— Они сдурели?! Это же в их интересах закрыть долг! — возмутилась я от таких новостей.

— Того не ведаю, но пьянющие ужо с обеду. Говорят громко и вас нехорошо называют.

— Чёрт! Как же мне хочется придушить эту парочку! Значит так, Стешенька. Очень нужна твоя помощь. Надо завтра будет под вечер деду Прохору отнести мешок с деньгами и ещё кое с чем. Когда мы с Макаром поедем в Кузьмянск, то Прохор пусть нас на дороге ожидает. Только подальше от усадьбы, чтобы никто не заметил. Там он и отдаст его мне.

— Сама не понесу: барыня позвать могут. А Марфу отошлю. За малыми детьми пригляду нет, вот и шлындают до деревни. Тама переночует, а по зорьке вернётся.

— Как она себя чувствует? Дорога неблизкая.

— Да чё ей станется? Козой ужо бедовая скачет! Ежели не по дороге, то через лесочек бежать недалеко.

— Ладно… Но только пусть языком не болтает.

Утром меня позвала к себе мачеха. Лежит на кровати и опохмеляется вчерашним недопитым шампанским. В последний месяц я её вообще редко трезвой вижу. Спивается Мэри быстро, и следы от возлияний уже вовсю расцвели на её обрюзгшим лице. Видимо, резервы печени себя исчерпывают. Закономерный итог, когда постоянные шумные загулы в развесёлой компании себе подобных превращаются в обыкновенное бытовое пьянство.

— Что там в городе? — простонала она, приложив к виску запотевшую бутылку.

— Хорошо в городе. Нашли интересный компромисс по отсрочке долгов. Завтра нужно будет окончательно поставить точку в этом вопросе.

— Не умничай.

— Как скажете. Но мне нужно ещё одну бумагу, что действую от вашего имени. Её необходимо прикрепить к новому соглашению, иначе моя подпись будет недействительна.

— Потом напишу… Уйди… Надоела… Как же ты мне противна…

После обеда пьянка Кабылиных продолжилась. Яблочко, как говорится, от яблоньки… Впервые была этому несказанно рада. Пока они оккупировали столовую, я пробралась в кабинет Мэри и обчистила её тайник с драгоценностями. Несмотря на то, что Стешка стояла “на стрёме”, у меня от волнения чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Дожила! Из заведующей отделением переквалифицировалась в настоящую воровку!

Потом все украшения переместились в Стешину комнату, в людской. Я вскрыла тайник и положила их к накопленным деньгам. После этого отдала ценную ношу Марфе. Специально следила, как она покинет усадьбу, чтобы подстраховать, если что-то пойдёт не так. Но девочка улизнула настолько виртуозно, что даже примерно заметить, в каком направлении, я не смогла. Настоящая разведчица растёт! Хотя, судя по бойкому характеру, больше похожа на диверсантку.

Дело сделано. Осталось дождаться утра.

Как только взошло солнце, Макар подогнал свой транспорт ко входу в дом. Но не успела я усесться, как появились Мэри с сыночком. Вольдемар по-прежнему ходил, широко расставив ноги, но сегодня не кривился от боли, а злорадно улыбался.

— Я вот что подумал, Лиза, — начал он явно заранее подготовленную речь. — Свои деньги за доски хочу получить немедленно… Пусть будет за два года.

— Я согласна с ним, — вступила мачеха. — Доверия к тебе никакого, так как ты совсем отбилась от рук. Я бы даже сказала, что спятила. Поэтому он вправе потребовать своё, пока ты опять с собой что-нибудь не сделала.

— У меня нет денег, — развела я руки. — Уже отдала их управляющему банком.

— Врёшь! — кинулась ко мне Мэри.

— А зачем? Можете обыскать, если готовы до такого опуститься.

Опустились. Проверили и меня, и Макара. Потом досмотру подверглась двуколка. Я чуть не заржала, когда Вольдемарчик с глупым видом поднял хвост у лошади и заглянул ей в зад.

— Руку, руку туда поглубже просунь, — не удержавшись, прокомментировала его поступок. — А ещё лучше голову. "Озолотишься" по самые плечи.

Макар тихо хрюкнул и закашлялся, маскируя смех. А вот Кабылины шутку не оценили.

— Где деньги?! Где мои деньги?! — заорала мачеха.

— Только часть ваша. Малая. Я же вам сказала, что в банке. Вчера отдала в счёт долга. Сегодня еду договариваться, чтобы его нам отсрочили на год за одну маленькую услугу: необходимо подлечить господина Брювельда.

— Как ты посмела без моего согласия распоряжаться финансами?!

— А мне никто не запрещал этого делать. Да и разрешение было. Можно ехать или как? Могу взять с собой, раз вы считаете, что справитесь с управляющим банком лучше меня.

— Скотина! Проваливай!

На место встречи Прохор приехал вместе с Марфушей. Поблагодарив обоих, взяла деньги с драгоценностями и вскоре прибыла в Кузьмянск.

Станислав Альбертович сдержал своё слово: оценщик с управляющим уже были у него в гостях и попивали кофе за непринуждённым разговором.

Поздоровавшись со всеми, я сразу же обратилась к Брювельду.

— Иван Иванович, перед тем как перейдём к делам, позвольте мне показать кое-что господину…

— Лезерсон, — представился сухой старичок с моноклем. — Натан Хаимович. Ювелир.

— Натан Хаимович, вы можете дать примерную оценку некоторым украшениям?

— Если я не могу, то кто тогда? — вопросом на вопрос ответил он. — Или вы, барышня, думаете, шо ювелиры занимаются сеном?

— Прекрасно! — достала я мачехины драгоценности. — На сколько тысяч подобное потянет?

Открыв свой саквояж, Лезерсон достал из него большую лупу и долго разглядывал каждую вещь.

— Половина, пардон, ерунда, — вынес он свой вердикт. — Камни мутные, и огранку делал школяр, которого нельзя даже к булыжникам мостовой допускать. Но есть интересные вещи. Некоторые узнаю — они были куплены в моей лавке. Если вас интересует мнение, то всё вместе стоит… Сорок тысяч.

— Ого!

— Не радуйтесь, Елизавета Васильевна. Я вам столько за них не дам. Мне тоже нужно кормить семью, поэтому обязан иметь гешефт со сделок. Тридцать… Тридцать две тысячи вы получите. И то только за всё вместе.

— Натан! — вольготно раскинувшись в кресле, небрежно сказал граф Бровин. — Накинь ещё немного за такие прекрасные глаза этой барышни. Не делай их грустными от своего скупердяйства.

— Только ради них и вас, — легко пошёл на попятный скупщик. — Тридцать пять. Это последняя цена.

— Согласна! — кивнула я, понимая, что торговаться сейчас сама не могу, так как совсем не разбираюсь в этих побрякушках.

— И когда вам нужны деньги?

— Не мне, а Иван Ивановичу, — посмотрела я на управляющего. — Теперь, господин Брювельд, хочу поговорить с вами о долгах моей мачехи. Как вы сейчас услышали, я полностью погашаю не только нынешний кредит, но и часть следующего. Более того, у меня есть дополнительно восемь тысяч триста рублей. Итого остаток долга составляет… Минуточку! Семнадцать тысяч с какими-то рублями. Я ничего не перепутала?

— Вы считаете в уме такие числа? — приподнял бровь управляющий. — Всё интереснее и интереснее с вами общаться. Сто тридцать семь рублей не озвучили. Но это сейчас неважно. Чувствую, что вы меня не так просто подвели к остатку.

— Именно. Сумма всё равно серьёзная получается. Покрыть её смогу, но не до конца года. Как вы уже, наверное, знаете, я с многоуважаемым Станиславом Альбертовичем заключила некую сделку по продаже досок. Вся прибыль от них будет поступать в ваш банк, за исключением четверти, что обязана отдать за аренду лесопилки. За два года рассчитываю полностью закрыть этим долги… Если моя мачеха опять их не наберёт.

— Не наберёт, — уверенно ответил он. — Частные ростовщики уже имели с ней дело. А они не церемонятся с должниками, поэтому Марии Артамоновне к ним вход давно заказан. Наш же банк единственный в городе. Обычно нам всё равно, кому даём деньги, если есть подтверждение состоятельности просящего. В случае Озерской это имение. Но, видя, насколько вам достаётся от жизненных ошибок родственницы, откажу ей непременно в следующий раз.

— Спасибо. Гора с плеч! — поблагодарила я. — А как насчёт изменения сроков выплат?