Поднявшись в свою комнату, скинула на пол верхнюю одежду и легла на кровать, бездумно глядя в потолок. Ничего не хочется… Жить не хочется… Так и пролежала до следующего утра, благо меня никто не тревожил. Уверена, что Кабылина ещё и рада, что глаза ей не мозолю.

Но с первыми солнечными лучами апатия стала немного отступать. Нехотя встала, заставила себя сделать зарядку. Физические упражнения разогнали кровь и прочистили мозги. Да, этот мир не мой, но другого не предвидится. Нужно вживаться, а не устраивать сеансы депрессии. Опыт прошлой хозяйки тела показывает, что они могут закончиться очередным прыжком в реку. Я там была. Не понравилось: холодно и мокро.

Ещё насторожила вчерашняя паническая атака. С детства, воспитываясь практически в больнице, навидалась всякого и научилась отрешаться от неприятных вещей, возводя между ними и своими нервами барьер. Это Лизонька во мне шалит, заставляя впадать в истерические состояния. Пусть мозги вместе с характером теперь в её теле мои, но прошлая память бедной девочки и её гормональный фон остались. Нужно учитывать в будущем.

Разложив всё по полочкам и окончательно успокоившись, почувствовала голод. Немудрено, со вчерашнего дня голодаю. Спустилась в столовую. Мэри Артамоновна уже там. Сидит, отставив недоеденную кашу в сторону, и попивает кофеёк. Видок у мачехи ещё тот. Морда отёкшая, глаза заплывшие и такое несчастное выражение, будто бы снова из Озерской официально Кабылиной стала. Ещё и руки подрагивают. Можно сколь угодно долго распинаться, что это результат магнитных бурь, но солнце тут ни при чём. Натуральное жёсткое похмелье!

Если учесть, что на дворе пост, то выводы напрашиваются сами собой: грешила вчера Мэри Артамоновна. И вряд ли в женской компании.

— Чего уставилась? — сиплым голосом неприветливо прошипела она. — Неможется мне. Видать, от тебя заразу недолеченную подхватила.

— От меня? Вряд ли, — преувеличенно бодро отвечаю ей, заставляя морщиться от громких звуков. — Со вчерашнего дня вся в молитвах была и чувствую теперь себя прекрасно. А хворь ваша известная… Нечего напитки смешивать. В вашем возрасте и до подагры недалеко.

— У меня хороший возраст! Хотя и пригубила немного… кажется. Но этот грех на душу из-за тебя взяла. Радуйся и не благодари: партию неплохую тебе подобрала. Вчера была в гостях у помещика Семёна Ивановича Трузина. Вдовец. Уже второй год, как жена в лесу сгинула. Теперь он желает завести новую.

Трузин… Трузин… Память Лизы с трудом вспомнила этого человека. Она знала его лишь по слухам, и они были не очень хорошие.

— Уж не тот ли, — спросила я у мачехи, желая удостоверится, — про которого говорят, что на мужиков заглядывается больше, чем на девок?

— Чушь! Жена же была. Значит, не содомит.

— Но за пять годков ребёнка так и не нажили.

— Да если и он, то сиди и помалкивай. Всё тебе не так! Словно царица, мужиков перебираешь! Один был стар, этот крепок, но странен! Ну и что, что странен? Зато богат до неприличия! Три мануфактуры в Подмосковье! Особняк в столице! Тебе, никчёмной уродине, повезло, что будешь в золоте купаться!

— А чего ж тогда он себе красавицу не сыщет? Очередь из них за таким добром стоять должна, но уверена, что её нет. Не будут нормальные родители подкладывать свою дочь под мужелюбца.

— Повторю, Елизавета! Ничего не доказано! Было несколько идиотов, что барону Трузину в лицо обвинения кинули. Но Семён Иванович — славный дуэлянт и свою честь отстоял. Да, слухи репутацию его немного подпортили. Для этого и нужна новая жена, чтобы злопыхатели отстали.

Теперь всё полностью встало на свои места. Мэри действительно пытается продать этому нетрадиционному барону. Если представила меня ему, как дурочку забитую, то Трузин должен согласиться на такой вариант. Выгодно обоим. Кабылина убирает подальше от себя ненавистную падчерицу, которую не может официально выгнать, и становится полноценной хозяйкой в доме. Ещё деньжат срубит на моей продаже.

Барон же ловко прикрывает в прямом смысле этого слова свой зад, получая покорную жену, не смеющую вякнуть о его похождениях. Все довольны! Кроме ”товара”, разумеется.

— И за сколько вы согласились отдать меня Трузину? — в лоб спрашиваю у неё. — Только не говорите, что всё сделали бескорыстно. Репутация Озерских после смерти моего отца и так упала в глазах общества, а тут вы ещё добавляете негативного отношения. Уважение бесплатно не раздают.

— Не волнуйся, — с ухмылкой ответила Мэри. — По сравнению с твоим будущим богатством это сущие копейки. А что до людского мнения? Деньги решают всё! Пора бы понимать. И отказываться от сделки не советую. Твой папаша не такое уж и большое наследство оставил, вложив большую часть состояния в предприятие какое-то, да в заморскую паровую машину, что в лесу гниёт. Кому она сдалась теперь?

— Что за предприятие? — заинтересовалась я новым фактом. — Мне он о нём ничего не говорил.

— Потому что не твоего ума дело. С плавкой железа на Урале. Но я уже нашу долю другим компаньонам продала. Тратить жизнь на работу не собираюсь, и там всё сложно для женского ума. Так что мы, Елизавета, практически нищие. Скоро набегут кредиторы и останемся на улице.

Не ерепенься, соглашайся на брак, если не хочешь в приюте свои бестолковые года доживать. Я-то выкручусь, а вот ты нет: мозгов и красоты не хватит. Подумай над моими словами. Завтра Трузин отбывает в столицу, но через две недели обещал приехать и решить вопрос с тобой. Поняла?

— А чего ж тут непонятного? — встала я из-за стола, стараясь не выдать своих эмоций и не заехать мачехе по похмельному лицу. — Буду думать.

Лишь придя в свою комнату, дала волю эмоциям. Это же какой надо было быть дурой, чтобы растранжирить немаленький капитал, потом распродать выгодные активы и остаться ни с чем! Работа, видите ли, не для этой идиотки Кабылиной! Зато прогулять заработанные не ею деньги — это всегда пожалуйста! А ведь Лизе ни копейки не перепадало! Мэри тратила всё на себя и своего сынишку! И после ещё имеет наглость утверждать, что я умом слабенькая!

Ну уж нет! Подобное спускать нельзя. Хочет на мне поживиться, отдав замуж за извращенца? Будут мачехе смотрины! Такие, что воды в колодце не хватит икоту унять!

И ещё зацепила фраза про некую паровую машину в лесу. Что это?

Явно нужная вещь, хотя и непонятно, в каком состоянии она сейчас находится. Столько лет простоя под открытым небом вряд ли пошло ей на пользу. У кого узнать подробности? Служанки вряд ли что-то путного скажут, а вот у кузнеца или конюха поспрашивать можно. Только аккуратно: Мэри всю прислугу держит в ежовых рукавицах, и вполне вероятно, что мой интерес к технике тут же передадут ей. Но это на потом. Сейчас в лес соваться не стоит: снега по пояс. Нужно весны ждать.

А вот со сватовством нужно что-то решать в экстренном порядке. Две недели пролетят быстро. Для начала нужно усыпить бдительность мачехи. Пусть думает, что я испугалась бедственного положения и согласна на всё, лишь бы нормальную крышу над головой иметь. Так… Где там Лизин дневничок?

Открыв его, написала целый панический рассказ, описывая свои страхи стать бездомной нищенкой. Жути нагнала такой, что самой заржать захотелось. И цыгане меня в рабство возьмут, заставив детей и коней воровать. И разбойники растерзают. А если не растерзают, то надругаются и в бордель продадут. Потом долго рассуждала, где лучше: в публичном доме или у разбойников. Пришла к выводу, что лучше замуж за Трузина. Закончив писанину, немного подумала и поставила несколько маленьких водяных клякс. Пусть Кабылина, открыв дневник, решит, что я ревела и слезами страницу закапала.

Следующий этап — это сама помолвка. Если барону Трузину позарез нужна жена, то он согласится венчаться со мной, даже если у меня видок будет, как у бабки Кривуши. Что может испугать Трузина так, чтобы он отказался от этой затеи? Скорее всего, опасность огласки его ориентации. Местное общество ещё очень далеко от сексуальной толерантности, так что должно прокатить. Мэри расписала меня, как овцу бессловесную? Будем жёстко ломать этот образ на смотринах. Что ещё? Финансы. Обязательно стоит ударить по ним.