— С удовольствием! — искренне улыбнулась я. — Проголодалась в дороге. Да после разговора с управляющим банком на нервной почве аппетит усилился.

— Уже успели и у Ивана Ивановича Брювельда побывать? Да вы скорая! Кстати, приличный и умнейший человек, хотя и не очень знатен. Вы с ним дружбу обязательно заведите. К кому доверие питает, тому всегда лазейки в финансовых делах найдёт. Этого у него не отнять.

— Вроде бы хорошо расстались. Давайте для начала я вам свои дощечки покажу?

— Помилуйте, голубушка! — замахал руками граф. — Я в этих делах совсем не разбираюсь. Вы мне их отдайте, а слуга отнесёт к хорошему мастеру. Пусть он и оценивает. Раз общение у нас с вами не на пять минут, то успеем получить ответ.

Так и поступили. Но разговора сразу не получилось. Когда я увидела блюда, которыми вышколенные слуги уставили стол, то чуть слюной не захлебнулась. От этих одуряющих ароматов мой желудок так громко заурчал, что даже Станислав Альбертович его услышал.

— Пока не поедите, никаких новостей! — категорично заявил он.

— Извините, я и вправду голодна.

— Не извиняйтесь, Лизонька! Прекрасный аппетит хоть и считается для молоденьких барышень моветоном, но я всегда считал, что хорошо может работать лишь тот, кто хорошо ест. А у нас с вами рабочие отношения намечаются.

Я сам раньше молочного поросёнка мог за один присест умять под бочонок мадеры! Правда, старость, будь она неладна, даёт о себе знать. Теперь больше не ем, а смотрю, как другие это делают. Чуть лишнего откушу, такие колики, что… Извините, ради бога, — прервался он. — Понесло дуралея.

— А какого рода колики? — замерла я с наколотым на вилку куском свинины. Даже сама не заметила, как она у меня в руке оказалась.

— Сильные. В верх живота стреляет так, что аж под лопаткой болит.

— До или после еды?

И тут, как это часто бывает с пожилыми людьми, длительное время страдающими от недуга, Станислава Альбертовича прорвало. Рассказывал долго, в красках. Я же, не перебивая, внимательно его слушала, при этом не забывая отдавать дань кулинарным способностям графского повара. Вскоре примерная картина заболевания у меня сложилась. Язва. Скорее всего, достаточно запущенная, но пока ещё не критичная.

— Вот так почти целый день и хожу голодным, — закончил он свой рассказ. — Одним вином да сигарами и спасаюсь.

— И помогает?

— Да что там от старости поможет? Отъел, видимо, своё.

— Извините за бестактность, но можете мне свой язык показать? Ещё бы хотела живот ваш пощупать.

— Лиза! — явно офонарел граф, округлив глаза до размера даже не блюдец, а тарелок. — Что же это вы такое говорите?!

— Не поймите превратно. Просто мне тут Дар от одной ведуньи перепал… Бабка Кривуша. Может, знаете? Она на наших землях в Озерском жила.

— Слыхивал. У церковников на особом учёте состояла. Значит, померла?

— К сожалению. Может, смогу немного облегчить ваши страдания?

— Неудобно как-то…

— Пожалуйста! Сделайте одолжение. Мне будет очень приятно помочь хорошему человеку.

После долгих уговоров граф всё-таки сдался и с сильным смущением вначале расстегнул камзол, а потом приподнял рубашку, оголив немаленький по размеру живот. Пальпация, характерный налёт на языке, а также Дар не оставили никаких сомнений, что язва присутствует. Скорее всего, в верхнем субкардиальном или кардиальном отделе желудка, судя по щекотке пальцев около этой области.

Я до сих пор не могу понять принцип работы Дара, доставшегося по наследству от бабы Светы. Но с помощью него смогла направить тепло на поражённый участок и заодно немного подняла иммунитет всего организма. Станислав Альбертович ожил прямо на глазах.

— Ишь ты! — воскликнул он. — Да вы, матушка, кудесница! Ничего не болит! Ей-богу, ничего! Эх, сейчас вместе навернём свининки да запьём хорошим винцом!

— А вот от жирного, жареного и алкоголя придётся отказаться, — разочаровала я его. — И желательно от курения тоже. У вас раздражённый желудок. Его соки от неправильной пищи разъедают стенки. Скоро образуется дырка, и всё через неё мимо попадать будет. Мучительная смерть гарантирована.

— Что ж мне голодным до конца своих дней ходить? — скривился он.

— Наоборот. Кушайте раз пять-шесть в день. Но по чуть-чуть. И накой тяжёлой пищи! Котлетки на пару ваш повар готовить умеет?

— Он всё умеет! В столице учился, а до того в самом Лионе. Поэтому и выписал его сюда за хорошие деньги.

— Отлично! Я ему подробный рацион для вас составлю. Годик потерпите, а потом уже можете небольшую слабину себе дать. Всё-таки жить нужно вкусно, а не грустно.

— Вот не было печали. Но сейчас, когда ничего не болит, начинаю страшиться возвращению колик. Пожалуй, послушаюсь совета… Но от сигар отказаться не в силах!

— Уговорили, — улыбнулась я. — Разрешаю одну, но только после еды.

— Каждой?

— Нет. Основной днём. Ну, не капризничайте, Станислав Альбертович! Меня на что угодно уговорить можно, но вы сейчас не со мной торгуетесь, а со своим здоровьем.

Постепенно наш разговор вернулся к моим проблемам. Когда я подробно объяснила их суть, то граф тут же предложил.

— Я поговорю с управляющим об отсрочке. Мне он отказать не посмеет. Ещё могу заранее выплатить деньги за будущие доски. И от себя прибавлю. Не обеднею! Вы мне вон какой подарок сегодня сделали!

— Спасибо, но нет. Хочешь потерять друга — дай или возьми у него в долг. И вот эти самые долги Марии Артамоновны гасить за чужой счёт не намерена. Хотя… Немного помочь в ваших силах. Пригласите на послезавтра господина Брювельда к себе. Хочу сделку с ним при вас произвести. И ещё мне нужен честный оценщик-ювелир. Найдёте такого?

— Есть на примете. Но вы меня заинтриговали такой просьбой. Не поделитесь мыслями?

— Нет. Пусть это будет моей маленькой местью за то, что от сигар не хотите отказываться. Я бываю очень вредной, как видите.

Отсмеявшись, мы продолжили нашу беседу на ничего не значащие темы. Вскоре прибыл слуга и сообщил, что доски местный краснодеревщик признал очень годными. Если они все будут такого качества, то он сам с удовольствием возьмёт часть их по сходной цене.

— Фиг ему! — грозно сказал граф Бровин. — Мы тут сами с усами!

— Отлично. Значит, ориентируюсь исключительно на ваши “усы”… Но, Станислав Альбертович, — сказала я, с плохо скрываемым волнением, — у меня к вам ещё есть одно щекотливое дело. Скажите, а кто подтверждал законность прав на поместье?

— Дворянское собрание и нотариусы. Всё по закону должно быть.

— Я могу ознакомиться с бумагами?

— К сожалению, нет, если вы не были упомянуты в завещании. Врать не стану — до конца не помню, да и несведущ в подобном крючкотворстве, но по имуществу Василия Юрьевича был серьёзный пакет документов аж из самой столицы. Все душеприказчики Озерских там обосновались, так как Василий Юрьевич вёл свои дела через Москву. Подлинность документов можно смело гарантировать — солидная нотариальная контора оформляла.

— Жаль… Ладно! Будем работать с тем, что имеем!

Домой я возвратилась полная сил и в предвкушении послезавтрашнего дня. Даже потряхивало немного от азарта и волнения. Ощущала себя как солдат перед решающей битвой. Могу голову потерять, а могу скинуть с родового поместья долговое ярмо. Тут уж как повезёт.

В дом вошла, к счастью, не столкнувшись с Мэри и Вальдемаром. Сразу направилась к себе.

— Где эти? — спросила у мгновенно появившейся Стеши.

— Барыня с сынком своим в столовой сидят. Шипучее вино пьють. Ужо… Енто… Во! ПЯТУЮ, — похвасталась девушка приобретённым умением считать, — бутыль из погреба приношу. И в карты играють.

— Встретились два одиночества… Чтоб их пронесло с этого шампанского.

— То оно могёть и пронесёт, токмо я, как вы и говорили, слухала внимательно, о чём они судачили. Нехорошее замышляют, Лизавета Васильевна. Ужо всю комнату вашу облазили, деньги спрятанные искали, да не нашли. Теперича, когда в город соберётесь, хотят у вас их отнять.