Она замолчала и продолжила, лишь когда Таня подняла на нее взгляд.

— Помнишь, неделю назад мы встретили ребят в баре? Ты тогда спросила у Ника, когда мы еще увидимся с ними. Он сказал тебе, что это часть практики. Вы классно пообщались с той девчонкой, и, может, вскоре бы стали подружками, но мы ушли. Не стали брать ни у кого номер. С теми ребятами нам было хорошо, но больше мы не увидимся с ними. Это было лишь начало, и ты хорошо справлялась. Теперь никакие друзья не причинят тебе боли. И парни тоже. В любви надо сохранять границы, цветочек. Нельзя растворяться в человеке и тешить себя глупыми иллюзиями. Конечно, общество назовет нас извращенцами. Как и любой системе, ему невыгодны свободные люди. Оно будет тыкать в нас пальцами, считать пропащими, но только не мы будем проливать в подушку слезы, а ее винтики. С их мышлением им откроются все страдания мира. Они будут думать, что над ними бог, судьба, карма, но нет. Над ними только их слабости. Когда Крис говорила это, в ее взгляде не было того, что обычно. Равнодушие и отстраненность уступили место чистому огню. В синих глазах отражалось небо, что с непокорностью и свободой парило над миром. На его бескрайних просторах не было ни единого облачка.

— Ты очень красивая, — прошептала Таня.

Крис протянула ей руку, и они пошли к морю. К обеду приехал Том. Все прекрасно провели время вместе.

***

На следующий день они ели только фрукты и воду. Весь день каждая из них была в своих мыслях, а вечером Крис позвала Таню бегать.

Надев легинсы и футболки, они прошли по привычной тропе и двинулись вдоль дороги. Вскоре перед ними стали простираться небольшие домики местных жителей. Вдоль них шла разделительная полоса. Добежав до нее, Крис тут же ускорилась, и Таня стала еле поспевать за ней. Та чуть сбавляла темп, когда отрыв между ними становился слишком большим. Она с улыбкой оборачивалась на Таню, и, дождавшись, пока та догонит ее, вновь набирала скорость.

Когда оранжевое небо стало темнеть, вдоль дороги зажглись серебристые огни. На пару минут Крис перешла на шаг и стала что-то настраивать на своих спортивных часах. Таня тут же поравнялась с ней.

— Да ты вся вымокла, — засмеялась Крис, увидев, как капает пот с ее передних прядей.

— Я просто не привыкла бегать, — с громким выдохом сказала Таня.

Крис с одобрением взглянула на нее. Ведь открыться чему-то новому — всегда самое сложное.

Они побежали вперед, и лишь на обратном пути вновь пошли шагом. Слово за словом, разговор вышел на Тома.

— Том — для меня редкий человек. Он никогда не пытался удержать меня. В своей независимости он преуспел даже больше, чем я. Того, что ты видела вчера, ему мало. Он общается с другими девушками не только ради секса. Хочет почувствовать с ними то же, что и со мной. Пока ему не удается это.

— Но зачем это нужно?

— Мы связаны не только телом и эмоциями. У нас есть свой мирок, и быть не привязанным к нему труднее всего.

— Но неужели тебя не расстраивает то, что он хочет найти тебе замену?

Крис замолчала, будто впервые обдумывая это. Часто моргая, она смотрела себе под ноги. Потом ее лицо скрылось в тени, и Таня не могла ничего разглядеть в нем. Наконец она подняла голову. Вся выпрямилась, будто стала еще выше.

— Нет, — отрезала она.

— Я всегда могу быть одна. Мне хорошо как с ним, так и без него. В отношениях по-другому никак. Иначе кто-то из вас всегда будет догонять другого. Одному будет необходим человек, а другой будет ощущать пресыщение. Все дело в перекосе важности. Том понимает это. Он захотел устранить его своими методами, и это его выбор. От того, что он проводит время с другими девушками, я любить его не перестану. Мы принимаем друг друга такими, какие мы есть. Настоящая любовь — безусловная. Иначе ты просто любишь образ в своей голове, проекцию разума, понимаешь?

Они вышли к дому. До самого сна Таня размышляла над этими словами. Все в ее голове было подчинено им.

***

Гуляя утром вдоль моря, Таня поняла, что боль исчезла. Больше тоска не щемила сердце. Слезы не появлялись на ее глазах, и мысли о прошлом почти не мутили ее рассудок. Все утихло. Замерло. Унеслось к горизонту. А в душе у нее не было ничего, словно она стала пером и поднялась в воздух.

Ей было подозрительно плевать на все. Подозрительно безразлично. Словно анестезия добралась до самого нутра ее сердца, и страх наконец оставил ее. Все решено. Пути назад уже не было.

***

Кирилл еще раз заглянул в телефон. Координаты действительно соответствовали месту. Он в нерешительности посмотрел на джунгли у правой стороны дороги. За ними располагалось море. Плотные лианы свисали с тропических деревьев, преграждая ему путь.

Кирилл стал аккуратно обходить их, не забывая смотреть на извилистые корни у ног. Пару раз он чуть не споткнулся об них. Идти медленно не получалось. Горячая решимость то и дело подгоняла его. Он не смотрел по сторонам. Не обращал внимания на красоту растений и необычную форму их листьев. На обезьян, что иногда с криками проносились мимо него. Он просто шел вперед. Сверялся с навигатором, пытаясь найти выход к морю.

Солнце припекало все сильнее. Его лучи отражались от листьев и, преломляясь, доходили до земли обрывистыми линиями. Кирилл снял джинсовку, но даже в одной белой майке было жарко. Пот стекал с его выбритых висков, обжигая глаза солью.

Он посмотрел на карту. Совсем скоро должно показаться море. Собрав выдержку в кулак, Кирилл прибавил скорость. Лианы он больше не обходил, а просто смахивал с дороги. Упавшие ветки пинал в сторону. Спина вымокла насквозь, а рюкзак стал больно натирать плечи. Он понес его в руках, все чаще смотря в экран телефона.

За плотными зарослями стали виднеться кусочки синей полосы. Яркий свет обильно проходил сквозь листья. Кирилл раздвинул их в стороны. Перед ним простирался белый песок и ярко-голубое море.

***

Звезды мигали холодным светом. Она отвлеклась от воспоминаний и взглянула на время — был час ночи.

Тяжело вздохнув, Таня откинулась на скамейку, утирая с щек слезы. Она закрыла дневник. Идти домой не хотелось, но становилось все холоднее. Ее руки дрожали, а зубы мелко бились друг об друга. Пришлось подняться. На окаменевших ногах Таня двинулась к выходу из парка. Крепко обняв себя руками, она старалась идти как можно быстрее.

Главные ворота оказались закрыты. Несколько раз она дернула цепи, и они звонким скрежетом разрезали воздух. На шум вышел охранник. Он объяснил, как еще можно выйти из парка. Кивнув, Таня поблагодарила его и пошла искать калитку.

Дрожь становилась все сильнее. Казалось, вместе с собой она вырывала что-то изнутри. Словно сама душа хотела оставить ее, чтобы запастись теплом и спасти себя.

Впереди показался фонтан. Его Таня видела еще в первый день, как приехала в город. Люцифер по-прежнему взывал к небу в падении. Зеленоватый луч света делал его искаженное лицо еще более зловещим. Таня быстро прошла мимо.

Чуть поодаль от него оказалась калитка. Выйдя из нее, она помчалась к дому. Продолговатый свет фонарей выделял на дороге ее тень. Та всюду следовала за ней.

Улицы совсем опустели, и лишь у баров стояли компании людей, что с интересом провожали ее взглядом. Смотря прямо перед собой, она проходила метр за метром и наконец забежала в свой дом. Весь путь до лифта никто не встречался ей.

***

Кирилл стал сомневаться в своей затее. Он никого не встретил на берегу. Это был совершенно безлюдный уголок острова.

Он лег на песок. Еще раз открыл карту. Здесь Таня отправляла фотографию бабушке. Здесь была она, гуляла когда-то давно, и в каком-то восторженном исступлении он решил, что именно сегодня тут встретит ее. «Какой же я кретин». Отбросив в сторону телефон, Кирилл подставил лицо солнцу. Его лучи проходили даже сквозь закрытые веки.

Прохладный ветерок вздымал на нем мокрую футболку. Волосы иногда ударялись об его лицо. Пот медленно стекал с висков, словно роса с ветки дерева. Он глубоко вздохнул. Так хотелось стать чем-то неживым, предметом, над которым властен лишь внешний мир, избавиться от всего, что составляет его. Тело так расслабилось от этих мыслей, что, казалось, если прямо сейчас волна понесет его вдаль, отдаст морю, Кирилл никак не будет мешать ей. Пусть ветер и дальше треплет его волосы, пусть соль пропитывает одежду и норовит пробраться под веки. Он с радостью пойдет ко дну. Ни один мускул в его теле не посмеет помешать этому. На лице невольно возникла улыбка. Это было бы самым лучшим исходом.