— Будто кроме подпольных борделей других нет, — попыталась я доказать свою правоту. — Всегда найдутся злачные места, в которых можно расслабиться с дамами вроде моей непутёвой мачехи.

— Официальных нет. Церковь ни за что не разрешит подобное. А по злачным местам… Извините, но не примеряйте свою семейку на других. На этом считаю разговор исчерпанным. Признаюсь, что уже пожалел, что взял вас в столицу.

— Разворачивайтесь и поехали обратно, раз считаете мою точку зрения… — не унималась я, заводясь всё больше и больше.

— Да. Так и сделаем, — перебив, быстро согласился он. — Эй! Кучер! Вези назад в Дом Призрения!

Тотчас карета развернулась, и мы двинулись в обратном направлении. Проехав несколько вёрст, я вдруг внезапно поумнела. Дураааа… Почему я решила, что в этом мире всё должно быть, как в моём? Что я знаю о настоящих отношениях между людьми? Тем более об интимных подробностях жизни аристократии? Да ничего! Тут другие устои с законами! А церковь настолько сильна, что вряд ли допустит какую-либо официальную вакханалию. И ещё я вижу, что реально оскорбила Елецкого. Что же я наделала?! И ведь сама завела зачем-то этот разговор!

— Эй! — постучала я кулаком в стенку кареты. — Кучер! Разворачивай и двигай в Москву!

— По какому праву…

Начал было князь, но я его перебила.

— Илья Андреевич! Вам не жалко свою бабушку? Ради своих обидок готовы наплевать на её здоровье. Не хотите со мной общаться — сидите и молчите. Хотя сами виноваты.

— Я ещё и виноват?!

— А кто? На небольшой невинный вопрос о вашем мужском здоровье вы так закатили глаза к потолку, что других вариантов, кроме как порочных, в голове возникнуть не могло. Тем более в моей! Вы же помните, что у меня за семейка?

— Естественно! Но это вас не оправдывает, Елизавета Васильевна. Я разочарован вашими словами и мыслями, — как можно холоднее ответил он.

— То есть, когда вы считали, что я на кладбище трупы откапываю, то это прямо нормально. А как только я немного ошиблась с выводами…

— Немного?!

— Ой, всё! Ну, подумаешь! Приревновала девушка, вспылила. Это не повод превращать её в монстра.

— Зато повод обливать меня грязью?

— Никто не собирался. Поверьте, Илья Андреевич, что искренне сожалею о своей ошибке. И если вы не чурбан бесчувственный, то перестанете на меня дуться.

— Не выставляйте себя глупышкой, — возразил мне князь. — Я знаю ваш ум и коварную натуру.

— Ах, так! — не выдержала я. — Хорошо! У меня есть ещё один довод, но вы о нём сильно пожалеете!

Услышав такую угрозу, князь скептически посмотрел на меня и криво усмехнулся.

— То, что пожалею, в этом не сомневаюсь. Но, так уж и быть, готов выслушать.

Недолго думая, я наклонилась и поцеловала его в губы. Ошалевший мужчина сначала попытался отпрянуть, но я так просто не сдамся! Вскоре он стал отвечать, мягко прикасаясь, словно лаская мои губы своими. В какой-то момент сам потянулся ко мне и обнял за плечи. Блин! У меня тоже голова кругом и начинаю терять контроль! Ещё немного и …

— Господин доктор! — успев прервать наш поцелуй до точки невозврата, немного запыхавшись, проговорила я. — Не забывайте, что я ваша пациентка. И это было не то, что вы могли себе надумать, а лишь доказательство того, что я доверяю вашей порядочности. Целоваться с мужчиной, который мог заразиться от проститутки, я бы не стала.

— Да-да. Конечно, — явно не слушая меня, ответил ошарашенный князь, машинально облизнув свои губы. — Ой! Простите, Елизавета Васильевна! Я, признаться, ожидал чего угодно, но не такой демонстрации… Ээээ…

— Моего доверия к вам, — пришла я на помощь.

— Верно. Но вы неправы. Жалеть о таком “доказательстве” я не буду! Наоборот! Уже мечтаю, чтобы мы с вами нашли новый повод для размолвки! И поверьте, что никакие другие доводы я в ней учитывать не собираюсь!

— Значит, пока мир, Илья Андреевич?

— Непременно, Елизавета Васильевна!

Я облегчённо выдохнула. Честно говоря, не знала, как буду расхлёбывать эту кашу, которую сама же и заварила. Вариант с поцелуем был спонтанный, но оказался действеннее всех слов. Правда, возникла другая беда. Судя по горящим от произошедшего глазам Елецкого, грань, разделяющую пациентку и врача, мы перешли. Да я и сама чувствую это, так как хочется снова оказаться в сильных мужских руках и чтобы голова кружилась от поцелуя. Проблема…

— А я запомнил ваши слова, — перебил мои хаотичные размышления Илья Андреевич.

— Вы хвастаетесь или угрожаете?

— Ни то ни другое. Получаю море удовольствия. Значит, мы меня ревнуете?

— С чего вы взяли?

— Ваша фраза “Приревновала девушка и вспылила”?

— Может, и моя. Не помню. Иногда в сердцах и не такое ляпнешь.

— Ага! — победно поднял он указательный палец вверх, подловив меня. — Если правда, что вспылили, значит, правда, что приревновали! Получается, что я вам совсем не безразличен.

— И чего тут хорошего, князь?

— Всё! Лиза… Лизонька! Я уже не первый день думаю о вас с необыкновенным теплом и нежностью. Я покорён не только вашей яркой красотой, но и…

— Зря, — перебила я его. — Зря вы начали этот разговор. Да, вы мне нравитесь. Но что дальше? Ночью на сеновал кувыркаться в любовных утехах позовёте? Или я вас в тёмном чулане усадьбы филейными частями соблазню?

— Елизавета! — аж покрылся пятнами он от услышанного. — Ну зачем всё так опошлять?!

— А как опошлять? Более манерно? Без пошлости — это свадьба, первая брачная ночь и романтический ужин при свечах, не прячась от всех по углам. Ничего подобного у захудалой помещицы и блестящего князя не получится. Значит, остаётся чулан и сеновал. Это, как вы правильно заметили, пошло. Поэтому вас прошу, Илья Андреевич, больше НИКОГДА не поднимать тему наших возможных отношений. Для меня вы очень интересный мужчина, но как друг намного безопаснее. И я подругой для вас тоже. Думаю, что доступно объяснила?

— Более чем, — вздохнул он. — Как всегда, всё разложили по полочкам. Да и я это всё понимаю, но до боли обидно, что впервые встретил девушку, от которой не хочется сбежать, а между нами стена общественного мнения.

— Хотите, сделаю так, что сбежать всё-таки захотите? — грустно улыбнулась я.

— Нет. Хочу поцеловать вас.

— И больше ни слова о чувствах после этого. Обещаете?

— Да.

— Илья Андреевич! Ну что вы “дакаете”? Девушка ждёт, а вы тут языком мелете. Или я всё сама должна делать? До чего ж князья ленивые пошли!

Повторно упрашивать не пришлось. Этот поцелуй длился намного дольше первого. Причём настолько, что умудрился внести некий беспорядок в нашу с Ильёй одежду. Несильно, но по меркам приличия и этого было с лихвой. Я же просто таяла, словно школьница во время первого поцелуя с понравившимся мальчиком. Да школьница и есть!

Потом мы долго сидели и молчали. Елецкий держал мою руку и гладил её. Надо бы разорвать этот тактильный контакт, но не могу. Всё противится. Я знаю, что он больше не повторится, поэтому наслаждаюсь каждой секундой.

Как только мы въехали в Москву, князь отпустил мою руку и грустно сказал:

— Почему всё хорошее заканчивается так быстро? Обычно поездка кажется нудной и муторной, а тут пролетела в мгновение ока. Так бы ехал с вами и ехал до самого Урала.

— Он в другой стороне.

— Знаю, Лиза, знаю… Но готов опять развернуть карету.

— Третий раз за день? Перебор, Илья Андреевич. К тому же вас ждёт бабушка. Но есть и хорошая новость! Если княгиня меня не съест, то возвращаться мы тоже будем вместе, — деловито ответила я, поправляя шейный платок Елецкому. — И вы бы, сударь, определились, как меня называть хотите. То по отчеству, то по имени величаете. Прилюдно, понятно, но когда мы вдвоём, я начинаю путаться.

— А как вы сами хотите?

— О, звезда моих очей! Несравненно бесподобная госпожа Лизавета Великолепная! И десять поклонов на коленях! Это если коротенько. Длинный вариант потом предоставлю, — рассмеялась я. — Илья Андреевич! Ну, право слово! Как вам будет удобнее, на том варианте и остановитесь.