влажно оно ощущается на моей коже, как мерзко пахнет в моем носу. Неважно, как часто я вытираюсь, какими духами пользуюсь. Темнота пахнет гнилью.

Я откусываю огромный кусок эклера, чтобы успокоить внезапно участившийся пульс.

Осталось всего полтора часа, чтобы поесть пирожных и поиграть в Таро с друзьями, и ничто, никто не испортит мне этот вечер — ни секреты Жан-Люка, ни, тем более, мои собственные. Оба будут ждать меня утром.

Наши желудки будут в порядке, Селия. Мы все будем в порядке.

Мы все будем в порядке.

Ты должна показать свои шрамы, Селия. Они означают, что ты выжила.

Они означают, что ты выжила.

Я выжила, я выжила, я выжила…

Подняв брови на Лу, я говорю:

— Ты должен пообещать, что не будешь обманывать. — Затем, подумав, я поворачиваюсь к Бо и направляю эклер ему на нос. — И ты.

— Я? — Он отмахивается от него в насмешливом поклоне. — Когда все узнают, что Рид — главный обманщик в семье?

Низкий смех раздается в груди Рида, когда он устраивается на краю моей кровати.

— Я никогда не жульничаю. Ты просто ужасно играешь в карты.

— Если тебя никто никогда не ловит, — говорит Бо, притаскивая стул из угла комнаты, — это не значит, что ты никогда не изменяешь. Есть разница.

Рид пожимает плечами.

— Полагаю, тебе придется поймать меня.

— Некоторые из нас не посвящены в магию…

— Он не пользуется магией, Бо, — не поднимая глаз, говорит Лу, аккуратно разрезая колоду. — Мы передаем ему твои карты, когда ты не смотришь.

— Простите? — Глаза Бо грозят выскочить из его головы. — Что?

Сняв сапоги, Коко с мудрым кивком усаживается на кровать рядом с Ридом.

— Мы считаем это победой для всех нас. Селия, ты мой партнер, — добавляет она, пока Жан-Люк снимает пальто. Когда он перекидывает его через спинку кресла Лу, книга в его кармане свисает ниже, чем остальные. Я стараюсь не смотреть на нее. Я стараюсь не думать. Когда Жан открывает рот, чтобы возразить, Коко поднимает руку, чтобы заставить его замолчать. — Не спорь. В конце концов, вы двое будете партнерами до конца своих дней.