Только после этого она соглашается с тем, что я планирую таскать её на руках столько, сколько придётся, пока полностью не поправится.

Егор ставит перед ней стакан воды и даёт колёса. Следом опускается кружка с кофе и заварные пирожные. Несмотря на то, что я не большой любитель сладкого, с удовольствием наворачиваю пару штук. Точнее, ворую у любимой каждый раз, когда собирается откусить. Последний кусок она со смехом заталкивает мне в рот и поднимается на ноги.

— Точно не останетесь? — снова уточняет Егор.

Бросаю взгляд на притихшего, держащегося за голову Тоху, а затем на дверь, в которую вышла Настя, и качаю головой.

— Извини, братишка, но Насте сейчас нужен нормальный отдых, чтобы восстановиться. Может, ты к нам как-нибудь заедешь?

— А может, приедем сюда в свадебное путешествие? — толкает Настя, занимая место у меня на коленях и, обнимая за шею, заглядывает в глаза.

— Блядь, как же я хочу жениться на тебе наконец, но придётся отложить. — выбиваю надорвано, опуская веки.

Её ладошка накрывает щёку, а пальцы пробегают по скуле, разгоняя колючих мурашек по моей коже. Она наклоняется ниже и шепчет прямо в губы:

— Месяца должно хватить, чтобы ты сдержал своё слово.

— О чём ты? — спрашиваю удивлённо, таща брови вверх и реально не понимая.

— О том, Тёма, что ты обещал, что я стану твоей женой до конца этого года.

— Насть... — собираюсь сказать, что неизвестно, как много времени необходимо ей на полное восстановление, но она затыкает мне рот, прижимая сначала пальцы, а потом и губы.

— Рёбра за это время должны срастись достаточно, чтобы я смогла выдержать свадебную церемонию. Нога тоже затянется. Синяки пройдут. Я хочу, Артём, наконец назвать тебя своим мужем. Я хочу, чтобы у нас была настоящая семья, любимый.

— И дети? — вырываю сипом, потому что всего несколько часов назад думал о том же самом.

Ну вот, блядь, как она это делает? Мысли читает? Или прямо в сердце смотрит? Наверное, она никогда не перестанет удивлять своей способностью видеть меня насквозь.

— Конечно, родной. Настоящая семья. Большая. — улыбается, утыкаясь своим лбом в мой.

— Насколько большая, малыш?

— Думаю, на десяти детишках можно будет тормознуть.

Роняю челюсть от такого заявления, а Егор с Тохой начинают хохотать следом за Настей. И я тоже смеюсь. Искренне. Открыто. Счастливо.

— Ведьма! — выбиваю с теми же эмоциями, когда её смех стихает. — Так сколько?

— Девять? — снова заливается смехом моя девочка.

— Хоть двадцать девять, хоть сто девять. — я на всё готов, чтобы только слышать её смех и видеть счастливую улыбку на пухлых губах и огонь в зелёных глазах.

— На свадьбу хоть позовёте? — рассекает брат, продолжая тянуть лыбу.

— Конечно, позовём. Как только назначим новую дату. — отвечает за меня любимая.

Блядь, поверить не могу, что мои мечты сбываются одна за другой. Я, наконец, женюсь на идеальной девочке, и даже Армагеддон не сможет меня остановить. На моей свадьбе будет единственный родной по крови человек, который у меня есть. Отец не в счёт. Кровь одна. Родство только на бумаге. И любимая тоже хочет семью. Настоящую. И похеру, сколько нам лет и как долго мы вместе.

— Я так сильно люблю тебя, Настя. — признаюсь, наверное, уже в миллионный раз, но мне всё мало.

— Я тоже люблю тебя, Тёма, Тёмочка, Артём. — тянет нараспев, улыбаясь до ушей.

— Значит, двусторонне?

Блядь, кажется, что эти слова были сказаны в прошлой жизни. В той, в которой я боялся любить и доверять. В той, в которой Настя сомневалась и не верила, что между нами всё взаправду.

— Конечно же, двусторонне, Тёма! Всегда. Везде. Во всём. Двусторонне!

Еду в магазин и покупаю Насте тёплые, но свободные шмотки, чтобы смогла провести около пяти часов в машине без дискомфорта. Оставлять её даже на час слишком сложно. Всё ещё одурь долбит, что я вернусь, а её нет. Блядь, не дурак же и понимаю, что никуда не денется. От одной фобии я избавился, но, видимо, это место пустовать просто не может, потому что его сразу же занимает другая, ещё более ярая. Кажись, мне всё же придётся показаться мозгоправу, просто потому, что я, сука, не знаю, как с этой хернёй жить.

Хотя есть способ действеннее. Как только плюну на могилу Должанского, смогу избавиться от этого дерьма и не трястись от страха, что моей любимой девочке что-то угрожает. Хочется, конечно, верить, что эта мразь в нашей жизни больше не появится, но я, мать вашу, уверен, что это не так. Что-то мне подсказывает, что мы с Настей не сможем жить спокойно, пока он не исчезнет с лица земли.

Задерживаюсь у подъезда, докуривая очередную сигарету.

Блядь, точно пора бросать, пока эта херень меня не прикончила. Даю себе слово, что с завтрашнего дня сбавлю обороты. Ради Насти. Всё ради неё.

Входя в квартиру, аж отшатываюсь от неожиданности, когда любимая на шею бросается. Первая мысль, конечно, что что-то произошло.

Скидываю её руки и заглядываю в глаза, но ни страха, ни другого негатива там нет, поэтому отпускаю облегчённый выдох и позволяю усмешке коснуться губ.

— Ты под дверью караулила?

— Неа. В туалет шла и услышала, как открывается дверь. — улыбается моя девочка, обнимая за торс одной рукой.

— А если бы это была девушка Егора? — смеюсь, скидывая обувь и вручая ей пакет со шмотками. — Только не убей меня, когда увидишь, что я тебе купил.

— Тёмааа? — тянет, подтягивая вверх одну бровь. — Что там?

— Свободная одежда, чтобы не передавливать бедро и рёбра.

Настя тяжело выдыхает и толкает:

— Ладно. И не в таком виде ходила.

Целую и иду на кухню, пока она переодевается, вспоминая, как Настя шастала по торговому центру в моих тряпках, как в одном лифоне перед половиной академки красовалась, или как после вечеринки в моей футболке домой возвращалась.

— Уверен, что хочешь ночью ехать? — высекает Егор, едва замечая меня.

— Да, братишка. Лучше сразу вернуться. — бросаю взгляд на Антона и чуть не захлёбываюсь смехом от его обречённого выражения лица. Он прижимает пальцы к вискам и растирает круговыми движениями. — А я предупреждал, Тоха, чтобы ты не нажирался.

— Отвали, Север. И без тебя хуёво. — брякает уныло, вызывая у меня новую волну ржача.

— Точно с нами не поедешь?

Спрашивал его об этом и раньше, но он напрочь отказался. Вдруг изменил решение?

— Завтра сам на тачке вернусь.

Пожимаю плечами и записываю Егору свои цифры, адрес проживания и академии.

Договариваемся о том, что больше связь не потеряем. Хватит уже. И так слишком дохера времени потрачено.

Уже на пороге, обнимая брата, бомблю ему в ухо:

— Долбоёбом не будь, брат. Когда ничего серьёзного, за девчонкой не срываются. И уж тем более не парятся так сильно.

— Херень это. — рявкает, зубы сжимая.

— Короче, не тупи. Как бы потом жалеть не пришлось.

— Угу.

Моя девочка сама обнимает Егора и он её тоже, что-то тихо говоря ей в ухо. Она серьёзно кивает, а потом шепчет ему в ответ. Не знаю, что там за секреты, но брата перетряхивает и он отступает на пару шагов, матерясь полушёпотом.

Пожимаем с Тохой руки.

— Как только вернусь, заскочу к вам вместе с Викой. Не хочу сейчас говорить ей о Насте. Ты же не против? — переводит на неё взгляд.

— Ни капли, Антон. Мне самой надо хоть пару дней, чтобы перевести дыхание.

Подхватываю любимую на руки, и она забрасывает свои мне на шею. Этажи пересекаю медленно, чтобы не скатиться вместе с ней со ступенек. На ноги ставлю только возле машины и придерживаю за талию, когда становится на подножку, залезая в машину. Не сдержавшись, шлёпаю ладонью по заднице, за что получаю пару не самых приятных словечек и задорный смех любимой девочки. Занимаю водительское место и завожу мотор. Малышка кладёт загипсованную руку мне на ногу и улыбается. И я улыбаюсь.

— Готова вернуться домой?

— Я уже дома, Тёма. — отсекает серьёзно и, подаваясь вперёд, целует меня так нежно, как может только она. — Мой дом там, где ты, любимый. — мотор на холостых рвёт, когда она улыбается и добивает. — Знаешь, Артём, мне нравится в Карелии. Тут даже воздух другой.