Барак прибыл в назначенное место с отрядом из трех или четырех тысяч человек и в течение двух или трех дней он оказывал султану должное уважение. Однако поскольку последнего сопровождало менее пятисот человек, Бараку пришло в голову жениться на матери султана. Поднявшись выше положения себе подобных, он уселся на одном ковре с султаном и усадил своих слуг рядом с одним из его эмиров. Во время беседы он стал называть его «дорогое дитя» и отправил доверенных людей просить руки его матери. Видя, как обстояли дела и не имея возможности предотвратить [ход событий], султан предоставил право принять решение своей матери. Она, в свою очередь, сначала долго отказывалась и отвергала это предложение, являя страх и отчаяние, но потом уступила, и свадьба состоялась. И после многочисленных требований она вместе с несколькими своими домашними надела кольчугу под тунику[1344] и вошла в дом [Барака], где был заключен брак. И дух Фирдоуси (да усладит его аромат Рая!) именно эти обстоятельства, вероятно, описывал в своих строках:

И сейчас самое время привести строки прекрасного ученого Фарид ад-Дина из Байхака, написанные о человеке, ставшем везиром после Шараф аль-Мулька:

Когда минуло несколько дней после того как Гияс ад-Дин прибыл в город, двое родственников Барака /206/ обратились к нему с такими словами: «Бараку нельзя доверять. Мы нашли возможность покончить с ним. Ты султан, и мы твои покорные рабы». Однако благородство его души и чистота его сердца не позволили ему нарушить торжественные обещания, а сила его веры не дала ему нарушить клятву, и он ничего не предпринял.

Но поскольку пришло время падения их дома и возвышения династии мятежников, один из самых доверенных слуг Гияс ад-Дина тайно сообщил Бараку об этом деле, и тот немедленно допросил и своих родственников, и Гияс ад-Дина. Они признались в заговоре, и тогда он велел в первую очередь сей же час четвертовать своих родственников в присутствии всего народа, а также задержать султана и всех, кто был с ним связан. И через неделю или две на шею султану надели веревку, чтобы задушить его. Он воскликнул: «В конце концов, разве мы не заключили соглашение не злоумышлять друг против друга? Как же можешь ты утверждать, что договор этот был нарушен, если не было никаких поспешных действий?» Его мать услыхала голос своего сына и поняла, что он просунул голову в петлю. От горя и жалости к своему ребенку она не смогла сдержаться и стала причитать и стонать, и ее тоже задушили. И точно так же они отправили в горнило смерти все его войско, разорвав свои договоры, нарушив свои клятвы и бросив пыль в глаза своей веры.

Как долго, о вращающееся Небо, ты, своими хитростями и обманом, с помощью своего притеснения и угнетения, будешь помещать султанов в оковы шайтанов и делать так, что низкая чернь управляет благородными эмирами, и ввергать королей в бездну, и возносить никчемных людей из пропасти унижения и сажать их на трон славы? И, о мой мудрый, но беззаботный друг, воспользуйся советом, заключенным в этих словах: не попадай в оковы властолюбия, и взгляни на эти события внимательным оком, и отступи, чтобы виселица не стала местом успокоения для твоей головы.

Когда султан Мухаммед вернулся из Ирака, он передал то королевство своему сыну Рукн ад-Дину, имевшему прозвище Гур-Санджи[1347], вместе с придворными и снаряжением, достойными такого королевства и такого султана, и /209/ в с его свитой он отправил туда Имад аль-Мулька из Саввы, чтобы он стал атабеком и управлял той страной. Когда Рукн ад-Дин прибыл в Рей, местные правители в Ираке, объединившись, подняли против него мятеж, и султан Мухаммед послал на помощь своему сыну Шараф ад-Дина, амир-и-маджлиса, который был евнухом (khādim), с войском. Он напал на врага и разбил его и захватил в плен большую часть эмиров Ирака. Однако он не причинил никому из них никакого вреда и пощадил всех; и, восстановив их власть и сохранив их жизни, на что они уже и не надеялись, он простил их вину и ошибки, а кроме того, выделил каждому из них земельные владения. Из-за этой доброты они стали его верными слугами и очистили свои помыслы от раздоров и разногласий.

Когда пришло известие о том, что султан Мухаммед бежал из Трансоксании, Рукн ад-Дин послал к нему Имад аль-Мулька, чтобы тот уговорил его прибыть в Ирак, пообещав оказать ему помощь, и сам отправился навстречу своему отцу. Однако тот не смог ничего поделать, и поскольку султан проследовал в Мазендеран, Рукн ад-Дин отправился в Керман. С небольшой свитой он прибыл в Гувашир[1348], где оставалась часть войска мелика Зузана. Он открыл двери казны мелика Зузана и раздал ее содержимое войску. И оттуда он вновь направился в Ирак

По его прибытии в Исфахан вокруг него собрались разрозненные отряды и отдельные военачальники, и таким образом его сила увеличилась. /210/ Однако кади Исфахана не мог избавиться от сомнений и потому держался в стороне, проявляя осторожность и осмотрительность. Султан Рукн ад-Дин, со своей стороны, счел за лучшее не оставаться в городе, он покинул его и разбил палатки за его стенами. Тем не менее войска постоянно прибывали и уходили, и жители города, по приказанию кади, устроили беспорядки и стали осыпать их с крыш градом стрел и камней. Почти тысяча человек были убиты или ранены, и войско Рукн ад-Дина, в свою очередь, также перебило множество горожан. По этой причине Рукн ад-Дин отправился из Исфахана в Рей, где оставался два месяца. Когда монгольское войско, возглавляемое...[1349], прибыло вновь, он отбыл в крепость Фирузкух[1350]. Монголы осадили ее и через пять или шесть месяцев вынудили его выйти из крепости вместе со всеми, кто там находился. Как они ни принуждали его, он отказался встать на колени, присягая им в верности, и в конце концов они предали его смерти, а с ним и всех его слуг и гарнизон крепости.