Кивнув, Таня в последний раз осмотрела комнату. В последний раз проводила взглядом волну и поднялась наверх собирать сумки.

Такси остановилось у края дороги. До аэропорта предстояло ехать час, но время прошло так быстро, словно перемена мест произошла по телепорту. Именно такие мысли навевал контраст между тропическим лесом и двухэтажным стеклянным зданием. Людей рядом с ним почти не было.

Девушки быстро прошли осмотр и отправились на регистрацию. Почти все время они молчали. Таня катила чемодан, а Крис шла рядом с ней, сверля равнодушным взглядом все объекты нынешней локации. Куда более равнодушным, чем обычно. Такой Таня еще не видела ее.

— Ты какая-то грустная.

Крис удивленно посмотрела на нее. Не сговариваясь, они остановились у табло. Усмешка, затем веселая непринужденность и, наконец, все же грусть ступила на ее лицо мягким следом.

— Кажется, я успела привязаться к тебе. Давно не испытывала этого. Впрочем, а как иначе, если живешь с человеком два года?

— Так, предложи Тому пожить с тобой.

Крис покачала головой.

— Этого я никогда не сделаю. Он — моя главная уязвимость. Я привяжусь к нему в два счета и даже не замечу этого. Так что буду снова учиться жить одна. Мы слишком долго были с тобой вместе.

Сказав это, она обняла Таню. Всего на пару секунд, и пошла к выходу. С высоко поднятыми плечами, широким шагом и очаровательной нескладностью в теле. Она долго шла через весь аэропорт, мелькая загорелыми ногами, и, наконец, скрылась из виду.

Таня долго смотрела ей вслед. Развернувшись, она пошла своей дорогой.

***

Никто не знал, что Кирилл делает в Питере. Об этом не прекращали гадать заголовки новостей, нещадно разжигая интерес публики. Он понятия не имел, как до американской прессы доходили его фотографии с питерских улиц. Но это мало волновало Кирилла. Несмотря на разгар зимы, в душе была оттепель. Он перестал пить перед сном и лишь раз сорвался на кокаин за неделю. Разум становился яснее, навязчивые мысли бились в нем все менее отчетливо.

Он списался с Дашей. Без единой надежды на ответ, тот, однако, пришел ему почти тут же. Странно, три года назад у него даже не возникла мысль, выйти на связь с Таниной подругой. Словно само существование Тани было подставлено под сомнение его мозгом.

У Даши были пары допоздна, но она согласилась встретиться после них в кофейне у института.

Волнительно. Даже очень. Зачем-то он вышел раньше из дома. Шаги в быстром темпе рассекали Невский, а затем Владимирский проспект. Прохладный день сменился холодным вечером, и теперь снег с силой бил по лицу, но он не замечал этого. Щеки и уши горели огнем — сердце нещадно заливало кровь в них.

На часах 20:21. Он вышел слишком рано и теперь стоял у дверей «Кита», на пару минут забыв, что они договорились встретиться в кофейне.

Эти две параллельные, близко расположенные друг к другу улицы. На одной из них институт, а на другой ряд старинных домов с парой кофеен. Он любил это место. Тогда, в те осенние будни, Кирилл стоял прямо здесь и искал в выходящей толпе свою девочку. Сканировал беретики, клетчатые пальто и цветные волосы, все ожидая увидеть в их нескончаемом потоке нежность. С грустной улыбкой он проводил взглядом похожих ребят. Настоящей уникальности среди них больше не было.

Кирилл направился к кофейне. Взял себе кофе и сел за стойку у панорамных окон. Вид из них выходил на институт. Теперь в толпе ребят он стал искать Дашу.

На часах сорок пять минут, а значит, скоро она должна появиться в дверях. Он стал высматривать ее светлое каре, утонченный вид и резвую походку, одновременно думая о том, что сказать ей.

Минуты шли, и, не моргая, Кирилл сверлил взглядом дверь. Стаканчик кофе в его руке все больше покрывался паутиной складок.

За стойку рядом с ним села девушка. Ее силуэт отразился в окне, но Кирилл даже не повернул головы в ее сторону.

— Привет, — раздался знакомый мелодичный голос.

Он с удивлением взглянул на нее.

Темные волосы, проколотый нос, розовые тени на глазах и черное худи. Лишь улыбка осталась прежней. Почему-то Кириллу вспомнились спектакли, где актеры играют без реквизита, особых костюмов, забирая от персонажей лишь душу. Казалось, и эта незнакомка создала на Дашу такой же лаконичный образ.

— Офигеть, — только и сказал Кирилл.

Даша пожала плечами, забавляясь его реакцией.

— А я высматривал светловолосую девушку в пальто.

— Ну, за три года от нее мало, что осталось.

Кирилл со вздохом кивнул, отпивая из смятого стаканчика кофе. Возникла пауза, но Даша быстро развеяла скованность. Спустя пару минут он понял, что, в сущности, она осталось такой же, как прежде. Так же беззаботно смеялась над шутками и часто улыбалась. Она сказала, что и он не изменился. Подумать только, у него всемирная слава, гараж с первоклассными тачками, состояние в сотни миллионов долларов, а он все так же играется со шнурками от худи. Так же смеется, глядя в сторону, и все та же складка появляется над переносицей, выдавая его задумчивость.

Они вспоминали 2016 год. Время, полное надежд и самых ярких будней. Конечно, они говорили о Тане. Вспоминали, как вместе с ней ходили на лекции в библиотеку Маяковского, показ фильмов в «Ките» и эстетичные кофейни.

Тогда Таня с искрами в глазах брала их за руки. Казалось, она хотела обойти весь Питер, увидеть все выставки, насладиться каждым мгновением в местах с ее «вайбом». Сначала они сопротивлялись ей, но потом и сами заражались ее страстью. Мир вокруг наполнялся вдохновением, и привычные здания, занятия, улицы казались совсем не такими, как обычно. Все они окрашивались яркими цветами Таниного свитера, шарфа, оранжевого пальто и ботинок. Вспоминая то время, Даша то заливалась смехом, то со вздохом отворачивалась в сторону. Кирилл видел в стекле ее лицо. Зеленые глаза становились еще больше, а губы, наоборот, смыкались в тонкую линию.

— Вы виделись с ней, когда я улетел в штаты? Что было после этого? — наконец, спросил он.

Не поднимая глаз, Даша повернулась к нему.

— Нет. Я узнала о смерти ее мамы лишь через неделю. Она написала мне об этом, и больше мы не общались. Секунду, кажется, я не удаляла то сообщение.

Черные ногти застучали по экрану. Лента переписки побежала вниз. Год, второй, третий. Неужели, прошло столько времени…

— Вот, держи.

Сердце дрогнуло.

"Привет, прости, что так долго не писала тебе. Мой мир рухнул. Снова. Неделю назад умерла мама, и всю неделю казалось, что я тоже ушла вслед за ней к небу. Жаль, что это не так. Приходится думать о том, как жить дальше. Я поняла, что больше не хочу общаться ни с кем, кого знаю. Больше я не хочу привязываться к людям, страдать из-за них, умирать каждый раз, когда они уходят из моей жизни. Мне предстоит научиться этому, а пока я ставлю точку в нашем общении. Прости. Пожалуйста. Больше я не напишу, и ты тоже постарайся забыть меня. Боюсь, только это может спасти меня от безумия. Спасибо за все и прощай. Не ищи меня".

И ни слова о нем. Не единого. — Калеб сказал, что она написала ему тоже самое.

Руки в остервенении сжали лицо. Только он ничего не знал. Только он.

— А тебе она что сказала? — словно прочитала его мысли Даша.

Он усмехнулся. Хотелось биться головой об стол.

— Ничего. Серьезно. Она убежала сразу после того, как ей позвонили из больницы. Прямо перед тем, как мы собирались ехать в аэропорт. Я бежал за ней, но из-за метели быстро потерял ее из виду. А когда вернулся домой, ее вещей там уже не было. Я звонил ей, писал, но она ничего не отвечала мне. А потом заблокировала. Везде, где только можно. Все эти три года я даже не знал, жива ли она.

Поколебавшись, Даша с грустным вздохом протянула к нему руки. Кирилл прислонился носом к ее худи. Мягкой, теплой ткани, что пропиталась лимонными нотками ее духов. Они сидели так пару минут, обнявшись, не говоря ни слова друг другу. Казалось, их дыхание отделилось от всех звуков в кофейне. Звон посуды, скрип стульев, голоса людей, словно были в стороне от них, от их маленького мирка общей утраты.