От комплимента у меня по щекам разливается тепло, но я отгоняю его в сторону. Я отгоняю мысли о Михале в сторону.

— Никогда не была так прекрасна, как ты.

— Чувства, — говорит Одесса, пока Мила лучится, — меня душат.

По правде говоря, обе они выглядят сегодня почти сюрреалистично — слишком красиво, чтобы существовать, — и я чувствую себя так, словно плыву сквозь сон. Замок тоже кажется другим, в нем звучит музыка, тихие голоса и мерцание свечей в каждом коридоре. Не менее жутко, конечно, потому что тени, паутина и разум остаются, но как-то еще более таинственно. Как будто я могу свернуть не туда и оказаться совсем в другом месте — заглянуть в La Fôret des Yeux снежной, лунной ночью или оказаться в ловушке кошмара, замаскированного под комнату.

Впечатление только усиливается, когда мы входим в бальный зал, и я задыхаюсь, разрывая связь с Милой и проваливаясь обратно сквозь вуаль. Вампиры всех форм, размеров и цветов ходят по огромному залу, причем не только по ониксовому танцевальному залу, но и по позолоченным стенам, по самому потолку. У меня открывается рот, и я откидываю голову назад, чтобы посмотреть на них.

— На твоем месте я бы этого не делала, — бормочет Одесса, закрывая мне челюсть пальцем в перчатке и поправляя накидку на горле. — Не нужно, так сказать, тыкать дракона.

Я почти не слышу ее.

В другом конце зала Паша и Иван с решительным выражением лица пробираются к нам сквозь толпу. На помосте позади них струнный квартет играет заунывную песню, а пары над головой вальсируют между люстрами с необыкновенной грацией и красотой. Свечи освещают их бледную кожу золотистым светом. Тысячи других свечей окружают помост, музыкантов, длинные и элегантные столы по краям зала. На каждом из них пирамидами возвышаются хрустальные кубки с кровью. Одесса следит за моим взглядом, ее собственный блестит ярче обычного. Взволнованно.

— Мы подливаем в них шампанское. Я приготовила для тебя настоящее шампанское, если ты хочешь принять участие.

Я качаю головой, потрясенная.

— Нет, спасибо.

Она все равно подталкивает меня к столам, огибая россыпь огромных тыкв, вырезанных с суженными, злыми глазами. В их глубине мерцают огоньки, а среди них расположились скелеты, похожие на настоящие, некоторые из них свисают сверху. Кто-то нарядил кости в широкие бархатные шляпы с перьевыми плюмажами, в пышные одеяния священников и фарисеев. Один из них даже одет в крепдешиновое платье цвета слоновой кости и золотую диадему королевы. Со странным чувством погружения я вспоминаю череп у магазина мсье Марка.

Еще раз здравствуйте, Отец Ролан. Вы хорошо выглядите.

Я быстро отворачиваюсь и вижу, как Одесса рассматривает кубки с кровью, выбирает один и деликатно потягивает.

— Ах… мелузин. Даже холодная, их кровь мне очень нравится.

Трио вампиров присоединяется к нам за столом и выбирает себе кубки. С их горла капают драгоценности, а за сверкающими масками они злобно смотрят на меня. Один из них облачился в меховой плащ лу-гару — с его рукавов стекает кружево, а два его спутника раскрасили себя как скульптуры. Все их тела блестят золотой краской.

Они также обнажены.

— Какова на вкус кровь? — резко спрашиваю я Одессу. резко спрашиваю я Одессу. Паша и Иван материализуются позади нас, жесткие и внушительные, а трио вампиров бросает еще один презрительный взгляд в мою сторону, прежде чем скользнуть прочь.

— Хм… — Одесса поджимает губы, раздумывая, и делает еще один глоток. — Полагаю, на вкус она такая же, как и для тебя, только, конечно, нервы на моем языке воспринимают ее по-другому. Она питает мое тело, и поэтому тело жаждет ее. Металлический привкус все еще присутствует, но он не отталкивает меня так, как тебя. А соль — она вызывает привыкание. Кровь мелузины может похвастаться особой энергией, вероятно, благодаря тому, что они провели время в морской воде L'Eau Melancolique. — Она наклоняет кубок в мою сторону. — Не хочешь попробовать?

— Нет. — Подавляя дрожь, я смотрю мимо нее на другого вампира, одетого в костюм кровоточащей розы. За ними вальсирует пара, маскирующаяся под древних лесных богов. Один из них даже носит огромные оленьи рога Вудвоза. — Думаю, шипучая кровь может быть сильнее, чем само шампанское, а мы должны искать Некроманта. — Несмотря на все мои старания, в этих словах звучит тонкий упрек.

— На самом деле, — поправляет она меня обиженным голосом, — мы должны были влиться в веселье. Мы не сможем этого сделать, если ты будешь продолжать пялиться на всех, как треска.

— Я не похожа на треску.

Она машет рукой, не обращая на меня внимания.

— Кроме того, мы сможем учуять его, когда он появится. Ведьмы крови обладают очень характерным запахом благодаря своей магии.

Я прикусила губу и обвела взглядом комнату.

— Прости меня, Одесса, но ты приняла меня за ведьму крови, когда мы впервые встретились. Их запах не может быть настолько отчетливым, иначе меня бы здесь вообще не было. — Часы на колокольне пробили половину одиннадцатого. Когда я вздрагиваю от этого звука, чуть не расстроив кубок Одессы, она с ухмылкой подносит его к губам. — Разве Михаль не должен быть уже здесь? — защищаясь, спрашиваю я. — Где он?

— Михаль приезжает в полночь. — Димитрий идет рядом с нами, ухмыляясь, и довольно высокая и красивая молодая женщина сжимает его руку. Они оделись по случаю в костюмы флоры и фауны: на нем меховая шкура и удлиненная маска серого волка, а ее лепестково-розовое платье легко развевается вокруг лодыжек. Ее маску украшают настоящие лианы и цветочные бутоны. Хотя я не могу разглядеть ее золотисто-коричневое лицо, кажется, что она… человек. — Это Марго Жанвье, — с гордостью говорит он мне, и молодая женщина неуверенно улыбается в ответ. — Она владеет блошиным магазином в Старом Городе. — Он сжимает ее локоть. — Марго, это мадемуазель Селия Трамбле, наша почетная гостья на этот вечер.

— Bonsoir, мадемуазель Трамбле, — мягко говорит она.

Я отвечаю ей улыбкой, стараясь не выдать своего недоверия. Это флорист Димитрия? Человеческая женщина? Конечно, даже он понимает, насколько безответственно было приводить ее сегодня вечером, зацикливаться на ней. Мой желудок сворачивается при мысли о том, что ее прекрасная шелковая маска может оказаться в его комнате. Но я заставляю себя сделать реверанс, несмотря ни на что.

— Очень приятно познакомиться с вами, мадемуазель Жанвье. Ваш костюм потрясающий — это цветы виолы и крокуса?

— Вы разбираетесь в ботанике. — Улыбка Марго расширяется в знак одобрения, и она поднимает свободную руку к нежным цветам на своем лице. — И пожалуйста… зовите меня Марго.

Песня заканчивается на затянутой ноте тоски, и, когда начинается следующая часть, эти двое прощаются с нами, и Дмитрий ведет Марго в танцевальный зал. Я несколько секунд с тревогой наблюдаю за их уходом, прежде чем повернуться к Одессе.

— Марго знает о его жажде крови?

К моему удивлению, выражение лица Одессы повторяет мое собственное.

— Нет. Я уже сбилась со счета, сколько раз говорила Димитрию держаться от нее подальше. Но он не слушает, — просто говорит она, ставя свой полупустой кубок на поднос проходящего мимо слуги. Ее рот кривится, как будто она потеряла аппетит. — Он говорит, что любит ее.

— Любит?

— В мыслях, возможно. — Она отводит взгляд, когда Димитрий откидывает голову назад и смеется над чем-то, сказанным Марго. — Кто может сказать наверняка? Мой брат склонен влюбляться в каждого, кого встречает.

Мы затихаем, пока идут часы, и в конце концов мои мысли переходят от Дмитрия и Марго к Ивану и Паше, которые все еще маячат позади нас. К вампирам вокруг, которые бросают быстрые, режущие взгляды в нашу сторону. Однако никто не приближается, и слава Богу. Мои нервы и так натянуты до предела, с каждой песней все сильнее и сильнее. Я не знаю, хочу ли я, чтобы часы ускорились или замедлились, потому что, когда Михаль прибудет, чары вокруг островка разрушатся, и Некромант прибудет.