Кажется, их искренне радовало разнообразие в цветнике Орхана, который тот получит в самом скором времени. Ещё одно украшение для услады глаз. И ничего о том великом союзе и важной сделке, о которой толковал отец. Его самого будто списали со счетов? Не продал же он её в самом деле ради того, чтобы Агата стала тридцатой наложницей без права голоса?

Нет, Орхан явно обманул и отца, а может, и Хайрата. И это обязательно нужно выяснить как можно быстрее. И спасти Джонотана от ложного обвинения. А значит, стоит попасть к Орхану во всеоружии.

Агата позволила себя раздеть догола, и прошла в парную, где клубы горячего воздуха скрывали всё на расстоянии вытянутой руки. На пару мгновений показалось, что она задыхается — так крепко окутал царящий тут жар, и Агата повернулась к выходу, но её ухватили за руку и успокоили.

Девушки, сами оставшиеся в тонких простынках на голое тело, споро расстелили белую ткань на горячий мраморный камень посреди парной и жестами пригласили Агату улечься прямо на него.

“Как можно любить жару, когда живешь в таком жарком климате?” — промелькнула у неё мысль, но тут же исчезла, когда тепло камня перестало обжигать и начало плавно пробираться в тело, до самых глубоких мышц, расслабляя и отпуская всё напряжение.

Девушки принесли ещё пару кадок с водой, добавили в них что-то, отчего густая пышная и ароматная пена поднялась над деревянными краями. Агата зажмурилась, когда четыре руки принялись тереть тело с мочалками, нанося такую пышную пену, что вскоре ни самой Агаты, ни служанок толком было не разглядеть, а пар в комнате стал ещё гуще.

Волосы промыли ароматным настоем и ополоснули прохладной розовой водой. Тонкий запах пощекотал ноздри, напоминая о розах, оплетающих ее балкон, и, должно быть все еще буйно цветущих далеко дома.

Горький комок подкатил к горлу, но умелые руки растерли по распаренной коже душистое масло, ещё больше расслабляющее тело. Агата даже почувствовала, словно может заснуть прямо тут на этом горячем камне, окруженная мягкостью, заботой и невероятными ароматами восточных масел — густой, сладковатый с ноткой остроты запах амбры, орегано, ванили и экзотичной, непривычной смеси специй, казалось, ласкал обнаженную, распаренную кожу и дурманил разум.

Интересно, каждая ли наложница удостаивается такой чести — или всё-таки к Агате будет особое отношение? Надо отыскать… Фадию и заставить рассказать, что от неё ждут. Эта надзирательница точно может пойти навстречу.

— Неужели господин Орхан сегодня же позовет ее к себе?

— Эту? — служанка нежно, едва касаясь, втирала в плечи пахнущее чем-то тяжелым и пряным масло.

От запахов и жары кружилась голова, и Агата лежала, упираясь лбом скрещенные руки. Казалось, что она балансирует на тонкой грани между явью и сонной дремой, и того и гляди провалится в беспамятство.

— Ты разве не слышала, как давеча Фадия обсуждала с Курбаном, что это та самая девушка… — дальше было что-то нечленораздельное… которая должна… и этот артефакт?

Опять этот артефакт! Чем же так примечательна тонкая цепочка, что Хайрат из-за нее нарушил все договоренности и оболгал невиновного человека?

Чужие руки на мгновение замерли, кажется, девушка и впрямь была удивлена. Потом раздалось неразборчивое бормотание, Агата уловила что-то про солнце и луну и отчетливое “Спасибо”. Служанка, кажется, благодарила местных покровителей. А потом раздался восторженный шепот:

— Как интересно! Она такая красивая, господин Орхан точно захочет провести с ней не одну ночь! Такая кожа! А волосы!

Служанка отвела от лица влажные пряди, словно хотела лишний раз дотронуться. Чувствовать себя занятной диковинкой было неприятно, но ловкие руки служанок отвлекали даже от этих мыслей. Она подумает о том, какое место ей отведено здесь потом, а пока надо постараться не поддаться неге и не заснуть, чтобы узнать хоть что-то еще.

— Если проведет хоть одну. Ты посмотри на синяки. Бедняжка, кто-то был слишком груб с ней. Надо бы шепнуть Фадии, а то вдруг она и для обряда уже не подойдет.

Если бы не блаженная нега, раскающаяся по телу, Агата бы точно больше не смогла притворяться, что не понимает ни слова. Да как они вообще могли такое подумать!

А потом она вспомнила Джонотана, его нежные, но обжигающие страстью прикосновения, и то, как нестерпимо хотелось позволить ему вообще всё.

Растирающие ее тело руки только способствовали этим мыслям. Хорошо, что ее алеющие щеки можно было списать на жаркую влажность хаммама.

— Не наше это дело, — неожиданно серьезно одернула та, что восхищалась волосами Агаты. — Господа сами разберутся, и уверена, господин, да померкнут звезды перед его мудростью, подарит ей кинжал, а то слишком уж ядовиты некоторые цветы и слишком любят ранить своими шипами.

Агата силилась понять смысл фразы, но, похоже, это было что-то образное, на что ее знаний не хватило.

Служанки помогли ей подняться, разомлевшая Агата качнулась и упала бы поскользнувшись на влажном мраморном полу, но они ловко поддержали ее, заворачивая в мягкую ткань. После горячего воздуха парной, небольшая комнатка предназначенная для отдыха показалась прохладной.

Агата практически упала на кушетку, пока служанки споро расставляли на низком резном столике, инкрустированном перламутром, фрукты и сладости. Ей в руки дали маленькую, ароматно пахнущую кофе чашечку. Разомлевшая Агата попробовала и кофе, и ароматную, медовую пахлаву, пока одна служанка, не переставая восхищаться, сушила и расчесывала ее волосы, а вторая принесла одежду.

Хотелось подремать прямо на кушетке, несмотря на то, что после хаммама тело словно наполнилось энергией и пело, но вошла Фадия:

— Что вы здесь копаетесь? Что было велено?! Ну-ка, дайте я на нее посмотрю, — даже на певучем чужом языке слова прозвучали резко, но к самой Агате Фадия обратилась уже мягче: — Господин Орхан оказывает тебе великую честь предстать перед ним.

Агате пришлось встать, служанки не слишком церемонясь стянули с нее простыню, снова оставив обнаженной. Она невольно прикрыла рукой грудь, чувствуя себя неловко под взглядами трех чужих женщин. Конечно, у нее тоже были горничные, но никогда она не чувствовала себя настолько беззащитной как сейчас — когда Фадия обошла ее по кругу, одобрительно кивая:

— Вот теперь и правда хороша, птичка.

Агата надеялась, что платье ей принесут из тех, что были привезены из дома, и опасалась, что придется надеть что-то прозрачное, вроде нарядов девушек, которых она увидела, но, кажется, ей полагался какой-то традиционный костюм.

Служанки помогли надеть очень широкие, длиной до щиколоток шаровары, выглядящие значительно целомудреннее, чем даже привычные юбки. Тонкий дамаст цвета розы, отделанный парчой с серебряными цветами приятно холодил нежную после всех процедур кожу.

Блуза, с широкими рукавами, напоминающая мужскую, из тончайшей белой шелковой кисеи, по верхнему и нижнему краю украшенная вышивкой, имела такой вырез, что Агата невольно стянула края у горла, но Фадия цыкнула и заколола их булавкой с блеснувшим камушком. Не то, чтобы это сильно помогло: ни формы груди, ни даже цвета кожи эта блуза почти не скрывала.

Сверху правда полагалось что-то вроде халата — очень плотно прилегающего к спине и свободно падающего атласными, богато расшитыми складками до пола. И совершенно не помогающего прикрыть грудь.

Волосы ей заплели в косы и перевили нитями жемчуга, такими длинными, что Агата почувствовала, как потяжелела голова. Под грубоватыми пальцами надсмотрщицы нижнюю часть лица закрыл тонкий платок, который Фадия собственноручно закрепила у нее на висках. Собственное дыхание сразу показалось слишком частым и жарким, а кровь приливала к щекам из-за того, что при таком количестве одежды, Агата все равно чувствовала себя практически обнаженной.

Оставалось надеяться, что этот загадочный Орхан не воспримет её очередной наложницей, а прислушается к её словам.

И почему она только в это верит?..

Кажется, стало ещё темнее. Джонотан с трудом мог дышать сквозь пыльную ткань. Сначала кто-то резко одним движением и не слишком аккуратно разрезал веревки на запястьях — лезвие чиркнуло по коже, но Джонотан только с облегчением размял затекшие плечи и пошевелил пальцами, которые болезненно закололо. С подозреваемыми в пиратстве береговая охрана Шарракума не особо церемонилась, но Джонотан не предполагал, что однажды окажется на их месте.