– Между этой точкой и тел`таком на поверхности около пяти тысяч километров, – добавил я. – У них там должна быть какая-то ещё точка интереса, пожирнее вашей. Иначе б уже давно нагрянули сюда.

Полковник становился мрачнее тучи. И его можно понять. Без каких бы то ни было крупных запасов средств к существованию ограниченный контингент численность в четверть тысячи личного состава окапывается на чужой планете, а над ней зависает полнокровный ордер с лидером во главе, который безо всякого десанта может помножить на ноль всех до единого.

– Сбить можем? – мрачно спросил офицер.

– А надо? – вопросом на вопрос ответил я. – Боезапаса «Авроры» хватило б, чтоб я расправился с этими лоханями без вопросов. Доложил бы уже по факту. Но смотри. Не находишь странным, что корабли гоа`улдов, кем бы они ни пилотировались, оказались с нами в одном месте в одно время? Ладно, если б это была станция метро или зал в ресторане. Так ведь, нет. Великая Стена Слоуна.

– Ты к чему клонишь? – взгляд военнослужащего потяжелел ещё больше. – Выражай мысль кратко. У меня и без того вся память забита.

– Те, кто на борту тех корыт, причастны к инциденту с «Колыбелью», – фыркнула Анька. – Неужели это не очевидно?

Полковник тяжко вздохнул.

– Этого, бл9ть, ещё не хватало…

И откинулся на спинку сидений десантного отсека «прыгуна».

– Если они и впрямь при деле, я бы пробрался на борт флагмана, – предложил я. – Может, и не разрулил бы в солягу все наши проблемы, но узнал бы, каким образом они замешаны, и какими ресурсами располагают. Просто не могут тау`ри и гоа`улды оказаться в одной точке пространства за полтора миллиарда лет от своих миров одновременно. В этом есть чей-то умысел.

– От меня ты что хочешь? – осведомился офицер. – Чтоб я попросил их стоять и не рыпаться? Или ковровую дорожку постелить?

– Дай мне оружие.

– У тебя и так автомат закреплён, – нахмурился Палыч. – Тебе два, что ли?

Я покачал головой.

– Мне РПК нужен. Автомат – автоматом. Но мне нужна будет огневая мощь. Не уверен, что с тридцатизарядным магазином смогу вывезти мясорез, буде он начнётся.

– А он начнётся, – хмыкнула Анька. – Чую жопой и прочими отверстиями.

Палыч повёл бровью.

– А ключи от квартиры, где деньги лежат, тебе не дать, случаем? Ишь, чего удумал… Пулемёт ему подавай… Я тебе это как по документам проведу? Ты думаешь, это так легко и просто, списать оружие с одного бойца и переписать на другого?

– Палыч, ты прикалываешься? – изумился я. – Мы, напоминаю, в полутора миллиардах световых лет от дома! Ты этими документами тут даже подтереться не сможешь!

***

«Переписать» оружие, конечно же, не вышло. Тут Палыч прав. У него нет ни полномочий, ни технической возможности вычеркнуть мой автомат из моего военного билета и вписать туда чужой пулемёт. Такая запись должна заверяться печатью, которой, по понятным причинам, у офицера при себе не было.

Зато после получаса тёрок и аргументаций было допущено, что военнослужащий закроет глаза, если я «забуду» свой автомат в пункте временной дислокации, а какой-нибудь раздолбай «потеряет» ненадолго свой пулемёт. С тем обязательным условием, что по возвращению всё вернётся на круги своя.

Палыч в последний раз попытался воззвать к голосу разума и толсто намекнул, что мне, вероятнее всего, кирдык. Пусть я и демонстрирую неожиданную для всех всестороннюю подготовку, как отличник боевой и технической, но разведку инфильтрацией мне не вывезти. Тупо навыков не хватит. Не говоря уже об оснащении. Хотя бы, по одной лишь той простой причине, что в разведку с пулемётом не ходят: для этого применяется бесшумное оружие. А РПК шумит сам по себе даже, когда не стреляет.

Я не стал тратить лишнее время на то, чтобы переспорить полковника. Он апеллировал тем фактом, что пулемёт закрепляется за лучшим стрелком в отделении. Последний определяется не только по точности и кучности огня, но и по навыкам его ведения, поражения целей. «Отличник боевой и технической подготовки» далеко не всегда может быть годным пулемётчиком. Мой же аргумент прост. На стрельбах с ручным пулемётом я всегда показывал куда лучшее результаты, чем с автоматом. Точка.

Да и, если честно, меня не покидало чувство грядущего дерьма. Крайне маловероятно, что мне хватит огневой мощи автомата. У пулемёта, хотя бы, при том же калибре, больше ёмкость магазина и выше масса. И если магазины с автоматом взаимозаменяемы (мне никто не запрещает присобачить тот же магазин от РПК к АК-74М и наслаждаться), то у пулемёта выше устойчивость. Особенно при затяжных очередях. Про боевую живучесть ствола молчу: уже пошли высокие материи.

Людей себе в помощь не выпрашивал, да и Мигунов не горел желанием их давать. Так что, убыли тем же составом, что и прибыли: я да Рыкова.

Пока «прыгун» держал курс на квадрат, в котором был засечён тел`так неопознанных гостей, бегло проводил инструктаж с Анькой.

– …останешься на радарах. У меня не будет времени отвлекаться на контроль за целями вне поля зрения. Нужна помощь «диспетчера». Будешь сидеть в кабине и «вести» меня. Задача – сообщить по радио, если меня, внезапно, соберутся обходить.

– Почему не проутюжить всё с воздуха? – спросила биолог. – У тебя полный комплект снарядов. Тел`таку даже одного хватит с лихвой.

– Тогда наверху поднимется кипеж. Можно подумать, ты бы не отправила своих людей проверить, что за адский на хер происходит. Сама подумай: твой разведчик на планете, а его отх#есосили и обоссали какие-то звери. Я бы кинул предъяву.

– Палку бы лучше кинул, – усмехнулась Анька. – Но я поняла ход твоих мыслей. Не обещаю, что оправдаю ожидания. Я биолог, а не диспетчер.

А на ум абсолютно ни к месту начали приходит строки довольно минорной песни, чьи слова ещё в далёком детстве врезались мне в память, и уходить оттуда не хотели никак.

– «Диспетчер – Бог. Им если кто-то быть не смог или устал – он поползёт на пьедестал…».

– «Две тысячи баксов за сигарету», – пусть Рыкова перескочила сразу несколько строк и сразу ввернула припев, но ей, оказывается, песня известна тоже. – И даже полжизни не жалко за это.

– Две тысячи баксов, две тысячи метров, двести минут ещё до рассвета. Двадцать секунд…, – выдохнул я. – А у нас с тобой, оказывается, даже музыкальные вкусы совпадают. Не удивлюсь, если у тебя «в загашнике» дома что-нибудь подобное наберётся на целый альбом.

Рыкова отвела взгляд за лобовой щит.

– Если вернёмся домой живыми… у тебя будет возможность изучить мою аудиотеку.

***

Под сводами сумеречного неба медленно проплывали низкие чёрные облака, окутывая наш кораблик в угрожающий шторм. «Прыгун», осторожно распрощавшись с небольшой группой облаков, неуклонно двигался вперед, старательно противодействуя ветровому сносу. Как ни старайся – а парусность есть парусность. Стараясь по максимуму избегать обнаружения радарами противника, летя на предельно низкой высоте, кораблик, будто танцуя над волнами, скользил в опасной близости от глади широких океанских просторов.

Океан, могучий и беспощадный, неизведанный и грозный, простирался под днищем, создавая иллюзию бесконечности и порой захлёстывая лобовой щит случайными брызгами. В сердце непогоды леденело морское дыхание, которое нарушалось лишь зловещим рыком грозы. Пенообразные волны с бешенством взрывались о водную гладь, поднимаясь в леденящую душу ходу прибоя.

Силы природы жестоко испытывали умения и смелость пилота. «Прыгун» – это не вертолёт и не самолёт. В действительно экстренной ситуации он может показать качества подводного аппарата. Угробить его такими манёврами тяжело. Но не невозможно. Однако кораблик, будто хищная птица, неуклонно держался курса.

Звуки дождя и грома, одновременно мощные и хрупкие, будто шёпот, заклинали нас от обнаружения и маскировали наш борт в этой роковой пляске.

Вихри ветра рывками сотрясали машину, а дождь стучал по корпусу, не давая расслабиться в обстановке напряжения. Очертания горизонта сливались в одну непроглядную массу: его линия терялась во мраке бури, что затрудняло и без того непростую навигацию. Шли практически по приборам.