— Орхан говорил тебе, правда? — хрипло заговорил на энарийском маг, чисто и без акцента, впиваясь в нее болезненно-напряженным взглядом. Голову вело после выпитой отравы, вдобавок повсюду дымили благовония и ароматные масла, отчего и без того жаркий воздух будто плавился перед мутным взором. Головная боль не унималась, но Агата сосредоточилась, чтобы разобрать слова Хайрата, от которого исходила столь явная угроза, что по коже бежал озноб. — О чем? — просипела Агата из последних сил. — …Никто из мужчин не должен был увидеть твое лицо до обряда, но ты решила, что древние предостережения для тебя ничего не значат… Сорвала вуаль перед своим капитаном. Ха. Не бойся, если проклятия и падут на твою душу, я достаточно сильный маг, чтобы с этим справиться. Но тебе придётся покаяться перед богиней Луны — и покаяться изо всех сил.

Агата попробовала приподняться на руках, хоть как-то сдвинуться с места, но проклятая слабость не отступала, и она продолжала лежать на мягких подушках, подрагивая от напряжения и попыток пошевелиться. Тёплый ветер пошевелил занавески у нее над головой, и, покрываясь мурашками от неожиданной прохлады, Агата с ужасом поняла, что по прежнему совершенно обнажена. Накидка Орхана больше не прикрывала наготу, лишь множество цепочек холодили кожу.

— Не трудись, — в голосе Хайрата, разглядывающего ее самым бесстыдным образом, отчетливо звучала насмешка, — скоро действие напитка прекратится. Так что я вполне могу подождать. Ночь, как тебе и обещал Орхан, действительно будет долгой.

— Ч-что… — попробовала начать Агата, но голос ее не слушался, во рту пересохло, а на языке растекалась горечь.

От благовоний голова продолжала кружиться, вызывая легкую тошноту. Дым причудливо танцевал и изгибался, поднимаясь к потолку богато украшенного золотом и вышивкой шатра. Пламя от свечей подрагивало как и она сама, заставляя тени тоже плясать.

— Не переживай, драгоценная, — Хайрат подошел к ней ближе, — конечно, я тебя не отравил, всего лишь обычный дурман, который дают всем невестам перед обрядом Луны. Ведь так приятно очнуться и увидеть любовь всей своей жизни, не так ли?

Агата сглотнула, мечтая о воде, и тщетно пытаясь хоть как-то подняться и оказаться как можно дальше от практически обнаженного Хайрата: на нем были только свободные шаровары из тонкой белоснежной ткани.

Хайрат всегда казался ей тощим, вот только даже в тусклом в свете масляных ламп просматривались мышцы. Хайрат оказался тонок и жилист. И когда цепкие, длинные пальцы, унизанные множеством колец, сомкнулись на ее лодыжке, и Агата попробовала отпихнуть его ногой, но оказалось, что и хватка у него сильная. Впрочем Агата сейчас и последнему слабаку не смогла бы дать отпор.

— Вижу, ты со мной не согласна, — мерзко ухмыляясь, проговорил Хайрат, игнорируя ее слабые трепыхания и ведя всей ладонью от лодыжки вверх по обнаженной коже. — Мне пришлось бы связать тебя, но так как действие напитка ещё какое-то время не позволит тебе причинить мне никакого вреда…

Агата всхлипнула, изо всех сил оттолкнулась руками и не иначе как чудом откатилась вбок, рука Хайрата мазнула по колену и противное прикосновение пропало. Она успела разглядеть связанную фигуру в белом на полу, когда кровать под ней качнулась, и в следующий момент ее грубо развернули опять на спину:

— Не советую злить меня, — Хайрат теперь нависал сверху, с легкостью удерживая обе ее руки, — это Орхан потакал твоим дерзостям.

— Ты убил его? — с ужасом прошептала Агата, пытаясь освободить руки: подвижность возвращалась, но слишком медленно, и она чувствовала себя совершенно беспомощной.

— Убил? — Хайрат выглядел действительно удивленным. — Нет конечно, зачем? Это вызовет ненужные волнения. Просто отправил на время отдохнуть.

— Он связан, — прошептала Агата, покосившись на пол, где без движения лежал связанный по рукам и ногам Орхан.

Она лихорадочно думала, что делать, и пыталась тянуть время разговором — язык слушался уже лучше.

— Разумная предосторожность, — Хайрат оглядел ее с головы до ног масляным взглядом. — Я отпущу его, разумеется, как только получу силу артефакта. Видишь ли, у моего господина и повелителя есть очень мешающая мне способность — он совершенно невосприимчив к магии. Но дополнительная сила, дарованная артефактом, вкупе с моей собственной силой, полагаю, решит эту проблему.

— Зачем тебе это? — спросила Агата, пытаясь сообразить, какие звёзды видны в просвете у входа в шатер, и хоть как-то определить время.

Может ли она ещё успеть на встречу с Джонни? Столько времени прошло? Вдруг здесь просто темнеет рано? Агата понимала, что это самообман, но даже эти простые попытки хоть что-то контролировать, позволяли не скатиться в истерику.

— Я знаю, что ты делаешь, — Хайрат усмехнулся и погрозил ей пальцем, словно несмышленому ребёнку, — думаешь отвлечь меня разговорами, пока не прекратится действие напитка.

Он ощутимо ущипнул ее, вызвав болезненный вскрик, и удовлетворенно кивнул:

— Чувствительность уже возвращается. Вот только…

Агата забилась с удвоенной силой, когда ей на запястья легли веревки, стягивая руки вместе, а потом Хайрат зафиксировал их у неё над головой.

— Вот так отлично, — Хайрат поймал ее гневный взгляд, — не сердись, Агата, если бы я этого не сделал, ты бы попыталась навредить мне. А заставить тебя покориться магией сейчас рискованно: я не знаю, как скажется подобное вмешательство на работе артефакта. Ведь все должно быть добровольно. Поэтому мы просто немного подождём, когда прекратит действовать дурман и начнём обряд.

— Отпусти меня немедленно, — просипела Агата, радуясь, что голос уже ее слушается. — Я буду кричать!

— Мы посреди Великой пустыни, Агата. Можешь начинать кричать прямо сейчас. Если ты, конечно, не хочешь пить.

С этими словами Хайрат поднес к ее губам кубок. Агата отвернула голову.

— Не смей ко мне прикасаться! — прошипела она, напряжённо следя за ухмыльнувшимся Хайратом, и стараясь не думать, как пересохло в горле. — Орхан очнётся и…

— Ничего не сделает, — закончил Хайрат, садясь рядом на кровать. — Даже, если очнётся, все, что он сможет — оценить, как стонет подо мной его невеста.

— Ты не посмеешь, — прошептала Агата, пытаясь освободить руки. Веревки больно впивались в запястья, но она не теряла надежды выбраться.

— Ещё как посмею, — Хайрат пододвинулся поближе и практически на ухо прошептал. — Признаться, главным для меня было получить силу артефакта, но после твоего танца… почему бы не получить ещё и удовольствие?

Хайрат улыбнулся так холодно, что Агата почувствовала дурноту:

— Так что, воды? — Хайрат демонстративно отпил из кубка. — Не бойся, не отравлю. Ты нужна мне целой. Так уж вышло, чтоаль гарэйн — золотой браслет на твоей прелестной ножке — принадлежит именно твоей семье, поэтому только ты и можешь передать силу своего рода. Но клянусь Солнцем, что первым освещает наши земли, твоя жизнь останется в безопасности, если ты не сделаешь какую-нибудь глупость. Ты и так без магии, для тебя ничего не изменится, будет ли владеть даром артефакта Орхан или кто другой. Верно, красавица? Пей! Останешься жива сама и получишь свою сказочную жизнь.

Агата напряженно кивнула, и Хайрат напоил ее из кубка. Вода была приятно-прохладной, она пила жадно, чтобы избавится от горького привкуса полыни во рту, и продолжала напряженно размышлять.

Неужели все и правда закончится так? И Джонотан, что с Джонотаном?

Что же делать?

Агата потянула руки изо всех сил, отмечая, что подвижность почти вернулась, и что, хоть и с обжигающей болью от веревки, получается повернуть правую кисть.

— Что будет со мной после обряда? — процедила она сквозь зубы, в надежде отвлечь Хайрата разговором, и успеть ослабить узел: только бы вывернуться и подцепить верёвку пальцами.

— Если будешь вести себя смирно, — Хайрат пододвинулся ещё ближе и погладил костяшками пальцев ее щеку, многочисленные кольца прохладой скользнули по коже, — то я даже буду так великодушен, что заставлю Орхана думать, что вы провели эту ночь вместе. Будешь его женой. Но разумеется, до первой твоей оплошности.