Таня понятия не имела, о чем думала ее спутница. Она могла лишь догадываться, проникаясь красотой этого момента. Ведь если бы не вырез на груди и отблески огня на атласном платье, ее можно было счесть образцовой католичкой, с трепетом чтившей все священные заветы.

— У Христа было всего две заповеди, — разрезал тишину голос Крис. Эхо хрустальным отблеском вторило ей.

— Люби себя и Бога. Все, что ты видишь тут — маскарад. Одна глобальная манипуляция, убившая гениальных людей прошлого. Высосавшая столько радости и свободы из жизни простых граждан. «Рабы Божьи», — говорят они, заранее отделяют нас от него, чтобы показать, какие мы ничтожества. Бог в нас. Мы — Боги. Понимаешь, цветочек?

Таня изумленно посмотрела на нее. На взгляд, с таким теплом обращенный к ней.

— Я никогда не задумывалась об этом. Просто наслаждалась каждым днем, зная, что мысли определяют реальность. Что если доверять Вселенной, в жизни все будет складываться хорошо…

— Но есть вопросы. И ты годами пытаешься найти ответы, чувствуя, как что-то мешает тебе радоваться, да?

Крис отчетливо видела это. Как темно-карий омут уходит в себя, и через миг с тревогой возвращается в реальность, чуть ли не с надеждой глядя на нее.

— Да. Но только один.

— Тебе повезло, что я знаю ответ на него.

— Но ведь я ни о чем не говорила тебе.

Крис с усмешкой наклонила голову. Отблеск свечей пал золотом на ее светлые пряди.

— Ты уже давно все сказала мне. И поверь, Вселенная не зря свела нас. Когда-нибудь я все расскажу тебе.

Таня ничего не ответила ей. Глядя на мерцание огня, в душе поднималось давно забытое чувство. Словно кто-то укутал ее в теплый плед, отгородив от всего опасного, что только есть в мире. Она хотела всегда ощущать это. Чтобы больше никто не мог причинить ей боль своим уходом.

Подумав о Кирилле, Таня закрыла глаза. «То, что от тебя ушло, тебе уже не нужно», — раздался в голове голос папы. Как иронично это звучит после его смерти. Но в случае с Кириллом эта фраза вполне подходит. Таня ведь с самого начала знала, что его мечта всегда будет важнее нее, и это подтвердилось при первой же ссоре. Такой ничтожной. Она имела самое простое решение, но не имела того, кто мог бы решить ее. Значит, последствия не были случайны. Ведь маленькая ссора всего лишь повод избавиться от того, кто не нужен. И Кирилл с блеском воспользовался им.

Пока она думала о своем, Крис обошла весь храм. Иногда ее пальцы тянулись к свечам. Хотелось ощутить их тепло, слиться с огнем, всей душой проникнуться светом. Но, опомнившись, она тут же отстранялась от них. В больших глазах было много грусти. Она переводила их на скамейки для верующих, статуи, на мраморные колонны и витражи. И не найдя в них, того, что искала, вновь смотрела перед собой. Взгляд уходил в себя. В нем зажигались две неистовые искорки.

***

Все случилось именно так, как говорила Крис — они беспрепятственно вернулись в свои комнаты. Казалось, Хуан даже не заметил их ухода. Собрав ребят рано утром, он объявил два дня выходных. После медитации все с облегчением разошлись в стороны. Крис потянула к себе Таню.

— Поехали в Мадрид. Ты не можешь уехать отсюда, не побывав в Прадо.

— Думаешь, получится уйти незаметно второй раз?

Крис усмехнулась.

— Незаметно? Хуан все знает. Я же сказала — со мной тебе можно все.

— Но почему? Ты так мало говоришь о себе.

Они замерли напротив своих комнат.

Холодный тон голубых глаз заставил Таню поежиться. Такое было не в первый раз. Когда разговоры заходили о жизни Крис, в ее лице все менялось. Из красивой девушки с холенной бронзовой кожей она превращалась в отстраненного робота. Губы смыкались в одну полоску, а из глаз уходила вся живость. В них читалось одинаковое отношение ко всему, что окружало ее. Но, заметив реакцию Тани, она вновь становилась прежней.

— Не люблю пустых разговоров. А с Хуаном все просто — я не в первый раз здесь, вот мы и успели сдружиться с ним. По какой-то неведомой причине я почти каждый год выигрываю поездку сюда. Меняется лишь второй человек со мной. В этот раз им оказалась ты.

Таня не отрывала от нее взгляда. От задумчивой усмешки и редкому вздрагиванию накладных ресниц в воздухе. Ее плечи опять напряглись. Только она хотела узнать у нее что-то еще, как Крис закончила разговор, пропитав стальной любезностью голос:

— Встретимся через пятнадцать минут. Тебе понравится в Мадриде.

Заложив пальцы в петли брюк, она проследовала к двери своей самой легкой походкой. Той, что Таня еще не видела у нее.

В душе пробудилась какая-то энергия. Какое-то резкое вдохновение жить, хотя для этого не было причины. Она уже и забыла, каково это, чувствовать крылья за спиной просто так, без весомого повода. Каково забыть о нем, о своих тревогах и хотя бы час не заходить на страницу к Кириллу. Или, хорошо, заходить, но не так судорожно, почти спокойно.

Зайдя в номер, Таня надела белое платье из шифона и накинула на плечи джинсовую куртку. Остановившись у зеркала, она стала вглядываться в свое лицо, и что-то само потянуло ее к помаде. Обычно Таня не пользовалась ей, а сейчас решилась. Нежный персиковый цвет ровной полосой очертил ее губы.

Крис долго не было. Из корпуса выходили другие ребята, с улыбкой смотрели на нее и шли дальше. Как только Таня решила позвонить ей, та в тот же миг показалась на пороге. Впервые на ее лице не было косметики.

— Все в порядке? Ты выглядишь расстроенной.

Она улыбнулась ей.

— День без творчества для меня пытка. Но показать город тебе все-таки нужно.

Такси быстро приехало к ним. За окном мелькали те же пейзажи, что и вчера, но при дневном свете они казались гораздо приветливее. Таня с воодушевлением рассматривала незнакомые деревья. Дорога у скал было очень узкой, и своими листьями они часто касались машины. Тогда она еле сдерживалась, чтобы не протянуть к ним руку. Ей так хотелось коснуться их мягкой поверхности, ощутив капли росы и дыхание местной природы. Такой удивительной в своем разнообразии, такой свободной…

— Тебя не зря отобрали сюда, — неожиданно произнесла Крис. Оказывается, она уже долгое время смотрела на нее.

— Если ты захочешь, тебя ждет большое будущее в искусстве.

— С чего ты решила это?

Она закатила глаза, всем телом повернувшись к ней.

— Не поверю, что тебе не говорили это раньше. Ты ведь знаешь, что самое важное в любом искусстве — не каноны и даже не мастерство. Человека считают гением, если в своем стиле он нашел гармонию. Все это сразу чувствуют — сердце наполняет что-то божественное. То, до чего невозможно дойти умом или тренировками. Такое может только душа. Художники соответствуют правилам великих, лишь пока другие великие не пошлют их к черту. Ты наверняка замечала, как твои одногруппники тратят уйму сил, пытаясь отразить на холсте то же, что и ты. Но получается у них лишь безжизненное месиво.

— Я думаю, дело в легкости. Нужно просто отпустить себя.

Крис усмехнулась в своей привычной манере.

— Этот совет нужен лишь тем, кто закрепощает себя. Вытесняет из искусства душу, слушая нетерпеливый разум. Он всегда хочет результата. Здесь и сейчас. Если отбросить его догмы, у талантливого человека работы озарятся светом. А у серых посредственностей рядом с ним будет что-то убогое. Им нужно быть предельно собранными. Потому что все, что они могут — как можно качественнее копировать чужой стиль.

— Я не думаю, что в моей группе все серые посредственности, — решительно посмотрела на нее Таня.

— Будь это так, они бы не поступили на дизайн.

— Мы говорим о разных уровнях, — чуть наклонила Крис голову. В ее пальцах, как из ниоткуда, возникла электронка. Округляя пухлые губы, она выпускала изо рта пар, пока ее стеклянный взгляд застыл в пустоте. Стал напоминать голубые глаза Киллиана Мерфи.

— Я не имела в виду тех, кто не умеет держать кисть. А чтобы поступить в творческий институт бывает достаточно даже этого. Я говорила о художниках, которые, сколько бы ни пытались, не смогут размещаться на лучших выставках Парижа, Милана, Нью-Йорка.