— Ну да. Завтра Верховный всех нас соберёт на площади и лично благословит нас на ратные подвиги во имя Столицы. А на утро следующего дня колонны выйдут из города.

— То есть это уже решено и поменяться ничего не может?

— Абсолютно.

— Тогда, друг мой Марк, нам с тобой остаётся дело своё делать. Мне снабдить отряд провизией на долгий поход, а тебе придётся из всего этого сделать праздник.

— Праздник?! — Четвёртый Мангер еле сдерживал свои эмоции. — Ты что совсем из ума выжил?! Какой праздник?!

— А ты, видать, плохо старые книжки читал. Ведь Живучему чего от жизни надо? Правильно — пузо набить да повеселиться. А когда у нас последний праздник в Столице был?

— После победы, год назад, — чётко ответил Дробила. — Правда не всё праздновали. Смуглых ещё тогда не пригнали сюда.

— Вот видишь, Марк, люди соскучились по торжеству, а другие так и не видали нашего щедрого размаха на гуляниях. Давай, друг. Придумывай железобетонный повод для торжества и объявляй народу.

— Ты считаешь, это поможет переждать эти дни? — заметно успокоившись, спросил молодой дипломат.

— А ты бухла побольше достань да закуски, — рассмеялся воевода. — Смотри-ка, кладовщик разумеет больше, чем духовник! Учись, соплячок.

— Ты это, на счёт бухла и закуски не сильно-то обольщайся, — поправил Дементий. — Склады мои — это не золотое руно. В пределах разумного, конечно, и аккуратно.

— Да ладно тебе, Дёмка, не жмоть! Мне и моим тоже по случаю праздника пирога отрезать не забудь, — он встал из-за стола и, похлопав по плечам обоих своих коллег разом, направился к выходу. — Ладно, пойду я тогда готовится к походу.

— Затариваться когда пришлёшь людей? — бросил вдогонку Дементий. — У меня так-то готово всё.

— Завтра под вечер и придём, чтоб не сожрали раньше времени.

***

Праздник состоялся на следующий день. Торжественный парад отряда Медведей шумно перешёл в народное гуляние с горячительными напитками и различными развлекательными программами. До полуночи по улицам Столицы гуляли весёлые компании. А рано по утру отряд Медведей провёл перекличку и полным составом направился из города.

— Ну что, господин Четвёртый Мангер? — наблюдая за движением колонны, спросил Дробила, положив свою тяжёлую руку на плечо Марка. — Доволен, как всё уложилось у нас? Волки сыты и блохи целы. А?!

— Овцы.

— Что овцы?

— Целы. Овцы целы.

— Да пофигу. Ладно, мне пора. Ты тут это, не раскисай давай! Через год приду, проверю.

— Да уж… Ладно. Пойду посплю ещё чуток. Через четыре часа Верховный собирает нас.

— А. Ну да.

— Ладно, в добрый путь. Возвращайтесь с победой.

— Это по-любому! Да, и ещё, — что-то вдруг вспомнил он. — Я тут провёл собственное расследование. Ну и по-быстренькому выявил самых буйных Живучих. А за эту ночь всех по списку и ликвидировал, даже ещё побольше зацепил. Так что живи спокойно. Не благодари.

***

У ремесленников Столицы давно уже сложились такие простые отношения между собой, что у каждого в мастерской мог спокойно сам смастерить что-то для себя другой мастер. Например, кузнец мог прийти к плотнику и сам для себя выстрогать и смастерить табуретку, не отвлекая хозяина от основных забот. А плотнику никто не мешал прийти к кузнецу и самому наточить свой инструмент или заклепать какие-то детали. Жители Столицы с большим уважением относились к мастерам, а потому и не думали даже вмешиваться в их чудачества.

Мастерская плотника была достаточно просторной, чтобы пять человек свободно могли выполнять каждый свою отдельную работу. Крепкий мужик с гладко выбритым лицом и головой высверливал в только что выбранном массивном чурбаке отверстия для крепления наковальни. Два близнеца в возрасте тридцати пяти лет из горбыля и прочих обрезков сколачивали для своего хозяйства простые ящики. И ещё один почтенного возраста мужичок тихонько занимался резьбой деревянной фигурки. Сам же хозяин со своим южным помощником строгал крупные доски на центральном верстаке.

— Сархат, где твои соплеменники? — хозяин мастерской обратился к своему помощнику. — Мои друзья уже давно здесь, скоро закончат все свои дела и станут расходиться.

— Уважаемый Илья! Подожди, пожалуйста, а? Давай я побегаю сейчас, узнавать буду, где они, да? — молодой южанин оставил доску на верстаке и, накинув тёплую куртку, собрался на выход.

— Сбегай, конечно. Только толпы не создавайте. Больше трёх не надо приводить, — добавил вслед плотник.

— Это правильно. Ни к чему нам сейчас внимание такое, — буркнул себе в нос лысый кузнец, но услышали все.

Через четверть часа во дворе стало шумно. В открытую половинку ворот люди по двое заносили на плечах во двор крупные сосновые брёвна и складывали их вдоль забора. Сложив брёвна, они со двора не уходили, а скапливались возле противоположной двери. Илья сначала хотел остановить это, но вовремя понял хитрость званых гостей и спокойно наблюдал за происходящим.

— Илья, а зачем тебе столько брёвен? — спросил один из близнецов.

— Да я сараюшку перестроить решил поправить немного, покосилась чуток. А если честно, то я вообще не понимаю, что происходит.

Четырнадцатое бревно было последним, потому что Сархат проворно прикрыл глухую воротину двора. Положив это бревно в кучу, два южанина возрастом около сорока направились не к толпе, а к крыльцу, где стояли знатные ремесленники столицы.

— Доброго здоровья хозяевам и достатка этому дому! — начал один из них. — Поверь мне, это не все брёвна в этом городе. Если надо будет мы за один раз принесём тебе в девять раз больше. А если очень надо будет, женщины, старики и дети тоже принесут тебе брёвна! И тогда твоего двора будет мало, — сказав это, он сделал необычный жест левой рукой и двадцать с лишним человек проворною толпой удалились через приоткрытые Сархатом ворота.

— Понял тебя, — с улыбкой ответил Илья. — Прошу в дом. Обсудим дела текущие.

— Спасибо, уважаемый Илья, в другой час в другой день мы обязательно присядем за богатый стол, но сейчас не то время, — ответил второй гость. — Давай поговорим о делах.

— О делах, так о делах, — согласился хозяин. — Тогда пройдём в мастерскую. Чего на холоде стоять?

Вернувшись в мастерскую, люди расположились вокруг центрального верстака, где были собраны несколько небольших стопок строганых досок. Расторопный Сархат попытался найти себе местечко в этом кругу, но ему поручили самое ответственную задачу, следить за «шухером». Его сестра Байзо довольно быстро справилась с лёгким угощением в виде бутербродов и чая для всех мужчин в мастерской.

— Мне правильно люди говорят, эта женщина жена у тебя, не служилка? — спросил южанин, когда та поставила перед ним полную чашку ароматного чая.

— Да. Она моя жена.

— Значит, я опоздал, — он грустно бросил взгляд на отходящую фигуру Байзо. — Знал бы ты, из чьего семени вырос и расцвёл этот изумительный цветок! — девушка заметно засмущалась и теперь в её учтивых движениях появилась суета. — Ладно. Сейчас не об этом.

— Как назвали тебя родители, и как теперь называют тебя люди? — Илья вдруг вспомнил о манерах в старой сказочной повести, которую он в далёком детстве перечитал пару раз.

— Зелимзан. Это имя дал мне мой дед при рождении. Зелимзан Махди, так часто обращаются ко мне люди.

— Тогда скажи, как мне называть тебя?

— Зелимзан. А прозвище добавишь сам, по делам моим.

— Это тебя, значит, считают главным все наши южане? — не дожидаясь очереди спросил кузнец. — Что-то ты молод больно для таких дел.

— Уважаемый, а ты считаешь, что тридцать восемь лет — это мало для “таких дел”? — Зелимзан перевёл свой пристальный взгляд на лысого мужика. — И так ли это важно сейчас?

— Ты довольно хорошо говоришь на нашем языке, — вернулся к расспросам Илья. — Хотя твоя внешность однозначно говорит о южном происхождении. Где ты научился этому?

— Уважаемые мастера, я не понимаю, зачем нам сейчас разговаривать обо мне, если собрались мы совсем для другого?! Важно сейчас решить острые вопросы людей. Ваших и наших.