Пока шагаю по направлению к отцовскому кабинету, не произношу ни звука, так же как и он.

Ну конечно... На людях — сама безупречность и невинность, и только мы с братом знаем его истинную суть.

Все восемнадцать лет я принимал удары на себя, защищая Егора. Всегда брал на себя его вину. Провоцировал отца на агрессию в свою сторону, если тот срывался на братишке.

Костедробилка работает на полную, размалывая кости, но там остаётся металл.

Какое бы дерьмо сейчас не произошло, я не имею права снова сломаться. Этот человек больше не имеет на меня какого-либо влияния. Мне просто надо забрать отсюда свою девочку любой ценой.

Арипов нагоняет нас на полпути и, подстраиваясь под мой шаг, топает рядом.

— Ты, блядь, какого хрена здесь, Тоха? — рычу, кося на него взгляд. — Я просил тебя остаться с Настей.

— Тебя страхую. А с сестрёнкой твой брат.

— Заебись. — гаркаю зло.

Понимаю же, что и скрывать что-то дальше глупо, но я должен сам ей всё рассказать и объяснить. Настя не должна узнать эту историю от моего брата.

Глухо выдыхаю и замираю у двери в преисподнею.

Отец всё так же молча отпирает замок и, толкнув дверь, входит в кабинет.

Приказываю мотору перестать хуярить на максималках и делаю уверенный шаг за ним.

Маска безразличия вмиг слетает с его лица, и я вижу ту тварь, что раз за разом ломала меня, пока ничего не осталось.

— С возвращением домой, сынок. — звенит металлом.

На губах жёсткая улыбка. Глаза прищурены.

— Я приехал за своей невестой. — выплёвываю, простреливая его таким ненавистным взглядом, что даже замерший сбоку Тоха отпускает гулкий выдох.

— Не думал, что ты настолько тупой, чтобы жениться. Все они как одна, шлюхи и бляди. — высекает, делая шаг в нашу сторону, угрожающе скаля зубы.

— Ебальник завали! — рявкаю в бешенстве. — Если ты хоть ещё одно поганое слово ляпнешь в её сторону, то я закончу то, что не смог шесть лет назад.

— Угрожаешь отцу? — шипит, продолжая наступать.

Ноги предательски делают шаг назад, но я тут же вынуждаю себя оставаться на месте. Раньше я всегда боялся его взгляда. Такого жёсткого. Такого холодного. Такого безумного. А сейчас я гордо поднимаю голову и встречаю его без лишних эмоций.

Какая бы хренотень не разворачивалась у меня за фасадом непробиваемости, я не позволяю ей утащить меня дно. Если я выкажу слабость хоть на мгновение, то уже не выгребу.

Разжимаю кулаки, позволяя каплям крови стекать по пальцам и оседать на сером граните пола. Незаметно перевожу дыхание и сглатываю слюну с металлическим привкусом.

Взгляд в глаза. Отец делает попытку подавить меня, как раньше.

Хер тебе, ублюдок.

Шаг вперёд. Цепляюсь руками в ворот его медицинского халата и утыкаюсь своим лбом в его.

Раньше я не дотягивал до него не только ростом, но и решимостью, яростью, ненавистью.

Раньше я готов был сбежать от одного его вида.

Но это было раньше.

Больше нет.

Мне есть за что бороться, и чёрта с два кто-то сможет меня снова сломать. Моя девочка жива. Мой брат не просто принял, но и простил за то, что оставил его с этой мразью. Рядом друг.

У меня есть за кого продолжать борьбу. У меня, мать вашу, есть семья. И пусть с огромным запозданием, но понимаю, что это — истина.

Что ж… Я, блядь, вырос.

— Я не боюсь тебя, мразота! — выплёвываю спокойно, но не разжимая зубов. И только сейчас я понимаю, что это так. Нет страха. Нет паники. Ужас тоже отсутствует. Я столько раз получал от жизни под рёбра, что там уже образовался панцирь из запёкшейся крови. — Больше ты не имеешь надо мной власти. Я забираю Настю и уезжаю. А ты, сука, катись в Ад, где тебе самое место.

С силой отшвыриваю его от себя.

Папаша на какое-то мгновение теряется, но быстро приходит в себя и делает выпад в мою сторону, намереваясь нанести удар.

Я — сталь.

Пригибаюсь, но он всё равно цепляет по виску. После состряса, который устроил мне уёбок, которого я намереваюсь найти и прикончить, в голове сразу разрастается боль, пульсируя по всей черепной коробке. Чувство такое, что мозг то сжимается до размера изюма, то раздувается до опасных габаритов.

Доля секунды на слабость, и я делаю ответный выпад, впечатывая кулак в его грудную клетку.

Отец отходит на пару шагов, хватая ртом воздух.

Я бы мог добить его прямо сейчас за всё, что он сделал со мной и братом и сказал о моей девочке, но тогда я стану таким же, как и он. А это то, чего я поклялся никогда не допускать.

Вдох-выдох.

Жду пока он разогнётся, чтобы увидеть в его глазах шок.

— Ты совсем страх потерял, Артём? — хрипло рычит папаша, выпрямляясь во весь рост. — Руку на отца поднимаешь? Забыл, чем это закончилось для тебя в прошлый раз?

Не забыл… Ничего не забыл.

В тот день, когда я схватился за нож, чтобы прикончить его и, наконец, покончить со всем этим дерьмом, я полз по дороге со сломанной в двух местах ногой, истекая кровью из разбитого носа, губ, головы, рук. Тот день стал последним, когда я видел его, захлёбывающегося кровью, с ножом в брюхе. Тот день стал последним, когда я видел своего брата. Он кричал, что ни за что не простит меня, если отец умрёт. В тот день он сказал, что я для него умер.

— Знаешь, о чём я жалею? — выплёвываю сипом. — Что у меня не хватило сил добить тебя и раз и навсегда избавить от твоего «воспитания» ещё и Егора.

— Ах ты, сучонок! — рявкает, снова бросаясь на меня.

Каким бы сильным я не стал за эти годы, всё равно оказываюсь на спине, принимая удар по рёбрам.

Вашу мать!

От боли перед глазами всё плывёт, а воздух с хрипом вылетает из лёгких.

Тоха подбегает в попытке оторвать от меня отца, но чёрта с два эту скалу так просто сдвинешь.

Настя… Настя… Настя… Моя девочка…

Моя сила. Моя любовь. Моя вера. Моя надежда. Мой свет.

Сгребаю все силы и сбрасываю его с себя, одновременно впечатывая кулак в ненавистную рожу.

Не сдаюсь больше. Нет страха.

Тут же ловлю ответку. Нос хрустит. Из губы кровь. Перед глазами темнота.

Кровь… Кровь во рту. Кровь из носа. Кровь на глазах. Кровь на руках.

Поддаюсь панике. Пячусь к стене.

Боль. Тяжёлая. Пульсирующая. Отупляющая.

— Стой, твою мать! Настя, блядь, остановись! — раздаётся за закрытой дверью крик Егора, а в следующую секунду она распахивается, и на пороге появляется моя девочка.

Какого хрена, вашу мать, она тут делает?!

Отвлекаюсь на секунды, но тут же выхватываю новый удар. Впечатываюсь в стену. Перед глазами темнота.

— Артём! — пробивается в агонизирующий от боли мозг Настин визг.

Ощущаю её касания на лице, голове и шее, но всё ещё не могу сфокусировать размазанный взгляд.

— Уходи, Насть. — бросаю вместе с кровью.

— Не уйду. Никогда больше не уйду, Тём.

Она обнимает меня. Скольжу лапами по её телу.

Любимая ранена. Ей тоже больно, но она всё равно здесь.

Моя сильная девочка.

Даже папаша притихает.

Чувство такое, что время замерло или тянется бесконечно, хотя проходят считанные секунды.

Разгоняю всё дерьмо, пока прижимаю к себе самого дорого человечка на свете. Да, именно человечка, потому что она такая маленькая и хрупкая, и похуй на сопли.

— Я люблю тебя, Тёма. — шелестит, собирая губами плазму с моих губ.

И происходит очередной зашквар, потому что член оживает в ту же секунду. Ну вот вообще не смешно.

Любимая цепляется в мои плечи дрожащими руками поднявшись на носочки.

— Отпускай, малыш. Норма. — выбиваю, когда картинка наконец проясняется.

Сжимаю ладони на тонкой талии и толкаю вниз, пока не становится на пол стопами.

Отец замер столбом у своего стола, но весь его вид говорит о том, что он готов снова наброситься на меня.

Цепляю Настю за локоть и толкаю себе за спину.

— Уведите её. — бросаю, обращаясь к Тохе и Егору одновременно.

Пора покончить с этим раз и навсегда. Каждый раз Настина близость даёт мне жизненно-необходимый заряд уверенности и силы.