Им же он меня и заражает, потому что отвечаю я ему не менее диким ором:

— Даже родители не смогли заставить меня отказаться от работы следователя! У тебя, Северов, забыла спросить разрешения, где и кем мне работать и чем заниматься! — сжимаю кулаки до тех пор, пока боль в ладонях не становится нестерпимой. Выдыхаю, ослабляя давление в руках, и выбиваю уже спокойнее. — Если не хочешь, чтобы я работала по специальности, то и ты не станешь опером.

Одна из самых тяжёлых фраз, которые мне приходилось произносить не только потому, что мы не должны ставить друг другу какие-то ультиматумы, но и потому, что меня постоянно гложет страх за любимого мужчину. Работа в опергруппе слишком опасна и непредсказуема. Каждый раз, когда он будет уезжать «на дело», мне останется только ждать и молиться, чтобы он не получил пулю и вернулся ко мне живым и невредимым.

Мы оба выбрали далеко не самый простой, безопасный и ровный путь в жизни, но никто из нас не собирается отказываться от принятого ранее решения.

— Ты совсем охуела, Настя?! — рычит Север, скрипя зубами.

— А ты сам не в край ли охуел, Артём?! — воплю, прожигая его яростным взглядом.

Наша ссора достигает апогея и доходит до того, что я хватаю со стола чашку с недобитым кофе и с разворота запускаю в него. Северов уворачивается, а в следующую секунду с такой силой толкает меня в стену, что я ударяюсь не только затылком, но и спиной по всему периметру.

— Ты что, мать твою, творишь?! — рычит, хватая за горло.

Не душит, но фиксирует так крепко, что я даже сглотнуть не могу, а говорить становится чертовки сложно.

— Пошёл ты на хрен, Артём. — цежу сквозь сжатые до скрипа челюсти.

Я готова ко всему. Даже к тому, что в таком взбешённом состоянии он способен меня ударить, но вместо этого Тёма с таким остервенением набрасывается на мой рот, что я буквально глотаю кровь. И не только свою, но и его. Я слишком зла не только из-за этих долбанных запретов, сексистских замашек и ссоры, но и из-за собственной беспомощности. Моим ответом на его действия становятся укусы.

— Да ты, блядь, вообще ебанулась?! — гаркает парень, утирая окровавленные губы.

С силой отрывает меня от стены и швыряет на кровать. Споткнувшись об сумку, слетевшую со стула, пока мы ругались, лечу мимо постели и больно ударяюсь бедром об комод. Когда Артём подходит ближе, с размаху заряжаю ему пощёчину.

Я нахожусь в таком неадекватном состоянии, что неосознанно провоцирую его на агрессию. И я её получаю. Вот только совсем в другом виде.

Север до хруста сжимает мои запястья одной рукой, а второй разрывает красные кружевные трусы, причиняя боль. Вгрызаюсь зубами в его плечо.

— Сука! — шипит он, поворачивая меня спиной к себе и толкая лицом на кровать.

Получив неожиданную свободу, предпринимаю попытку переползти через ложе и занять более выгодную позицию для обороны, но он ловит меня за щиколотки, притягивая к краю постели. Ощущаю, как его член упирается в промежность, но он не входит. Накрывает ладонью лобок и растирает клитор, пока мои попытки вырваться не переходят в слабое сопротивление, а я не начинаю истекать соками от дичайшего возбуждения. Северов входит одним резким толчком.

Наш секс получается диким, сумасшедшим, животным, яростным. Он больше походит на сражение врагов, а не примирение двух любящих людей.

Парень двигается резко и грубо, вбиваясь в меня с такой силой, что я даже не могу оторвать голову от покрывала. Каждая попытка подняться заканчивается тем, что я утыкаюсь лицом в матрац. Пальцы до синяков сжимают бёдра. Его яростные рывки причиняют боль. Они же дарят неземное удовольствие. Вместо стонов из нас вылетают животные рыки.

Оргазм накрывает неожиданно и так мощно, что перед глазами всё плывёт. Тёма падает сверху, придавливая меня всем весом, отчего дышать становится просто невозможно. Собираю все силы и сбрасываю его с себя. Подрываюсь на ослабевших конечностях в попытке уйти, чтобы он не видел слёз обиды, которые наворачиваются на глаза, но Северов ловит меня и прижимает спиной к стальному телу.

— Прости, любимая. — хрипло просит Тёма, обводя пальцами синяк, расползшийся на половину бедра. — За всё, Насть.

В его голосе скользит не только мольба, но и сожаление. Позволяю себе слабость и сильнее вжимаюсь в его тело. Когда немного прихожу в себя, поворачиваюсь в его руках и смотрю в бирюзовые глаза, в которых читаю вину. Обнимаю его в ответ и провожу языком по следу зубов, который оставила на его губах.

— И ты прости, Тём. — шепчу, касаясь губами укуса на плече.

Только после этого «боя» мы смогли найти общий язык и прийти к согласию на счёт будущих работ. Я смирилась с тем, что мне придётся жить в постоянном страхе за его жизнь. А Артём принял то, что я буду проходить через Ад каждый раз, когда на моём столе окажутся дела об убийствах.

Несмотря на загруженность учёбой и работой, да я вернулась в секцию по каратэ, а Север снова преподаёт вождение, мы постоянно находим время, чтобы побыть вместе.

В академии встречаемся на каждом перерыве и целуемся так, будто месяц не виделись. Наш секс тоже изменился. Он стал более раскованным, как и я сама. Мы даже до дома не всегда добираемся, трахаясь прямо в машине. Один раз даже во время обеда на парковке академии, когда кругом находились сотни людей. Но нам было настолько пофигу, что это нас не остановило бы, даже если бы Гелик был не затонированным. Мы просто нуждались друг в друге в тот момент, вот и всё.

Мы далеко не самая обычная пара, но это не мешает нам быть счастливыми. Мы сумасшедшие, неадекватные и абсолютно точно больные на всю голову.

Если быть откровенной, то я до сих пор не могу привыкнуть к себе новой. Иногда я сама себе удивляюсь, а иногда и боюсь.

После учёбы или по вечерам мы гуляем в парке или просто по району, если позволяет погода, держась за руки. Мы вообще всё время это делаем. Словно если мы перестанем касаться друг друга, то просто умрём.

Понимаю, что это странно, но уж как есть. Мы такие и не собираемся меняться.

Когда идёт дождь, то мы либо сидим в какой-нибудь кафешке с пиццей или другим вредным фастфудом и просто разговариваем, либо идём в кино.

Оказывается, Тёма не любит драмы, а я фильмы про войну и боевики, поэтому компромисс нашли в комедиях, мистике и ужастиках. Часто выбираемся с Антоном и Викой.

После откровения Арипова в женском туалете он не просто стал с завидным постоянством звать меня «сестрёнка», но и относиться как к родной сестре.

И пусть я потеряла одну семью, но внезапно обрела другую.

Когда у нас с любимым нет желания покидать уют нашей квартиры, то включаем плазму, берём ведро солёного попкорна и пиво и, закутавшись в мягкий тёплый плед, смотрим кино.

Как сегодня.

За окном льёт ледяной осенний дождь. Октябрь подходит к концу. Последние тёплые деньки уже закончились, но нас это мало волнует.

Опускаю голову на плечо парню, закидывая в рот попкорн, и смотрю в экран. Правда, сосредоточиться на происходящем там достаточно сложно, потому его рука медленно сползает с моей талии, перемещаясь к резинке трусов.

Опускаю на журнальный столик бутылку и сжимаю эрегированный член, выпивая густой стон Севера, а через минуту уже и сама разбиваюсь чередой стонов под его бешенным напором.

— Теперь придётся всё пересматривать заново. — буркаю, перекатываясь на живот.

Приподнимаюсь с пола, на котором мы оказались, и шарю рукой по дивану в поисках пульта. Вот только у любимого совсем другие планы, потому что он накрывает меня своим телом, вжимаясь членом в ягодицы.

— Можешь не спешить, малыш. — выбивает хрипом мне в затылок. — Потом сразу сначала включим.

В итоге просмотр фильма откладывается полностью, потому что мы перемещаемся в спальню и после ещё пары заходов изматывающего секса просто отключаемся.

Мы живём в бешенном темпе. Утром и днём академия, вечером работа и учёба, каждую ночь сумасшедший секс. И далеко не всегда его инициатором становится Артём. Времени на сон у нас почти не остаётся, потому что если мы отодвигаем учёбу, чтобы побыть вместе, то нагонять приходится уже после полуночи. С каждым днём это становится всё сложнее делать.