Не имея ни места для проживания, ни возможности отмщения, султан отправился — в Шираз, отправил вперед гонца сообщить о своем прибытии атабеку Сааду. Последний послал навстречу султану своего сына Салгур-Шаха[1162] с пятьюстами всадниками. Он объяснил, что не мог лично приветствовать султана, поскольку некогда принес торжественный обет, от которого не мог отступить, что никогда в жизни не выйдет из стен города, чтобы встретить кого-либо. Султан принял его оправдание и оказал Салгур-Шаху всевозможные почести, а также пожаловал ему титул кариндаш-хана[1163]. Когда он достиг границ Шираза[1164] в области Паса[1165], Саад прислал ему подарки, достойные такого гостя, — наборы праздничной и повседневной одежды, всевозможные кубки, кошели, набитые динарами, огромное множество лошадей, мулов и верблюдов, оружие и разнообразные яства и напитки, а также тюркских и абиссинских рабов, обладающих всевозможными умениями. Он также выразил желание породниться с ним, выдав за него свою дочь, и жемчужина /151/, сберегаемая в раковине этого благородного дома, на груди непорочности, наставляемая словами, слетавшими с губ Мудрости и Скромности, была присоединена к ожерелью султана[1166]. Когда благодаря этому браку стороны связали себя узами согласия и было заложено прочное основание дружбы и мира, он пробыл там несколько дней, а затем отправился в Исфахан.

А в то время атабек Музаффар ад-Дин Абу-Бакр, которого Всевышний сделал наследником королевства его отца, а также других королей, был заключен своим отцом, подобно жемчужине, в раковину заточения, поскольку во время возвращения последнего от султана Мухаммеда он пошел войной против своего отца и ранил его. И султан попросил освободить его, и атабек отвечал: «Хотя мой сын Абу-Бакр пренебрег своим долгом и был отмечен знаком непослушания (и он послал кафтан со следами ранения), тем не менее приказам султана надлежит повиноваться, как душа повинуется телу. После отбытия султана я пришлю ему его в полном вооружении». Он сдержал свое слово и действительно прислал Абу-Бакра.

Во время отъезда султана прибыл и был доставлен к нему бежавший аз Исфахана раб по имени Килидж, принадлежавший Изз ад-Дину /152/ Сукмезу[1167]. Он был тюрком, чье лицо Живописец скопировал с отражения солнца и чью красоту Тот, кто наделяет привлекательностью и изяществом, сделал равной красоте Ибсифа; однако в нежном румянце его щеювидны были и отблески пламени. Поэт описал бы его таким четверостишьем:

Султан наградил Килиджа и принял его к себе на службу.

По прибытии в Исфахан он получил известие, что его брат Гияс ад-Дин находился в Рей с министрами и военачальниками. Он отправился налегке с несколькими отборными всадниками, которые несли знамена, сшитые из белой материи и напоминавшие знамена монгольского войска; и не успели они опомниться, как он обрушился на них, как сокол на голубя. Гияс ад-Дин и некоторые из военачальников в страхе разбежались кто куда. Из доброты и жалости султан отправил послание Гияс ад-Дину и его матери. Не подобает, говорилось в нем, прятаться от гостей, кем бы они ни были, и теперь, как бы то ни было, не время для разногласий и не место для вражды и междоусобий. Им следует явиться к нему с добрыми надеждами и легким сердцем, а не прятаться, оставаясь в смущении и неопределенности. И когда те полководцы, которые поспешили явиться к султану, были приняты с почестями, Гияс ад-Дин, видя, как склонились к его брату сердца людей и как устремились к нему их помыслы, явился к нему с горящим сердцем и сопровождаемый лишь несколькими старыми слугами. /153/ Султан сохранил за каждым его воинский чин и каждому назначил должность. А что до местных правителей (aṣḥbāb-i-aʽmāl), он каждому поручил подходящее дело и издал все необходимые уложения и указы. И с приходом султана в самые разные края и земли вновь вернулось некое подобие мира и благополучия.

А секретарем и ревизором государства в то время был Нур ад-Дин Мунши[1168], и этот Нур ад-Дин пил не переставая. Однажды утром Камал ад-Дин Исмаил Исфахани с несколькими имамами пришел его навестить, когда он еще не очнулся от пьяного сна. Перед тем как уйти, Камал ад-Дин написал следующее четверостишье и велел передать ему:

У Нур ад-Дина Мунши есть касыда, написанная в честь султана, вот ее начало:

В начале 621/1224 года он отправился в путь с намерением проследовать в Тустар[1171] и провести там зиму. Он послал вперед Ельчи Пахлавана с двумя тысячами человек, а сам выступил несколько позже; и когда он проходил мимо его владений, Сулейман-шах[1172] явился к нему и отдал ему в жены свою сестру. Дойдя до Шабур-Хаста[1173] (некогда это был великий и знаменитый город /154/, о котором упоминалось в историях, теперь же от него остались одни развалины), он пробыл там месяц, и к нему приходили вожди луров. Когда его кони набрались сил, он отправился в Багдад, ожидая получить помощь от Предводителя Правоверных ан-Насира ли-Дин-Аллы и сделать его оплотом борьбы с врагами. Он отправил вперед гонца, чтобы известить о своем прибытии и разъяснить свои намерения. Но Предводитель Правоверных не обратил внимания на его слова, поскольку все еще помнил, что ему пришлось снести от рук отца и деда султана. Вместо того он отрядил Куш-Темура, раба, носящего чин эмира, с войском в двадцать тысяч отважных воинов и знаменитых героев, чтобы прогнать султана со своей земли; в то же время были посланы почтовые голуби в Ирбиль, с тем чтобы Музаффар ад-Дин[1174] также направил десять тысяч человек и султан оказался бы зажат между ними. Куш-Темур, будучи слишком самоуверенным по причине величины своего войска и малочисленности сил султана, выступил прежде времени, назначенного для войска Ирбиля. Приблизившись, султан отправил к Куш-Темуру человека с посланием, в котором говорилось, что он прибыл с целью искать защиты под широкой сенью Предводителя Правоверных, ввиду того, что могущественный противник одержал победу и захватил земли и народы ислама и ни одна армия не может противостоять ему. Заручившись помощью халифа и получив его поддержку и одобрение, он стал бы тем человеком, который смог бы оказать сопротивление тем людям. Однако Куш-Темур был глух к его увещеваниям и построил свое войско в боевом порядке; и султану, в свою очередь, не оставалось ничего кроме как приготовиться к бою и защищаться. Поскольку число его людей не составляло и десятой части войска Куш-Темура, он спрятал один отряд в засаде, а сам приготовился к бою с пятьюстами человек Он совершил два или три нападения на центр и фланги противника /155/, а потом повернулся, словно бы собираясь бежать. Воины Куш-Темура решили, что обратили их в бегство, и бросились в погоню. Тогда отряд, прятавшийся в засаде, напал на них сзади, и султан также набросился на них. Они были обращены в бегство, и султан преследовал их до самых окраин Багдада, после чего повернул назад и направился в сторону Дакука[1175], разжигая в тех землях огонь грабежа и мародерства.