Известие о победе султана распространилось по землям двух Ираков, и его положение еще более упрочилась. К нему явился атабек Оз-бек из Азербайджана, бежавший от своего брата. Султан принял его с почестями и отдал ему Хамадан.

Из Хамадана султан проследовал в Исфахан, где /39/ провел некоторое время. Вот кита, написанная Хакани[849] [по этому случаю]:

Через некоторое время он отправился в обратное путешествие, оставив в Исфахане своего внука Ербуз-Хана[853], сына Тоган-Тогди[854], а его атабекам сделав Бигу-Сипахсалара-и-Самани[855]. Прибыв в Хорезм, он послал Насир ад-Дину Мелик-шаху грамоту, в которой сообщалось, что он назначается эмиром Хорасана, и в ней была такая приписка: «Не ходи в Мерв, ибо его климат вреден для твоего здоровья». Однако сила его страсти к охоте лишила его разума, и он отправился в Мерв, где почувствовал себя плохо. Он уехал в Нишапур, однако болезнь его обострилась; ему не удалось победить свой недуг, и по этой причине он удалился из этой временной обители в город вечности; и это произошло в ночь на четверг, 9-го дня месяца раби II, 593 года [1 марта 1197]. Когда известие о его смерти поразило слух султана, он громко плакал и громко причитал, но это не принесло ему облегчения, и он воздержался от похода против неверных, который замышлял. И поскольку сыновья Мелик-шаха намеревались поддержать бунт и мятеж против султана, тот отправил в Шадиях Низам аль-Мулька Садр ад-Дина Масуда из Герата, чтобы он управлял государственными делами и подавил смуту; /40/ и он послал сыновей Мелик-шаха, старшим из которых был Хинду-шах, в Хорезм; и с помощью этих разумных мер и сильной власти покончил с волнениями и избежал превратностей Судьбы. И вслед за тем везиром султан отправил своего второго сына, Кутб ад-Дина Мухаммеда, принять на себя управление Хорасаном. Когда он прибыл, везир уже завершил свое дело и наказал возмутителей спокойствия и спустя два дня, во 2-й день месяца зуль-хиджжы [16 октября 1197], он вернулся к султану, а Кутб ад-Дин приступил к управлению Хорасаном.

[Он продолжал управлять этой провинцией] до того времени, когда произошла ссора между Кадыр-Буку и его племянником Алп-Диреком[856]. Последний прибыл в Дженд и отправил гонцов к султану, чтобы сказать ему, что, если он получит от него помощь, то сможет избавиться от Кудыр-Буку, и тогда его королевство достанется султану. Злобная мстительность, более порочная, чем дурной глаз, овладела им и заставила его послушаться этого чужака, и он послал нарочных во все концы, чтобы собрать войска и заключить соглашения, и он также послал в Шадиях за меликом Кутб ад-Дином. Когда последний прибыл в Хорезм, они вместе выступили в месяце раби I 594 года [январь-февраль 1198], и Кадыр-Буку отправился в Дженд, чтобы напасть на Алп-Дирека. Его прибытие в Дженд совпало с приходом туда мелика Кутб ад-Дина, который явился туда раньше главного войска, чтобы произвести разведку; и этим высочайшим предопределением судьба выразила свое благоволение султану. Два войска сблизились и вступили в бой. Кадыр-Буку был обращен в бегство, а /41/ мелик Кутб ад-Дин отправился в погоню за ним. [Захватив его], он доставил его, вместе с его военачальниками и войсками — «связанных цепями»[857] — к султану, который отправил его в Хорезм в кандалах и оковах в месяц раби II того года [февраль-март 1198]. А вслед за ним прибыл в столицу и сам султан — победитель.

Остатки людей Кадыр-Буку, лишившиеся своего вождя, объединились вокруг *Кун-Ер-Дирека[858] и собрались вместе, чтобы устроить смуту и зажечь огонь беспорядков. Действуя согласно пословице «Разбивай железо железом»[859], султан вознес Кадыр-Буку от низости плена к высотам командования армией и, связав его строгими обязательствами, послал в главе большого войска расправиться с Алп-Диреком.

Тем временем султан отправился в Хорасан и прибыл в Шадиях во вторник, на 2-й день месяца зуль-хиджжы 594 года [5 октября 1198]. Спустя три месяца он уехал в Ирак, чтобы уладить дела с Маянчуком. Поскольку тот слишком долго управлял этой страной и занимался ее делами, в его душе утвердилось стремление к абсолютной власти и полной независимости, и демон Заблуждения поселился в его самонадеянных мыслях, и его обмануло количество снаряжения и вооружения, /42/ доставшегося ему благодаря султану. Зиму того года султан провел в Мазендеране, но в начале весны он стал готовиться к битве. А Маянчук, несмотря на то, что собрал огромную армию, услыхав рев бушующего моря, т.е. приближение войск султана, не смог сохранить постоянство в своем сердце и чрезвычайно испугался и встревожился и никак не мог решить, как ему поступить; и гордость и решительность не согласовывались с таким состоянием его души. Султан дважды прогнал его с немногими оставшимися с ним людьми по всему Ираку; и все это время Маянчук постоянно слал к нему гонцов с оправданиями и просьбами о прощении и в то же время, боясь предстать перед султаном, умолял его не вызывать его к себе. Когда султану стало ясно, что сердце его лживо, он послал вдогонку за ним войско, быстрое, как ветер. Они застигли его врасплох и предали мечу большую часть его свиты. А он с небольшим числом уцелевших отправился в крепость Фирузкух[860], которую ранее хитростью и коварством захватил у военачальников султана, убив тех, кто управлял ею от его имени и посадив там своих людей с огромным количеством провианта и снаряжения. Прибыв к крепости вслед за ним, армия султана приготовилась к осаде, и под ударами своих катапульт они выволокли его из крепости, привязали к верблюду и доставили к султану в Казвин. Последний, говоря с ним через своих царедворцев, перечислил все благодеяния и милости, оказанные ему королевским двором, и после этого подробно изложил все преступления, которыми он отблагодарил за эту доброту и покровительство, проявив вероломство, отменив пошлины, запретив налоги, выслав из Исфахана Ербуз-хана и прогнав /43/ из Дивана его сборщиков налогов. «Хотя, — сказал султан, — справедливость требует примерно его наказать и подвергнуть самой жестокой каре, тем не менее, по причине признательности к его брату Акче, который ни разу не совершил бесчестного поступка, я сохранил ему жизнь, при условии, что в качестве наказания за его мятежные действия он будет закован в цепи и на год заточен в тюрьму, а после остаток своей жизни проведет в одной из крепостей, охраняя от неверных границу Дженда».

Одновременно с этой победой пришли радостные известия о поражении Кадыр-Буку от руки *Кун-Ер-Дирека, а также сообщение о том, что из Багдада прибыли гонцы с многочисленными великолепными дарами и указом о пожаловании титула султана Ирака, Хорасана и Туркестана.

Не беспокоясь более обо всех этих делах и не имея более причин опасаться козней со стороны Верховного Дивана, султан задался теперь целью искоренить и уничтожить еретиков и повел свое войско к подножию Кала-йи-Кахира[861] — крепости, которая была захвачена Арсланом, сыном Тогрила[862], и с тех пор стала называться Арслан-Гушай. Он держал осаду четыре месяца, пока ее гарнизон наконец не был принужден согласиться на его условия и не начал выходить из крепости /44/ небольшими отрядами и уходить в Аламут; и так все они благополучно ушли вместе со всем своим имуществом. Крепость Арслан-Гушай расположена неподалеку от Казвина на рубежах Рудбара в Аламуте, близко к земле и далеко от неба. Ее нельзя назвать неприступной, и в ней совсем немного людей и сокровищ. Саид Садр ад-Дин в Зубдат ат-Таварих, желая приукрасить подвиги султана[863], описывает ее таким образом:«Это неприступная крепость, построенная из прочного камня на вершине высокой горы, она хватает за волосы Небо и касается Ориона; и в ней было множество людей, готовых отдать свою жизнь и защищающихся всевозможным оружием»[864].