Когда монгольские воины выздоровели, Чингисхан принял решение возвратиться домой по пути, пролегающему через Индию в землю тангутов[404]. Он прошел несколько перегонов, но поскольку там не было никаких дорог, он повернул назад[405], и пришел в Пешавар[406], и вернулся тем путем, которым пришел. [XXIII] О ВОЗВРАЩЕНИИ ЧИНГИСХАНА Когда известие о приходе весны достигло каждого уголка обитаемого мира, молодая листва затрепетала, как сердца скорбящих, и на утренней заре соловьи начали жаловаться и сетовать на ветвях деревьев вместе с горлицами и витютенями; вспомнив о юных, которые каждый год в парках и садах вкушали вино и улетали с лепестками цветов, чтобы предаться любовным утехам, облака пролили слезы из своих глаз и сказали: «Это дождь»; /110/ розовый бутон, истосковавшийся по нескромным взглядам, от досады налился кровью, притворившись улыбающимся; роза, исполнившись печали по розоволиким, чьи ланиты подобны фиалкам, разорвала на себе одежды, воскликнув: «Я расцвела»; лилия, в наряде скорби, оделась в голубое и подумала, что стала одного цвета с небом; стройный кипарис, вспомнив о тех, что были подобны ему изяществом, склонился с тяжелым вздохом, который издавал каждый раз на рассвете, сочтя это «величавостью»; подражая кипарису, ива скорбно склонила голову к темной земле и, оплакивая свою судьбу, посыпала ее пылью, приговаривая: «Я — фарраш луга»; вино забулькало в бутылке, а лютня и ребек, обнявшись, зазвенели. На рассвете ты можешь услышать Песню, что поет соловей, Оплакивая смерть Исфандиара, Единственный памятник которому — горестная песнь. Радостный смех не звучал в этот год; Мир не отдыхал от трудов в этот год. Кто явит мне румяный лик в этот год? Во времена, подобные этим, будут ли розы цвести в этот год? Из Пешавара Чингисхан решил вернуться в родные места; и причиной тому было то, что китаи и тангуты, воспользовавшись его отсутствием, стали проявлять своенравие и колебались между покорностью и мятежом. Проехав по дороге, пролегавшей через горы Бамиана, он соединился со своим обозом, который оставил в землях Баглана[407]. Лето он провел на пастбищах в тех краях, а с наступлением осени вновь отправился в путь и переправился через реку Окс. Переправившись через реку, он отправил Торбей-Токшина[408] назад, в погоню за султаном. Ту зиму он провел в окрестностях Самарканда, откуда послал гонца к старшему своему сыну Туши с приглашением покинуть Кифчакскую степь[409] и приехать позабавиться с ним охотой (главным образом на диких ослов). Чагатай же и Угэдэй отправились в Кара-Кол[410] развлечься охотой на лебедей; и каждую неделю, как доказательство успешной охоты, они отсылали Чингисхану пятьдесят верблюжьих вьюков лебедей. Наконец, когда дичи уже не осталось, и зима подошла к концу, мир превратился в розовый бутон, свидетельствующий о приходе весны, а весна нарядилась в платье, украшенное цветами, Чингисхан решил отправиться в путь и уехать домой; царевичи встретились с отцом у реки Фенакет[411] и устроили курилтай, откуда они выступили и шли, пока не достигли Кулан-баши[412], где их нагнал Туши, прибывший с другой стороны и также присоединившийся к отцу. В числе привезенных им даров была тысяча серых лошадей. По приказу отца он пригнал из Кипчакской степи стада диких ослов, подобно множеству овец. Рассказывали, что в пути копыта диких ослов истерлись, и их подковали лошадиными подковами. Когда они подошли к городу, называвшемуся Утука[413], Чингисхан, его сыновья и солдаты сели верхом на коней и, чтобы развлечься, погнали диких ослов перед собой. Они начали их преследовать, но ослы были так измождены, что их можно было взять голыми руками. Когда охота их утомила и остались только тощие животные, каждый заклеймил пойманных им ослов собственным тавром и отпустил на волю. Если быть кратким, они провели лето в Кулан-баши; и туда были доставлены несколько уйгурских вельмож, которых казнили за совершенные ими преступления. Затем Чингисхан отправился дальше и весной прибыл в свою родовую орду. / 112 / [XXIV] ОБ ЭКСПЕДИЦИИ ТОРБЕЙ-ТОКШИНА ДЛЯ ПОИМКИ СУЛТАНА ДЖЕЛАЛ АД-ДИНА [414] Когда Чагатай воротился, не найдя султана, Чингисхан снарядил в погоню за ним на другой берег Инда Торбей-Токшина и два тумена монгольского войска. Торбей-Токшин подошел к области *Нандана[415], индийской провинции, которая раньше управлялась Камар ад-Дином Кармани, а теперь была захвачена одним из военачальников султана. Торбей-Токшин захватил крепость *Нанданы[416] и убил великое множество народа. Вслед за этим он двинулся к Мултану. В Мултане не было камней, и он приказал пригнать оттуда пленных, чтобы они строили деревянные плоты: на них грузили снаряды для катапульт и спускали их на воду. Когда он прибыл к Мултану, камнеметные машины были приведены в действие; большая часть стены была разрушена, и город уже готов был сдаться. Однако сильный зной не позволил ему там задержаться; поэтому после грабежей и убийств, учиненных им повсюду в провинциях Мултан и Лахор, он ушел оттуда и вновь переправился через Инд, а прибыв в Газни, последовал за Чингисханом[417]. [XXV] ОБ ЭКСПЕДИЦИИ ДЖЕМЕ [418] И СУБУТАЯ ДЛЯ ПОИМКИ СУЛТАНА МУХАММАДА Когда Чингисхан прибыл к Самарканду и окружил город, его разведка донесла, /113/ что султан переправился через реку возле Тирмиза и распустил большую часть своего войска и офицеров своей гвардии по деревням, что при нем осталось лишь несколько человек и что он переправлялся через реку, объятый ужасом и смущением. И он воскликнул: «Нужно покончить с ним и навсегда избавиться от него, пока не собрались люди вокруг него и не прибыли к нему вельможи со всех сторон». Посему он выбрал из своих военачальников Джеме и Субутая и отправил их в погоню за султаном; и из войска, что находилось с ним, он отобрал тридцать тысяч человек — поровну от каждого тумена[419], и каждый его воин был против тысячи воинов султана, как волк против стада овец, или как раскаленный уголь против сухого тростника. Они перешли вброд реку у Пенджаба[420] и преследовали его и гнались за ним, как поток, спускающийся с горы в долину, и спешили, подобно дыму. Вначале они прибыли в Балх. Знатные горожане отправили ему навстречу депутацию с тузгу и угощением. И монголы поэтому не причинили им вреда и назначили к ним шихне. Затем, взяв у них проводника, они выслали вперед Тайзи[421]. Подойдя к городу Зава[422], они потребовали дать им продовольствие (ʽulūfa), но жители города закрыли ворота, и не придали значения их словам, и не дали им ничего. Монголы спешили и потому, не останавливаясь, поскакали дальше. И когда жители Завы увидели удаляющиеся знамена и узрели спины монголов, они в своей неразумности принялись бить в барабаны и тарабы и начали выкрикивать оскорбительные и бранные слова. Монголы, увидав их оскорбительные выходки и услыхав их речи, повернули назад и в ярости набросились на все три крепости, подставив к их стенам лестницы. На третий день, к тому времени, когда кубок горизонта до краев наполнился кровью утренней зари, они взобрались на стены и не оставили в живых никого из тех, кто попался им на пути; а так как они не могли остаться, то сожгли и сломали все, что не могли унести с собой. вернуться Согласно Джузджайни, через Бенгалию, Ассам и Гималаи (Raverty, 1046 и 1081). вернуться Рашид ад-Дин (Смирнова, 225) более точен. Неприступные горы, густые леса, нездоровый климат и плохая питьевая вода — это, а также сообщения о мятеже, поднятом тангутами, стало причиной его возвращения. Согласно Джузджайни (Raverty, 1045-1046, и 1081-1084), из своего лагеря он отправил посыльного в Дели к Ильтутмышу, прося разрешения вернуться через Индию; и когда пришло известие о мятеже тангутов, он все еще находился там, гадая на обожженных овечьих лопатках (описание такого рода гадания см. Rockhill, 187-188). вернуться В тексте — Фаршавар (Farshāvar) или Паршавар (Parshāvar), в то время обычное написание этого топонима (более старое название — Пурушапура (Purushapura), «город Пуруши»). Современная форма Пешавар была введена в употребление императором Акбаром из династии Великих Моголов. вернуться Возможно, именно Баглан, а не Парван подразумевается под «степью Баруан», упоминаемой в Сокровенном сказании (§§ 257 и 258), рекой Па-лу-ван в Юань-ши и Shêng-wu ch’in-chêng 1и (Haenisch, op. cit., 529), и «долиной, которую монголы называют Парван» у Рашид ад-Дина (Смирнова, 225). вернуться Дешт-и-Кифчак (более распространенное название Дешт-и-Кипчак) — название, данное бескрайним степям, простирающимся от Днестра до Иртыша, которые впоследствии были присоединены к территории Золотой Орды. вернуться В настоящее время так называется город (Каракуль) в Узбекистане. Кара-кол, буквально «Черное озеро», изначально было названием болотистой местности, в которой в конце концов теряется Зеравшан. Согласно Бартольду (Туркестан, 118), «там было огромное множество рыбы и птиц». вернуться QLAN BAŠY вместо QLAN TAŠY в тексте. Местность между реками Арыс и Талас, по пути из Чимкента в Аули-Ата (Джамбул), известная своим холодным климатом. См. князь Масалский, Туркестанский край, 757 (В. М.). Кулан-баши означает «голова дикого осла». вернуться AWTQWA. Подлинное название не установлено. вернуться Эта глава уже была опубликована как часть моей статьи Iru and Maru in the Secret History of the Mongols. Что касается имени Торбей-Токшин, то в тексте встречается TRBAY TQŠY или TWRBAY TQŠY, но в части II, 144, списках E и G, второй элемент имеет написание TWQŠYN. Это тюркская форма имени Дорбей-Докшина, «Жестокого Дорбея», — дорбетского военачальника, отличившегося в карательной экспедиции против лесного племени хори-тумат в 1217 г. См. Сокровенное сказание, § 240, и Рашид ад-Дин (Смирнова, 178 и 255-256), а также вышеупомянутую статью, 405-406 и 410. вернуться В тексте в обоих случаях — BYH, но название крепости в списке B — NNDH, а в J, т. е. Бодлейском манускрипте (Fraser, 154), — YNDH (фотокопией этого отрывка я обязан профессору А. Ф. Д. Бистону, бывшему хранителю восточных книг, и типографщику Оксфордского университета). Обе эти формы следует рассматривать как искажения первоначальной формы NNDNH (т. е. Нандана), которую использует Джузджайни (Raverty, 534). Как название области BYH, без сомнения, также является искаженной формой NNDNH, так же как и первый элемент DBDBH WSAQWN Насави (текст, 86; в переводе Гаудаса, 144, используется форма Debdeba-Ousâqoun). Именно здесь Кубача получил известие о сражении Джелал ад-Дина с рана Джудских гор. О Нандане см. длинное примечание у Раверти (534-539), а также Imperial Gazetteer of India, Vol. XVIII, 349, где она описывается как «историческая местность в районе Джелама в Пенджабе, в Пинд-Дадан тахсил, расположенная в 32° 43’ северной широты и 73° 17’ восточной долготы, в 14 милях (22 км) к западу от Чао-Сайданшаха, в глубокой впадине в предгорьях Соляного хребта. От крепости сохранились два бастиона, построенные из больших хорошо обработанных блоков песчаника». вернуться Смирнова, 224, прим. 3, отождествляет Камар ад-Дина Кармани с Камар ад-Дином Тамархан Кираном, будущим правителем Бенгалии (1244-1246). Однако, согласно Джузджайни (Raverty, 743), этот последний, тюрк-кипчак, купленный Ильтутмышем, получил земельные владения только в правление Разийи (1236-1239), когда он стал удельным властителем Канауджа. Фактически данный Камар ад-Дин не кто иной, как Кубача, правитель Синда и бывший раб султана Шихаб ад-Дина Гурида. Согласно Насави (см. выше, прим. 2), он находился в Нандане во время сражения Джелал ад-Дина с рана Джудских гор. Также см. стр. 293-294. Так же, как и Раверти (536n), я называю его Кармани, т. е. «из Кармана», современного округа Куррама, а не Кирмани — «из Кермана»; и он в действительности вполне мог иметь отношение к Карману, который находился во владении его тестя Юлдуза. См. Raverty, 498-500. вернуться Несколько иное изложение этой экспедиции см. стр. 292. Согласно Сокровенному сказанию (§§ 257 и 264), Shêng-wu ch’in-chêng lu (Haenisch, Die letzten Feldzüge Cinggis Han’s und sein Tod, 529) и Юань-ши (там же, 531, Krause, 38), ее возглавили Дорбей и Бала. вернуться YMH. Вероятно, это тюркская форма имени Джэбэ, она также встречается у Насави и Джузджайни. Знаменитый генерал принадлежал к роду Бисут, члены которого были вассалами тайджиутов, и изначально, согласно Сокровенному сказанию, его звали Джиргоадай. В битве при Койитене (Köyiten, 1201) он сражался на стороне Джамухи, в ходе которой стрелой, выпущенной из его лука, был ранен конь Чингисхана — «гнедой с белой мордой». После окончательного поражения тайджиутов Джиргоадай предстал перед Завоевателем. Когда его спросили о выстреле, он с легкостью признал свою вину, но обещал, что если ему сохранят жизнь, верой и правдой служить новому хозяину. Чингисхану понравилась его честность, и он в память о его поступке дал ему имя Джэбэ, что означает «оружие» или, возможно, «стрела» (см. Pelliot-Hambis, Campagnes, 155-156), и принял его в число своих сторонников. Рашид ад-Дин (Хетагуров, 194) приводит несколько иную версию его поступления на службу к Чингисхану. После поражения своего народа Джэбэ некоторое время скрывается. Во время облавы он обнаружен Чингисханом. Борджи, давний друг и близкий товарищ Завоевателя (Боорчу Сокровенного сказания), бросается в погоню на коне своего вождя (того самого гнедого с белой мордой) и пускает стрелу, которая не попадает в цель. Джэбэ стреляет в ответ, попадает и убивает коня. Это дает ему возможность скрыться. В конце концов, однако, он вынужден сдаться. Преклонив колени перед Завоевателем, он признается в том, что убил его коня, но обещает, если его помилуют, привести хану «множество таких коней». Так как он был храбрый человек (бахадур), его не только прощают, но и назначают десятником. Когда он стал командующим тумена и был отправлен захватить в плен вождя найманов Кучлука, он вспомнил о своем обещании и вернулся из этой кампании, приведя с собой в качестве подарка своему хозяину тысячу гнедых лошадей с белыми мордами! См. также Grousset, L’Empire Mongol, 116-117. Вулф (Wolff, Geschichte der Mongolen oder Tataren, 110), а за ним и Хоуорт (Howorth, I, 97) утверждают, что Джэбэ умер вскоре после великого похода через Кавказские горы и вокруг Каспия. Вулф не называет источник таких сведений, но этот факт кажется вполне правдоподобным, ибо в отличие от своего товарища Субутая, которому предстояло еще проявить себя в Китае и Венгрии, Джэбэ исчезает с исторической арены. Не был он, подобно Субутая, удостоен и биографического описания в Юань-ши. См. Pelliot-Hambis, loc. cit, а также Pelliot, Horde d’Or, 133, n. 3. вернуться См. стр. 100: «И от всех армий, которые были с ним, и от всех своих сыновей Чингисхан отобрал людей соразмерно их числу, и от каждого десятка он назначил одного сопровождать Толи». вернуться Пенджаб, или Мела, был «хорошо известным бродом» неподалеку от устья Вахша (Бартольд, Туркестан, 72). вернуться TAYSY. Taisï («принц») — уйгурское заимствование из китайского (t’ai-tsu — — наследный принц). См. Gabain, а также Pelliot-Hambis, op. cit., 94. вернуться Современный Турбат-и-Хайдари в восточном Хорасане. |
