О! Как раз, как по заказу. Получите и распишитесь! Разведывательный рой дронов обнаружил что-то, что ускользнуло от наших радаров. Один из снарядов покинул строй и устремился к добыче: вспышка объёмного взрыва сигнализировала о поражении цели. Формация мгновенно перестроилась в двойную пирамиду с двумя вершинами.

Ещё минута – и ещё одна скрытая от нас цель поражена.

Не прошло и пяти минут: по щитам «Авроры», не отключённым по выходу из гиперпространства только, строго и исключительно по моей рассеянности, стало прилетать чем-то мелкокалиберным. О самом факте обстрела мы узнали только по характерному возмущению боевой системы обнаружения: нас «облучила» чья-то система наведения.

Рыкова состроила уважительную мину, поджав губу. Биолог всем своим видом демонстрировала неподдельные чувства к нашему с полковником тактическому и техническому гению. Старательно делая вид, будто не при делах: будто не она указала нам на наличие обмена в эфире служебными данными.

Ведущая огонь цель – самое лёгкое для нашей системы наведения. Чем активней супостат «поливает», тем проще его обнаружить и захватить для поводки. Тем паче, ну, что это за мухи? Небольшие беспилотные блюдца размером чуть больше пары метров. В них в принципе много огневой мощи не заложишь. А вот фугасной или термобарической – запросто.

К счастью, этих хреновин не было много: весь первый рой разобрался с восемью целями, израсходовав по снаряду на штуку, и ещё два мне пришлось запустить чуть позже. Это было настолько скучно, что я даже не удосужился почесать жопу.

А вот Рыкова вола не сношала. Как только обмен исчез и трафик передач обнулился, она доложила:

– Цели уничтожены. Логи сохранены. Искусственный интеллект анализирует ход перестрелки. Цели добавлены в картотеку корабля. В следующий раз мы опознаем их загодя.

Полковник хлопнул мне рукой по плечу.

– Отлично. Теперь подводи «Аврору» как можно ближе к «Судьбе». Можешь высадить меня и опять хороводы води. Я в ангар.

***

Рыкова заслужила плюс себе в карму: она держалась до последнего. Её поведение оставалось неизменным, когда Мигунов покинул Центральный пост. Ничем не выдавала себя, когда полковник взошёл на борт «прыгуна». И лишь когда офицер покинул «Аврору», последовал следующий акт сцены.

«Слетела с катушек» – слишком громкое определение. Вероятно, даже неуместное. Но подобрать более мягкое… затруднительно.

Анька молча поднялась с поста оператора связи, походкой «от бедра» продефилировала к креслу командира корабля и ни слова не говоря уселась мне на колени, обняв рукой за шею.

Первые пять секунд я натурально выдал пробуксовку хлебалом без подачи ответа. Процессор затроил, частота шины памяти засбоила, оперативная память наткнулась на пустую таблицу. И только через несколько секунд меня посетила мысль: это что, мать твою, за на хрен?

Я дёрнул коленом, подкинув на нём биолога. Анька чуть подпрыгнула, но толком ничего не поменялось. Как уселась на мне, так и осталась сидеть.

– Слезь с меня, пожалуйста, – произнёс, стараясь не отвлекать от обзорного щита и оперативного экрана передо мной. – Ты мешаешь мне вести корабль.

Рыкова наклонилась ко мне над ухом, и, дыша едва уловимым, но специфическим ароматом «перегара» «кассы», проронила в ответ.

– Этот корабль летал без тебя тысячи лет. Перебьётся без тебя и пару-тройку часов.

– Этот корабль сейчас в циркуляции, – процедил я чуть настойчивей. – И по недосмотру может столкнуться с тем корытом. Слезь с меня, бл9ть, пожалуйста.

Общение с женским полом не миновала меня стороной, а девушек, охочих до игрищ хватало с преизбытком. Вопреки ожиданию, самым эффективным способом избавиться от назойливой наездницы на коленях – это не толкать её и не пинать. А просто, молча и неожиданно развести колени в стороны, чтоб оная наездница с неожиданным самой для себя матом провалилась вниз. Очень далеко не каждая была способна пережить такое пренебрежительное к себе обращение: в подавляющем большинстве случаев незваные наездницы сами покидали «седло».

Но неужели я думал, что этот манёвр прокатит и с Рыковой, у которой ещё не выветрилась «касса»? Наивный… Этот наркотик использовался как боевой стимулятор. Под ним у пациента может кратно повышаться скорость реакции, болевой порог и притупляться чувство опасности, инстинкт самосохранения. Неудивительно, что Анька среагировала вовремя и лишь вольготней развалилась на мне.

– Я смотрю, ты любишь с девушкой пожёстче, – прошептала она на ухо. – На твоё счастье, я из таких же…

– Слезь, бл9ть, с меня, на йух, пожалуйста, – процедил я, перебивая биолога. – Если я сейчас встану – ты ляжешь. Если хочешь игрища устраивать – жду после отбоя в каптёрке. А сейчас, е8ать тебя в душу, брысь отсюда в Пицунду, пока за борт не выкинул!

Ничего не имею против заигрываний от женщин вообще и тесного общения с Рыковой в частности. Я не лицемер и не какой-нибудь ханжа. В любой другой ситуации немногочисленное облачение покинуло б хозяйку, а последняя получила б желаемого по заслугам. Но, едрить твои свободные радикалы под светом излучения Черенкова-Вавилова, не когда я сопряжён с невральным интерфейсом четырёхкилометрового крейсера! Тебе, женщина, башка дана не только для того, чтоб тянуть в неё всё, что ни попадя!

Хотя, признаюсь честно: внешние данные у Аньки что надо. И есть, за что ухватиться, и есть, на что посмотреть. Это самое «есть» сейчас любую здравомыслящую особь мужского пола могло поставить в позу собаки Павлова и заставить явить своё природное начало. Да только военнослужащий при исполнении тем и отличается от простого обывателя, что умеет расставлять приоритеты сообразно решаемым задачам. Анька – девчонка «огонь». Ничего не имею против. Но не сейчас.

Интерком корабля ожил. Объём мостика огласил динамик под сводом подволока: оный рёк голосом полковника Мигунова.

– Вам там никто не мешает, нет? Может, перинку взбить, водички принести, свечку подержать?

Рыкова, будто бы ничего и не произошло, преспокойно отозвалась в полный голос:

– Спасибо, мы сами.

Я усилием мысли подал команду в систему связи и отключил передачу. Приём входящих сообщений всё ещё возможен, но передача с нашей стороны прервана.

Моя рука нырнула под китель Аньки и нарочито сильно сдавила её грудь. Сидящая у меня на коленях Рыкова тяжело вдохнула, прикрыв глаза, и закусила губу. Наносить травмы не собирался, но максимально жёстко дал понять, что делу время, а потехе – час.

– В последний раз повторяю, пока тебе ещё хоть что-то светит. Брысь отсюда вприпрыжку и не суйся под руку. Больше предупреждать не буду.

Биолог нехотя подчинилась. Всем своим видом показывая, как неохотно ей исполнять предписание, Анька слезла с меня и отошла до своего прежнего места.

«Гребучий потрох», – подумалось мне, стоило мне запросить систему навигации и данные об относительном местоположении. Радиус циркуляции изменился. И я бы ни словом не обмолвился, если б он вырос. Так ведь, нет: в соответствии с вездесущим и везде ссущим законом подлости, сократился. До столкновения не близко, но спохватились своевременно. Пришлось корректировать курс «Авроры». Иногда такое дерьмо случается, если отвлекать пилота техники с невральным интерфейсом.

– Я на месте, – из интеркома донёсся голос Мигунова. – Припарковался, где и в прошлый раз. Надеваю шлем, переподключаюсь к системе связи из скафандра.

Последовала минута-другая тишины.

– «Рассвет», я «Звезда». Как слышишь меня, приём?

Голос полковника, искажённый передачей и ретрансляцией, был слегка изменён, но узнаваем. Для ответа пришлось подключить обратно передачу.

– Я «Рассвет». Слышу тебя громко и чётко. Проходимость четыре балла.

– Сейчас до трёх может упасть. Захожу во внутренний объём «Судьбы».

– Свой запас воздуха проверил?

А то ж этот крендель в космосе опыта имеет как я в балете. А я там только «первую позицию» и помню.