Два прокуратора медленно прогуливались по изуродованному саду, не обращая внимания на безобразную обстановку. Новости из Вертиса были куда хуже разгромленного внутреннего двора.

Релдон был облачен в форму с легкими доспехами и накидкой, вышитой серебром, в отличие от Свена в привычных длинных одеяниях прокуратора. В шелковой мантии всегда есть риск наступить на полы или рукава, а сегодня ничто не должно мешать движению.

— Император жив. Он присоединился к Сугу, — пересказывал он толстяку последние известия от северных информаторов. — Раненый Леонис сдался с условиями, что война будет прекращена и его подданные будут в безопасности в качестве граждан Сентории, а не рабов. Но Меч никто не видел.

— Дейон не воспользовался Вибрантом, когда ему представилась такая возможность. Я уверен, что с собой они его тоже не взяли, — высказался Свен. — Он разумней, чем ты думал.

— Мы говорим об одном и том же Людоеде? О том самом чудовище, которое мы сдерживали почти десять лет?

— Он не всегда был таким. Когда ты появился в Запретном Городе, Дейон уже получил силу и никак не мог с ней справиться.

— Зато успел поубивать своих наставников.

— Кроме меня, — будничным тоном сказал толстяк и сдвинул кустистые брови домиком, глядя на любимые розы под обрушившейся стеной.

— Ты его учил? — удивился Релдон. — Я не знал.

— Ну да. Ему преподавали лучшие маги и механики. Дейона все обожали, но со смертью отца его как подменили. Я уже и не надеялся, что это безумие когда-либо отступит. А буквально за пару недель, после приезда Кираны, он обратился ко мне, чтобы я научил его вертийскому.

— В смысле?

— Дейон феноменально быстро освоил невербальное общение. Он оказался очень способным в акустической магии. Вот я и подумал, что из этого может что-то получиться хорошее,

Релдон сжал кулаки до хруста.

— Релдон, тебе плохо? — выдал Свен, как только заметил, что его чуть ли не трясет от бешенства.

— Экселант Вим! — отвлек прокураторов Келтон Драх в сопровождении красных. — Гвардия готова выступать.

В Яме царил хаос. Из-за магического воздействия люди метались в панике, полностью дезориентировавшись в пространстве. Мастера Звука при помощи маятников с глухими треугольными темпоралями посылали короткие виброудары, которые добавляясь к имеющимся двум частотам установок, добивали попадающихся на пути мусорщиков на месте. Остальные маги искали детей.

Релдон послал импульс в очередную акустическую установку, полностью замкнув периметр. Теперь из Ямы никому не выбраться, кроме магов. Гвардейцы остались для охраны темпоралей, представляющих собой шестиугольные щиты, подвешенные на подвижной стойке. Они издавали резкий свист и шелест, который вызывает резкую головную боль, потерю слуха и зрения, а также чувство необъяснимого неконтролируемого страха.

Верещалки редко использовали в военных действиях, так как их нужно попарно выстраивать друг напротив друга, чтобы направить две безобидных волны из разных установок, которые при пересечении дают лиловый свет и становятся опасными для человека. Радиус действия у них ограничен для боя, но в городе они отлично себя зарекомендовали против демонстрантов, обращая их в бегство и заменяя баррикады.

— Первая группа, за мной. Мидс, ты ведешь вторую. Драх, прикрываешь с третьей, — Релдон раскрутил маятник и пересек лиловую стену света. Остальные последовали за ним.

К вечеру обыск Ямы был завершен. Группа гвардейцев сопровождала вереницу маленьких пёстрых фигурок. Кто-то из детей шел спокойно, а кто-то пытался вырваться. Чумазые, растрепанные. Смрад стоял невыносимый.

— Ай! — вскричал один из солдат, так как его укусил тощий темнокожий пацаненок, который тут же бросился бежать и свистеть в пастуший свисток. Его поймал Келтон, спрыгнув с коня, дал несильный подзатыльник и толкнул обратно в группу.

— За сопротивление пощады не ждите, — холодно пригрозил он маленьким мусорщикам и запрыгнул обратно в седло.

Чуть в стороне за ними наблюдали расправщики и прокуратор.

— Экселант Вим, что делать со всеми этим мусором? — отнял от лица надушенный платок и поинтересовался Ингер.

— Это дети, канцлер Мидс, а не мусор. Грязные, вонючие, но дети.

— Какое наказание запланировано для целого выводка мусорщиков, эксенлант Вим? — задал вопрос подъехавший к ним Келтон.

Это можно было бы счесть наглостью с его стороны, если бы не столь пресное выражение лица Драха, которому зловоние будто не доставляло никаких неудобств, в отличие от скуки.

— Дети не в ответе за проступки отцов, командант Драх. Иначе бы вы тоже остались рядовым гвардейцем.

— А вы не опасаетесь, что они захотят отомстить за этих самых отцов, экселант Вим? — спросил новоиспеченный канцлер Расправы.

— Мы избавляем их от позорной судьбы и клейма мусорщика. Хотя желающие отомстить всегда найдутся, — Релдон очень старался держать лицо и не морщиться в отвращении, хотя от вони даже глаза слезились. — Вы всех внимательно осмотрели?

— Да, экселант Вим. У этих детей нет признаков болезни.

— Позволите спросить? — не унимался Ингер.

— Позволяю, командант Мидс.

— Если они не займут место, полагающееся им по рождению, то что вы собираетесь с ними делать?

Это было уже дерзостью, но Релдон сам позволил задать вопрос.

— Для начала помыть, а потом отдать на воспитание тех, кто не болен. Запретному Городу, например, давно нужна подходящая прислуга.

— А остальные?

— Их все равно погубит болезнь. Если бы они сидели и не разносили Черный Мор, то я бы еще подумал. Но они не заслуживают спасения.

Келтон же равнодушно слушал беседу бывшего начальника и прокуратора и наблюдал за красными, загружающими детей в повозки. Лошади медленно их везли прочь от врат, которые прозвали Голубиными. Птицы, как и мусорщики, были хозяевами этого места. Но больше здесь не будет ни тех, ни других.

— Пора окончательно избавиться от Ямы, командант Драх. Можете выжигать.

Многодневный переход был скучным и невыносимо долгим. Раз в день после обеда Кире и двум другим девочкам позволялось выходить на палубу, чтобы подышать свежим воздухом.

Моряки бросали на их троицу недовольные взгляды, а иногда даже позволяли себе ворчать под нос. Но за перевозку Киры и еще двух светловолосых девочек хорошо заплатили, поэтому контрабандисты терпели присутствие женщин на корабле, стараясь не приближаться к ним без крайней необходимости.

Солнце безжалостно слепило, отражаясь от лениво покачивающейся бирюзы. Позвякивали снасти и шуршали паруса на слабом ветру. Рядом с бортом показалась стая резвящихся дельфинов.

Высокая и громкая Кенна тыкала пальцем в движущиеся темные силуэты и восторженно взвизгивала, когда они выныривали из воды. Кроткая и медлительная Мойна вцепилась в фальшборт, борясь с приступами морской болезни.

Кира часто видела дельфинов в северных водах Празаса. Они приплывали туда с детенышами каждую весну. Поэтому она равнодушно скользнула взглядом по появляющимся и исчезающим в глубине изящным созданиям, а затем отошла под узкую полоску тени от ближайшего паруса.

Чуть в стороне стоял загорелый мальчишка, которому было велено следить, чтобы пассажирки не шастали, где вздумается, и не мешались под ногами. Когда их прогулка закончилась, он махнул рукой, чтобы северянки спустились, и проводил их до двери в небольшую каюту, которую они делили на троих. Через некоторое время он постучал и занес скудный обед и немного пресной воды. В этот раз им достались лишь старые сухари и немного солонины. Девочки были голодны и быстро разобрали кружки и еду.

Кира предпочитала держаться обособлено, поэтому отошла в угол, села на пол и, с трудом разломив большой ломоть, обмакнула половинку в воду, чтобы размочить. Даже крысы были вкусней, чем влажная безвкусная серая масса, в которой иногда попадались песчинки или того хуже…

— Личинки, фу! Я не буду это есть! – возмутилась Кенна, надув губки, и кинула свой кусок черствого хлеба обратно в миску, принимаясь за солонину. Хотя мясо перед этим промыли, оно все равно было очень соленым и жестким, но хотя бы без насекомых.