— Касселя основательно обработали, — в перерывах между активным жеванием прилипающих к зубам цукатов промолвил толстяк и сделал паузу, закинув следующий приторно-сладкий кусочек.

— Мало того, что он напал на Кирану, так еще и дрался, как отродье великана, — продолжил он, облизав сладкие пальцы, — Мы ожидали, что он поведет себя неестественно, но не настолько. Неизвестно, чем бы все кончилось, не вмешайся Дейон.

— Роктав не изменял сознание Миггу. Это я усилил влечение к детям, чтобы он не мог сдерживаться рядом с Императрицей, — признался Релдон и поморщился от боли в ранах, поменяв положение ног.

Комара было недостаточно просто устранить. Его нужно было опозорить, чтобы тень легла на Бизона. Это бы дискредитировало Главного Прокуратора в глазах знати, и тем самым лишило реального влияния на выбор следующего прокуратора Востока. И в этом гамбите значительная роль отводилась Киране. Ее было необходимо было ввести в активную политическую игру, одновременно заручившись поддержкой спасенной от насильника Императрицы.

— Помимо моих, на Касселе были крючки-паразиты на память и внимание. Например, он не знает, что парочка гвардейцев, которые его привели, не те, за кого себя выдавали. Более того, мальчишка успешно притворялся Миггом несколько дней.

— Какой мальчишка? — воскликнул Хряк.

— Выряженный в прокуратора вертиец. Он мертв. Но несколько дней шастал по Запретному Городу, как по родным горам, вместе с Тонгилом. Бараны-стражники ни разу их не остановили. А все эти несуразные маски. Пафос и древнее мракобесие. Ладно Император, но остальным они ни к чему.

— Сциор не согласится. Его бесят люди.

— Это его проблемы. Я распорядился избавиться от масок с этого дня. Возможно, кто-то из вертийцев еще остался во дворце.

— Значит, пока я подметал пол, явился герцог Тонгил собственной персоной, и сейчас он с Кираной, а также Дейоном в Кабинете…

— И с мечом… — мстительно добавил Релдон, специально дождавшись, когда Свен засунет в рот очередную, пропитанную приторным сиропом гадость.

— Всесвет! — закашлялся толстяк и глотнул сладкий чай. — Вот чтоб вас!

— Надеюсь, что оттуда никто не выберется, — пробормотал Релдон, отрешенно глядя на мучения энергично вскочившего собеседника, чтобы налить воды.

Если Свен встал, то больше симулирует, чем чувствует себя действительно плохо. Он противник активных движений даже, когда все превосходно.

Толстяк жестами распорядился принести ужин слуге и вернулся на кровать.

— Они не смогут сидеть там вечно, — прохрипел он, опустошив стакан до дна. — А с Дейона станется умереть из-за собственного упрямства, тем более ему все равно — Сентория, Вертис или Кало.

— Или он выйдет и устроит нам «Изгнание Великанов» во всей красе. Вмешался же он в твой с Миггом поединок, — за этими бесстрастными словами скрывалась буря эмоций.

Толстяк только вздохнул:

— Ты считаешь, что он пойдет против нас?

— Император был полезен только в сдерживании амбиций Суга. Я давно не жду, что он поднимет Риу. Мне предпочтительней его смерть, чем наша.

— Релдон, не стоит отказываться от Дейона раньше времени.

— Свен, ты спятил продолжать в него верить? Ты действительно думаешь, тут можно что-то уладить? Мы же говорим о Людоеде! Он без присмотра гробит всех без разбору…

— Не брызгай ядом. Дейон не по собственному желанию это делает.

— А если оно у него, наконец, появится?

— Тогда будем готовиться к худшему, — подытожил Свен и накинулся на еду, принесенную прислугой. — Шкатулка осталась? Можно взглянуть?

— Ты уже насмотрелся, моя очередь.

— Я бы хотел ее получить обратно когда-нибудь.

— Безусловно. У меня нет привычки отбирать собственные подарки.

Релдону кусок в горло не лез, но он заставил себя съесть немного мяса и овощей, так как день предстоял еще долгий. К тому же его ждет очнувшаяся Мара. С ней предстоит долгий и нелегкий разговор.

Как только слуги убрали остатки еды и посуду, зашел командант, держа красный плащ-накидку и маску в руках. Ингер поклонился, избегая смотреть прокураторам в глаза.

— Экселант Вим, экселант Грис. Я готов понести любое наказание за сегодняшнюю ночь, — с этими словами, сказанными ровным тоном, он положил форму перед ними и поклонился еще раз.

— Мидс, наказание я вам назначу, — спокойно сказал Релдон. — Но отставку не приму.

— Я не справился и готов нести ответственность, — Ингер смотрел прямо и смело, принимая свою судьбу.

— Все понесут. Но сейчас ты мне нужен. Так что прими подобающий команданту вид и займись делом. Я рассчитываю на результат уже этим вечером.

— Ваше слово закон, экселант Вим!

Перед тем как покинуть комнату Ингер схватил красный плащ и снова поклонился, вспомнив о втором прокураторе.

— С чего такое милосердие? — буркнул Свен, как только дверь за командантом закрылась.

— Все облажались. Если я буду казнить за вчерашнее, то придется начать с себя. Но без наказания никто не останется.

— В том числе ты? — фыркнул толстяк.

— Именно мне иметь дело с Сугом, когда он вернется. А твое участие лучше скрыть.

— Извини. Судил по себе, как всегда.

Они замолчали, думая каждый о своем.

Круглое лоснящееся лицо Свена, обычно расслабленное и мягкое, осунулось. Между бровями пролегла глубокая складка, а уголки губ опустились вниз, придавая ему жесткий и угрюмый вид.

Релдон был бледен, но бесстрастное выражение лица никуда не делось. Он рассматривал узоры на балдахине, словно там был написан очень важный текст, который непременно следует расшифровать и открыть таким образом тайну световых лучей. На самом деле он ничего перед собой не замечал, прокручивая события прошедшей ночи вновь и вновь, отмечая ошибки и упущенные возможности.

Было досадно, что путь к Кабинету Императора отныне закрыт. Он столько лет мечтал туда пробраться. Даже эта дурацкая свадьба была нужна не столько для продолжения императорского рода, сколько для того, чтобы заполучить доступ к его тайнам. Приказ забаррикадировать дверь был отдан незамедлительно, стоило ей закрыться.

Полоз еще не восстановил силы, Хряк был ранен, Комар ждал своей незавидной участи в тюрьме, Фазан был абсолютно бесполезен и вымотан многочасовым танцем, поэтому пришлось ставить щиты не прокураторам, а десятке самых сильных магов Сентории, двое из которых были Магистрами. На ловушки их уже не хватило, поэтому Релдон распорядился разнести коридор и проломить стену в соседний зал, чтобы полностью завалить проход. Как бы ни был силен Император, но никакая магия не способна разрушать камни достаточно быстро.

Убедившись, кто из Кабинета никто не сможет выбраться обратно в Запретный Город, Релдон поспешил к Маре. Он оттягивал встречу с подопечной до последнего, но избежать ее совсем не получится. Релдон предоставил ей слишком вольные условия и много самостоятельности, и с этим нудно что-то делать. Пора поставить убийцу на место, так как он теряет над ней контроль.

— Я не просила возиться со мной! — она была зла на него и на себя, понимая, что провалила задание.

Релдон бы предпочел, чтобы Мара просто согласилась с ним, как это было раньше. Молча. Но она все же решила проявить характер. Он прикидывался невозмутимым, хотя хотелось ее ударить, чтобы она прекратила кричать.

— Ты мой агент. Достаточно значимый, чтобы потратить время.

— Я знаю свою цену, — попыталась она огрызнуться. — Тебе необязательно было лично заниматься моим спасением.

— Твоя цена — 24 золотых, — хладнокровно напомнил он, чем лишил ее дара речи. — И я сам решаю, как поступать со своим имуществом.

Релдон с удовлетворением отметил, как Мара замерла посреди комнаты с растерянным видом, понимая, что ответить ей на это нечего. Он осадил ее и напомнил, где ее место, чтобы она прекратила заниматься самообманом и чувствовать себя особенной.

Между ними не может быть настоящей близости. Нужно покончить иллюзиями, пока она не внушила себе еще больше. Мара просто принадлежит ему и ей придется еще долго отрабатывать свой долг. Сегодня он снова вырос. И будет расти всегда. Релдон проследит, чтобы она никогда не смогла стать свободной. Антиволн — слишком опасен без жесточайшего контроля и подчинения.