Гипноз не терпит суматохи и спешки. К нему нужно подходить рассудительно и хладнокровно, а Кира была не в том состоянии. Сначала все шло гладко, она мягко подправляла воспоминания о том, что произошло на корабле контрабандистов, и заставляла сомневаться в том, что Мойна слышала и видела. Стирая четкость у событий и накладывая другие эмоции, чтобы сбить с толку. Когда осталась позади самая сложная часть, она сорвалась и тут же сбилась, перестаравшись с вложением страха. Теперь стоит Мойне заволноваться или испугаться, ее захватывала с головой сильнейшая паника.

Кира дрожала, свернувшись на полу калачиком. Она перестаралась, стерев слишком много чужих воспоминаний, но не жалела об этом. Если они вернутся в Империю, то никто, кроме Кенны не сможет рассказать о ней правду. Осталось позаботиться, чтобы этого не произошло.

Корабль не теряя времени вышел из порта на всех парусах. Капитан предоставил самозванной Императрице собственную каюту и накормил вкусным ужином, а на следующее утро ее не было слышно. Это обрадовало, так как Кира не была уверена, что сможет успешно подправить память предательнице, не стерев ее совсем.

Кира не знала, что случилось с Кенной, но ее признаков не было до конца плавания, пока они не прибыли в Тильд. Она заметила у капитана Печать Прокуратора, когда он спустился к ним в каюту и объяснил, что их с Мойной ждет судьба рабынь. Он особенно подчеркнул, что они должны быть покорными. Иначе он их накажет, как третью, которая была с ними ранее.

За время плавания подкрашенные волосы Киры отросли достаточно, чтобы стало понятно, что она тоже вертийка. А значит, ее статус больше не имел никакого значения. Она рабыня, кем бы ни были ее родители.

Продать живой товар стремились как можно быстрей, чтобы он не потерял товарный вид и не съедал много ресурсов. Поэтому на следующий же день обеих вертийских девочек привели на аукцион, где перекупщики покупали и перепродавали людей.

— Светловолосые женщины ценятся дорого, а такие молоденькие вообще на вес золота! — расхваливал их капитан.

— Сентория захватила Вертис. Так что скоро этого белобрысого золота будет навалом, — отвечал ему грубый голос. — Кажется, эта дефектная.

Мойна, все время бездумно пялилась на свои ноги.

— Нет, нет. Она просто очень напугана, — ответила за нее Кира на имперском.

— Она также хорошо говорит на сенторийском, как ты?

— Да, — соврала она не глядя.

— Отлично. Тогда дам семь золотых за обеих.

— Десять.

— Им еще учиться и учиться, прежде чем из них получатся толковые рабы. Готов дать надбавку за то, что владеют языком. Восемь, не больше.

— По рукам.

Перекупщиком оказался полукровка средних лет с вытянутым лицом, очень длинным крючковатым носом и маленьким недоразвитым подбородком. У него явно имелись как сенторийские, так и плуорские корни. Дорогой костюм был сшит из шелка, но на западный манер, а шаровары заправлены в начищенные до блеска сапоги с длинными загнутыми носами. Перекупщик выбрал еще несколько рабов, после чего подошел к распорядителю их оформить.

— Все, я закончил. Можете распродавать остальных. А моих доставите, как обычно, на «Победителя». Судно стоит у третьего причала.

— Конечно, мессер Мич, — раскланялся распорядитель.

Кире очень повезло, что ее выбрал поставщик рабов для сенторийской знати. В Империи официальное рабство было обычным делом. Любые народы, которые она захватывала, теряли независимость и обзаводились хозяевами. Торговцы были почитаемыми и уважаемыми людьми, делающими деньги на других людях без зазрения совести. По отношению к рабам действовали свои законы и правила, которые не мог нарушить, в том числе и хозяин. Но это касалось только тех, у кому был присвоен официальный статус. Многие другие женщины, в отличие от Киры с Мойной, попадут не в самые лучшие руки или вообще на черный рынок, поэтому их спешно раздевали и выставляли обнаженными для других покупателей.

И снова корабль. И снова Сентория. Только теперь она не принцесса и не Императрица, а рабыня.

— Как твое имя, девочка? — окликнул ее Мич.

— Кенна, — без колебаний отозвалась Кира и низко поклонилась, как это делала прислуга в Запретном Городе.

— А дальше?

— Просто Кенна. У меня нет семьи и нет имени клана.

Мара открыла дверь в темницу Запретного Города, беспрепятственно преодолев все магические и немагические замки. В камере, скрючившись, сидел Комар.

— Ты пришла за мной? — дрожащим пробормотал прошептал он, рассматривая стройную девушку. — Я слышал сплетни о тебе, убийца магов.

В его лихорадочно блестевших глазах был только ужас, без ненависти или презрения, а щека подергивалась.

— Мне есть что предложить тебе в обмен на свою жизнь. Пожалуйста, — подобострастно взмолился бывший прокуратор, когда она достала длинный изогнутый нож.

— Мне нужна только твоя кровь, — равнодушно ответила Мара.

— Как насчет информации. Невероятно важной тайны, которую я готов тебе открыть. Главной тайны Империи.

— Я знаю, что Император подделка, Мигг. И знаю это очень давно.

— Знаешь ли ты тогда, что магия Императора не его собственная? Она ворованная!

— О чем это ты? — ей стало любопытно, но не настолько, чтобы отпускать своего главного врага. Она столько лет мечтала свести с ним счеты, а он даже не догадывается о причине ее ненависти.

— Я тебе все расскажу, но ты должна меня отпустить, — елейным голосом сказал Комар.

— Нет, тебе я не должна ничего, Мигг. Есть только один человек, перед которым я в долгу, и это не ты. Но я готова выслушать твою исповедь.

Захлебываясь он поведал все, что знал об особенностях магии Императора.

— Теперь отпусти меня, — взмолился он.

— Интересный рассказ, Мигг, но это не исповедь.

— Но я все тебе рассказал, — всхлипнул Комар и отполз, насколько позволяла цепь со сдерживающими магию наручами.

— А я тебе нет. Время отвечать за свои грехи, подонок.

— Не понимаю, почему? Я не опасен Релдону. Ему нет смысла меня убивать. Пожалуйста. Я уйду и никогда не вернусь. Клянусь. Никогда.

— Таким ты мне нравишься больше, — сказала Мара и подошла ближе в полоску света, чтобы он хорошенько рассмотрел ее лицо. — Но неужели ты меня не узнаешь?

Он нервно мотнул головой в отрицательном жесте и заскулил.

— Ты купил моих маленьких сестер пятнадцать лет назад, а я была уже слишком стара для тебя. Я нашла их тела через два года. У мусорщиков.

Комар заверещал, осознав, что пощады не будет.

Мара наслаждалась каждым мгновением, когда теплая кровь из его перерезанного горла стекала по ее рукам. Звук его упавшего на грязный пол тела был музыкой в ее ушах. Она, наконец, отдала свой долг сестрам. Остался тот, что не вернешь никогда.

— Мне расправиться с экселантом Базом? — много позже спросила она, лежа в объятиях Релдона.

— Не стоит.

— А что с ним делать?

— Отпустить. Пусть продолжает мешаться у Суга и Дейона под ногами, — проговорил он, встал и подал Маре одежду. Это был знак, что пора уходить.

— Это правда, что Мигг сказал про Императора?

— Да. Поэтому мне нужен антиволн.

Мара не стала злиться на то, что Релдон ее выставил в ночь, ведь сегодня он позволил ее мести, наконец, осуществиться. Она хотела разделить с ним радость этого события, но вот только удовлетворение не пришло.

Ничего не изменилось. Все та же пустота и холод. Ничто, поглотившее душу.

Карета остановилась во дворе резиденции Вима, и Мара, не дожидаясь лакея, отворила дверцу и вышла, быстрым шагом направившись в дом. Слуги привыкли к ее внезапным появлениям. Они приветствовали ее, словно хозяйку, низко кланяясь и выслушивая указания.

Она распорядилась подготовить горячую ванну и прошла в свои покои чтобы переодеться, но застыла у входа — в будуаре ждал посетитель.

— Кто ты и как сюда проник? — прошипела Мара, доставая нож.

— Степь запомнит нашу встречу, дитя, — проговорил незнакомец, скидывая капюшон и открывая круглое лицо с широкими скулами.